— Что? — напряженно спросила Джет.

— Мне так нравится, когда ты что-то рассказываешь, — смутившись, заявила Рей. — Расскажи мне ещё что-нибудь. Но сначала тебе надо поесть, — тут же озабоченно, будто бы что-то вспомнила, завертелась Рейна. — Обязательно надо поесть. Я приготовила крабовый суп. Я сначала собиралась сварить бульон, но ты же не ешь мясо… Но, если не любишь суп, есть ещё паста. Что ты будешь?

Джой наблюдала за суетящейся девчонкой с беззвучным смехом, но Рей так суматошно вертелась, ища, видимо, приборы, что не замечала этого. Джой подумала, что ей даже не обязательно отвечать, но все же сказала:

— Я буду суп. Милая, в этом доме отродясь такого выбора не было.

— Потому что ты спускаешь все свои миллионы на машины и украшения для всяких девчонок?

— Для одной, — поправила ее Джет. — Тебе очень идёт эта подвеска. Я сразу подумала о тебе, когда увидела ее.

— А по-моему, — сказала Рей, вытаскивая тарелку из шкафчика, — эта подвеска больше о тебе говорит, чем обо мне.

— Неужели? — удивилась Джой. Она села на барный стул со стороны комнаты и отложила телефон на край стола. После нескольких глотков воды ее горло будто бы постепенно оттаивало от неожиданно захватившей его мерзлоты. Только хрипоту приходилось постоянно откашливать, и из-за этого Джет чувствовала себя пациенткой из отделения для туберкулёзников.

Рейна поставила перед ней тарелку с супом, который пах также божественно, как и всё, что Джой доводилось пробовать из ее еды. Интересно, Рей умеет готовить торты?

Рейна встала напротив, подперев подбородок ладонями. Поверх черной футболки на ее груди блестел маленький, бликующий многогранник.

— Я его рассмотрела со всех сторон, — сказала она. — Ты, может, не видела, но под этими летающими блестяшками в самом низу есть ещё одна надпись из нескольких блестяшек, которые не двигаются. Их можно увидеть, только если перевернуть эту штучку и подождать, а если просто смотреть — их не заметно, — она покрутила подвеску между пальцами. — Блестяшки внизу самые красивые.

— Пока не улавливаю сходств с собой… — Джой целомудренно проигнорировала вертящуюся на языке шутку.

И «блестяшки». Боже, «блестяшки». Ещё никто на ее памяти не называл бриллианты «блестяшками».

— Там написано «сахар на дне», — сказала Рей, будто бы все и так очевидно. — Это же про тебя. Сначала ты являешься в мою кофейню и говоришь, что это дыра, а потом с влюбленной улыбкой ешь мой суп…

— Ладно, — сипло рассмеялась Джет, не в силах сдержаться; слишком уж ловко это было подмечено. — Я сдаюсь. Это гениально. Так возвышенно, Рей. Когда ты заговорила про дно, я подумала про немного другое дно…

— Фу как по́шло, Джет, — улыбнулась ей Рейна, на секунду опустив голову. — Но, знаешь, тебе идёт немножко заболеть. Обычно ты не шутишь про «дно».

— Это не так, — покачала головой она и абсолютно расслабленно откинулась на ребристую спинку стула. — Просто ты ещё только в пути к моему дну.

— А можно уточнить, к какому из?..

Взрыв хохота оживил полумертвые кирпичные стены. Им определенно не хватало смеха. Да, именно, смеха. Радости. Чего-то теплого и домашнего, как, например, шоколадное печенье и крабовый суп, сваренный на нетронутой до этого плите ее кухни.

Не только призракам здесь хозяйничать. Джой с тихим ликованием подумала о том, что ее галлюцинации вообще не должны хозяйничать в ее доме. Они мертвые.

Они мертвые.

Их нет.

— …Я сейчас сделаю нам чай. Ты будешь пить имбирно-лимонный. Горлу станет полегче, — Рейна закивала с видом всезнающей медсестры.

Вдруг Джет вспомнила, что не знает, который час.

— Половина девятого. Темнеет уже, — любезно подсказала ей Рей спустя минут десять, протягивая Джо ее телефон. Почта светилась красной иконкой «11» в углу. Пропущенный от Роуз, но с работы никто не звонил.

Что ж, наверное, если бы Амели с Кевином ненароком сожгли «БМВ», ей бы непременно кто-нибудь сообщил.

***

После сонного марафона на весь день Джой и не надеялась, что уснет раньше полуночи, но, когда поздний ужин, много горячего чая и глупые шуточки с Рей закончились, она почувствовала, как слабость, словно привязанные к телу булыжники, тянет ее в кровать. Рейна наблюдала за ней не хуже какой-нибудь обеспокоенной мамочки. В моменте она выглядела совсем беспечной, и Джой даже казалось, что все как обычно, но стоило Джет закашляться или поморщиться лишний раз, как взгляд Рей снова становился тревожным. И она снова предлагала ей чай. Джой эта диковинная мешанина с имбирём и лимоном, конечно, понравилась, но она опасалась, что если выпьет его ещё чуть-чуть, то просто лопнет.

Она включила светильники над кроватью и под тот же тревожный взгляд легла в постель. Рейна все поправила. Простыни успели опять стать холодными, и Джой покрылась приятными мурашками, когда голые ноги коснулись сатина. Несмотря на то, что она определённо ощущала себя ущербной в невозможности говорить на пару децибел громче, этот вечер она не хотела заканчивать сейчас. Зашторенные окна так удачно отрезали ее от скотского мира за стеклами, что Джой будто бы вырвали из ее времени… Вырвали, поставили на паузу, ослабили звериные когти на ее голове и, как бонус, подарили ей забавную девчонку на целый вечер. Запах печенья, как из счастливых дней прошлого, помог ей представить, что ничего, кроме них и этого лофта, сегодня не существует.

Сегодня Джой была просто Джой. В халате, с заложенным горлом, без щита и брони. Даже не Джет — она забила на свою почту с одиннадцатью непрочитанными; позволила себе свободно дышать до завтрашнего утра. Завтра утром все вернётся на круги своя — костюм, «БМВ», тысяча нерешённых вопросов, — но сейчас она, откинув голову на высокую подушку, с улыбкой наблюдала, как Рей с очаровательной неуклюжестью поворачивает плазму в сторону кровати и ищет подходящий сопливый фильм. Бубнит что-то себе под нос и смешно хмурится, специально поворачиваясь к Джой, когда сюжет ей не нравится.