Она развернулась, сохранив лицо, и исчезла в двери черного входа. Грэг злился на ее глупость, оставшись сидеть на месте.

Он понятия не имел, что Рейна, присев за углом следующего переулка, снова разрыдалась. Она поцарапала спину о бетон старого здания, но об этом сейчас не думалось. Зловещее одиночество, страхом растворяясь на коже, тихо прошептало «привет».

Короткий звук уведомлений в ее телефоне заставил вздрогнуть как ещё одно звонкое приветствие в темноте. Рейна, утирая реки соленых слёз на щеках, достала его из кармана джинсовой юбки.

Прочитала:

Джой, [22:41]: доброй ночи, Рей.

Джой, [22:41]: ты не спишь?

Джой, [22:42]: хочешь позавтракать вместе?

Джой, [22:42]: у меня много работы, но я скучаю по тебе…

Она улыбнулась сквозь слезы. Несуществующий лучик солнца пробился сквозь ночь, и холодный ветер в безлюдном переулке внезапно ее согрел.

***

Следующим утром Джой пожалела о своем решении поехать с Эмили так, как она не жалела ни об одной своей вылазке в бар, а их в ее беззаботной молодости случалось достаточно. Ее словно прожевали и выплюнули на рельсы скоростного трамвая. Чёрт, она что, уснула с каким-нибудь сейфом на голове?..

Медленно разлепив глаза, Джет узнала собственный потолок. Высоченный, серый, каменный… Хотя нет, скорее, она узнала свою люстру. Да, это точно ее люстра, она заказывала ее из Флоренции.

Из горла вырвался протяжный стон, и она схватилась за голову, медленно поднимая эту будь-она-неладна-голову со своей подушки.

Прохлада лофта легла на неожиданно обнаженную грудь, когда одеяло сползло вниз. Джой нахмурилась, ища глазами чертову Эмили, но в следующий момент она нашлась сама: ее ладонь звонко хлопнула по бедру Джет под одеялом. Она повернула голову и обнаружила на соседней подушке нагло усмехающуюся Томпсон. Ее короткая синяя стрижка ярко контрастировала с черным сатином.

Джой сжала пальцами простынь. Ее брови медленно поползли вверх.

— С добрым похмельем! Мы не трахались, — тут же выдала на ее красноречивый взгляд Эмили и повернулась на спину, потягиваясь. — Я помню, у тебя отшибает память после виски. Но я держу слово. Моя совесть кристально чиста.

— Тогда где мой лифчик, твою мать, Эмили? — хрипло прошипела Джой и, игнорируя стук наковальни в мозгах, врезала ей подушкой. Пара ударов, и смех Томпсон, выхватывающей подушку, отдался в висках дикой болью. — Господи боже, я сейчас чокнусь.

Джой накинула на плечи рубашку. Она сходила в ванную комнату, плеснула себе холодной водой в лицо. Выглядела она черти как, но разрывающая голову боль не давала на этом сосредоточиться. Ей нужно на работу… Нужно проверить план-программу. Созвониться с директоркой ивент-агентства. Нужно переговорить с Расселом по поводу окончательного дизайна кузова, сказать, что ни первый, ни второй вариант никуда не годится.

Джой степенно выдохнула, опираясь об умывальник.

Бар — всегда плохая идея. Там труднее остановиться.

— На, — Эмили заботливо протянула ей пару гладких пилюль, когда Джет, глянув на время, решила, что побыть в постели ещё минут двадцать вполне позволительно. Ей не сесть за руль в таком состоянии. — Сейчас попустит.

— Отвечай на вопрос, — буркнула Джой. От пилюль, конечно, не отказалась. Она проглотила их прямо так, не запивая, и они туго прошлись по горлу. По ощущениям желудок ссохся, как Сахара, ещё вчера; пить хотелось ужасно, но для этого нужно было снова вытащить свой безответственный зад из постели.

— Я уложила тебя в костюме, мон амур. Но среди ночи ты начала ворочаться и раздеваться, ныть, что тебе жарко, и все такое. Ну я и помогла. Скажи спасибо, что трусы оставила. Ты знаешь, что ты ужасно спишь?

— Знаю. — Джой откинулась назад на подушку. — Что ещё вчера было?

Эмили встала, и Джой обратила внимание, что на ней, слава богам, белье и вчерашняя футболка. Она натянула джинсы и, сев на край, принялась шарить по постели в поисках пачки сигарет. Ее серьезное лицо с грубыми чертами, под утихающую пульсацию в голове, заставило Джет вспомнить, сколько времени утекло с ее восемнадцати. Десять лет. Одновременно и тянущихся, и коротких, как секунда: вот они, не омраченные ничем, просыпаются в объятиях друг друга, а теперь Джой открывает глаза с сигнальной мыслью «надеюсь, мы не переспали».

Эмили повернулась к ней лицом, уселась на постель, поджав под себя ногу. Она закурила, не спрашивая, можно ли здесь курить, хотя вообще-то нельзя, и посмотрела на Джет с такой усталостью, будто бы сейчас не половина восьмого утра, но вечера, и она совсем не спала.

Дверь на балкон оказалась предусмотрительно открытой. Опущенные жалюзи сохраняли прохладу, пробираясь вплотную к подрагивающему телу Джет. Она замёрзла. Головная боль притупилась, но легче почему-то не стало. Наверное, поэтому и говорят, что алкоголь ещё никого не спас. Прописная истина, о которой вещают со скептичной, мудрой усмешкой, но продолжают опустошать бутылки «Хэйвен Хилл» и «Маккалан». Один вечер, пролетевший, как миг, а после — ты в той же точке, с которой вчера, казалось, вполне успешно сошла.

— Ты вспоминала Кэролин, — пожала плечами Эмили, выпустив дым из лёгких. — Алкоголь развязывает язык. Тебе это нужно, Джо. Выпустить пар. Выговорить все до последней капли. Оно ведь не девается никуда, это дерьмо. Я надеялась, у тебя получится порыдать, но для этого ад должен замёрзнуть, да?

— Ты и так всё знаешь, — неохотно ответила Джой. Призраки появлялись в одиночестве. — Нам пора собираться на работу. И тут нельзя курить, Томпсон, черт бы тебя побрал.

— Не люблю, когда ты называешь меня по фамилии, — фыркнула она. — Трудоголичка. Если б ты не была такой букой, мы могли бы поваляться у тебя пару дней, поплакать вместе, опустошить твой бар на пару бутылок…

— А разве ты не закатала губу обратно ещё вчера?