— Эмили, иди работать, — прервала их Джой. — Оставь свои деловые предложения для других. Роуз, пойдем.

— Слушаюсь, моя госпожа, — отдала ей честь Эмили, когда Джой с Роуз уже вошли в лифт. Стеклянные двери не спешили закрываться, и они по-прежнему стояли друг напротив друга. — Пока, любовь моя, — она послала Роуз воздушный поцелуй, коснувшись губами кончиков своих пальцев. — Я никому не скажу про наш маленький секрет, если ты не будешь посылать меня во всякие нехорошие места.

— Ты можешь просто заткнуться?

О господи.

— Я всё могу, — ещё один поцелуй по воздуху налип на Роуз.

Она на это молча закатила глаза и судорожно нажала на сенсорную кнопку вместо команды голосом. И ещё раз нажала. И ещё. Эмили уже развернулась и медленно зашагала в другую сторону, а Роуз так и осталась натянутой, как струна. Джой мягко убрала ее руку с кнопки, повторила этаж электронной ассистентке, и двери лифта, наконец, сдвинулись, оповещая о безопасности.

Между ними повисла пауза, требующая вопросов.

— Что это было? — Джой решила не медлить: зачем? Такой неловкой тишины, тянущей за собой кисловатый шлейф недосказанности, между ними давно не случалось.

— Что? — пожала плечами Роуз. — Просто она меня бесит.

— У вас что-то было?

— Боже, Джо, — вздохнула она. — Прекрати это. У меня есть Али, я в браке восемнадцать лет, ты забыла об этом?

Джой хмыкнула, покачав головой.

— Я-то помню. А ты?

Лифт остановился на девятом, выпуская их в ещё один просторный мраморный коридор. Широкие металлические двери прямо напротив мгновенно открылись, когда Джой подошла ближе, и впустил их обеих в прохладный спортивный зал. Джет включила свет; холодные лампы со всех сторон осветили зал с инвентарем, тренажёрами и голубыми ковриками, тянущимися дальше и дальше, аж до эмблемы «БМВ» на правой стене.

Сегодня без солнца. Панорамные окна открывали вид на рассеивающийся в тумане город.

— Я люблю Али, — без намека на легкомысленность ответила Роуз.

Никакой улыбки, что беззаботно лежала на губах ещё пятнадцать минут назад.

Они зашли в раздевалку — ту, что слева от общей, в которой в нерабочее время топтались сотрудники «БМВ». Белоснежный глянец встретил их идеальной чистотой и одиноко лежащей на диванчике футболкой Джой, которую она забыла тут в прошлый раз. В одном из шкафчиков с ее именем нашлись шорты и беговые кроссовки, и ещё несколько видов новой спортивной одежды. Роуз бывала здесь часто — они носили один размер.

— Эмили всегда несёт чушь, — констатировала общеизвестный факт Джой, поправляя футболку.

— Вот именно.

— Но ты странно на нее реагируешь.

— А ты считаешь ее поведение адекватным? — Роуз метнула в нее острый взгляд. — Она ведёт себя как нахальная блядь.

— Она и есть нахальная блядь, — усмехнулась Джой. Она, как директорка, была хорошо осведомлена о подвигах Томпсон. Эмили перетрахала всех молодых женщин ее офиса ещё до Парижа, а теперь — предсказуемо — пошла по второму кругу. Всех она по-своему подначивала, никто ей не верил, но насколько она была раздражающей, настолько она была и обожаемой. Бесцеремонная и горячая. Нигилистка и оптимистка. Осыпающая комплиментами и тут же заявляющая, что никакой серьезности она не хочет. Эмили невозможно было подчинить, но в моменте казалось, что она любит тебя больше всего на свете. Джой сама через это прошла — тогда, до Леты, она даже пыталась начать с ней отношения, однако все закончилось, так толком и не начавшись. Джой давно смирилась с такой Эмили.

Но да, было бы глупо отрицать: более одиозных и неоднозначных личностей «БМВ» никогда не видел. Возможно, Роуз тоже. Но они ведь, казалось Джой, даже похожи. Они должны были найти общий язык.

И Джет смутно грызли сомнения насчёт характера этого самого языка.

— Что у вас с Рейной? — попыталась соскочить с темы Роуз.

Они вышли в зал.

— А мне сказать честно или тоже соврать? — одними губами улыбнулась ей Джет.

Роуз замолчала.

В зале играла музыка, которую подобрала Роуз — нелепая и расслабляющая, но Джой все равно казалось, будто ей в макушку упирается огромный воздушный шар, наполненный воздухом до предела. Она выполняла давно заученные движения на тренажёрах: два подхода, двадцать повторений. Руки, ноги, напряжённый живот. Лёгкая дрожь в мышцах под конец, пот, стекающий по спине.

Бардак. Везде чёртов бардак.

Джой едва хватило на всю прописанную программу. В мозг въедалась дурацкая песня, лёгкие жалобно ныли, вынуждая вспомнить весь выкуренный «Джи Сэм». Тремор в руках и вынужденно выпущенная перекладина — о таблетках, после которых не надо было думать о бардаке в собственной жизни. И во всех жизнях вокруг нее. Неупорядоченная неопределенность. Словно ей в голову засунули миллион коробок, и она не знала, что в них.

Джет не знала, получится ли у них что-нибудь с Рейной и как отключить долбаную тревожность рядом с ней. Как позволить себе хотеть ее и забыться, наконец, в чертовой постели.

Джой не знала, останется Роуз или улетит с Али обратно. Она даже не была в курсе, все ли у них с Али в порядке, или тоже какой-то бардак.

Она не знала, как отпустить Лету. Не знала, что скажет ее семье.

О, если бы люди, печатающие о ней статьи, догадывались о ее «познаниях»… «Джой Джет — полный ноль». «Джой Джет не может разобраться с собственной жизнью». «Джой Джет — ничтожество».