— Olá, — приветливо подмигнула им Джет. — Найдите для этого паренька нормальную одежду.

Консультантки в согласии со своим невинно обольстительным характером, как типичные бразильянки, тут же взяли растерянного Кевина в оборот. Они буквально засунули его в примерочную и даже предложили помочь одеться, но он тактично вытолкал их в зал. Джой присела на диван в ожидании дефиле.

И скоро рассмеялась, впервые в жизни увидев Кевина в неформальном образе. Точь-в-точь бразилец! Он смотрел на нее, как самый страждущий мученик в истории. Особенно ему не нравились вьетнамки, о чем он и сообщил хихикающим девочкам.

— Все так ходят, — убедительно закивала одна из них. — Если не хотите выделяться, так в самый раз!

— Тогда мы берём, — удовлетворенно кивнула Джет.

— Мисс Джет… — покачал головой Кевин.

— Помолчи, — весело хмыкнула ему Джой и похлопала несчастного по плечу. — Ты на работе, мучачос. Будешь делать, что я скажу.

Кевин в цветастых шортах плелся рядом отчаянно и смиренно. Водитель отвёз их в «Атлантик Тауэр», где они разбрелись по номерам; Кевин завис в планировании маршрута по указанному Эмили адресу, а Джой — в джакузи, с джином и фруктами, которые ей любезно доставили прямо в номер. Она позвонила Рей, но разговор у них не клеился. Джет хотелось говорить лишь о Лете, и она чувствовала себя гребаной предательницей.

После неудачного звонка она крепко схватилась за борты джакузи, уставившись в золотой потолок. Там отражалось ее бледное тело, кое-где прикрытое пышной пеной, и у Джет гадко защемило в груди.

***

Всю ночь она не спала. Ворочалась в своей огромной кровати, сжимала и разжимала простыни. Сердце то колотилось, желая выпрыгнуть, как резиновый мячик покатиться куда-то подальше, то почти останавливалось вместе с дыханием, пока Джой замирала на одной точке.

Здесь не было работы и ее жизни, она окаменела, увязла в прошлом, оставив пунктик, что это всего лишь на пару дней. Рио отрезал Джет от всего, и призрак Леты, ее взгляд на краю постели изучал Джой с терпкостью и печалью. Ночной воздух города проникал в ее лёгкие через распахнутые окна. Вдыхая его, она смотрела на Лету. Смотрела, ощущая родной запах, но не духов, а кожи; она пахла домом и юностью.

Джой потянулась к ее лицу, но пальцы прошли сквозь, а издевательская галлюцинация даже не шевельнулась.

Она прикрыла глаза.

…Она упала на спину на белоснежно-влажную постель. Между грудями и по ключице стекали капельки пота, и вся она была одной сплошной каплей. Каждый финал Джой преследовало ощущение, что она растечется прямо сейчас, вся целиком, и от нее на постели останется только сахар.

— Полетели со мной в Лос-Анджелес?

Лета повернула голову на подушке, меряя Джой совершенно туманным взглядом. Ее дыхание почти восстановилось, но она все равно витала где-то не в этом номере; Джет любовалась ее растерянностью и пыталась отделаться от желания снова поцеловать ее. Обнаженное, смуглое тело, юное и нежное, как розовые лепестки лелий ^[7] ; это тело превращало желание Джой в плавающую под кожей зависимость. В густую, вязкую патоку.

В голод, который ни за что не унять.

— Что? — переспросила Лета, будто бы не услышала, и с игривой улыбкой положила ладонь на ее бедро. Ее ресницы чуть подрагивали в теплом солнечном свете.

Джой приподнялась на локте и посмотрела на самое милое личико из всех, которые ей доводилось встречать в отпусках.

— Полетели со мной, — повторила она. Пальцы Джет рисовали невидимый узор на ее ключице, груди… На плече с синей отметиной от зубов. Лета снова покрылась мурашками. — В Лос-Анджелес.

— Шутишь? — смешно нахмурилась Лета и откинула покрывало с ног. В Бразилии жутко палило солнце, и утро — не исключение; лучи ложились на золотистую кожу, подсвечивая ее, как лик святых на древних иконах. Джой с судорожным вдохом посмотрела ниже ее живота, так, словно это не она провалялась с девчонкой в кровати все три жарких недели. Навязчивое желание свернулось в вибрирующий узелок между ног, и она сжала бедра, помня, что сперва — разговор. — Я, конечно, знаю, что тебе надо домой…

— И я хочу, чтобы ты полетела со мной.

Лета открыла рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказала… Джой коснулась ее подбородка и заставила посмотреть на себя. Уязвимую. Открытую, как карты после объявления шоудауна; ей нечего было скрывать.

С Джой никогда такого не случалось. Она не испытывала подобного ни с одной девчонкой, какой бы яркой она ни была внешне или в постели; лица ее курортных романов сплетались в одно, и казались ей одинаковыми, оставались развлечением и приятным воспоминанием. Джой без труда забывала их, потому что даже не старалась запомнить.

Но рядом с Летой ей срывало покровы. Стоило увидеть ее… Всего один раз, в ее этой жуткой забегаловке. Невинная улыбка, ангельское создание. Ангельское создание в аду с красным потершимся драконом на стене, держащим каракасы. Эта малышка так мило извинялась перед ней за вывернутый на костюм пирог, что Джой уже в тот момент поняла: если она не получит ее, то будет жалеть об этом всю жизнь.

Она не думала, что это окажется легко, но так даже лучше; у них было целых три недели в «Рэдиссоне», а теперь Джой почти помешалась на идее, что эти три недели просто обязаны продолжиться в ее лос-анджелеских апартаментах.

Черт возьми, да, Джет влюбилась, как глупая старшеклассница! Это чувство рядом с Летой, к ней самой — оно захватило ее всю до последней капли, как детское увлечение, и теперь методично, изо дня в день, пленило ее только сильнее. Ей внутрь словно вживили нить, и она пульсировала в Джо — от груди и до кончиков пальцев. Каждый раз, стоило ей увидеть Лету, внизу живота становилось тяжело, горячо, невозможно терпеть; она хотела ее сутками, словно они притягивались друг к другу магнитами.

Боги… Улететь без нее?.. Все равно что сердце из груди вырвать. Вырвать его без анестезии и подготовки.