Нюансы, обязательства, такой знакомый прогнивший мир… Нет, на самом-то деле, Джой понятия не имела, что делать завтра.

Но что-то подсказывало ей, перекатываясь в венах серебряными ртутными шариками: как раньше уже не будет. Реминисценция Летиных похорон. Когда Джой ехала с церемонии, облаченная в траурный черный, она ощущала то же самое.

Забавно, что сегодня она во всём белом.

Джой присела около приливающей к берегу воды. Внезапный порыв прикоснуться к холоду Тихого оказался почти неконтролируемым, и она положила ладонь на песок. Маленькая волна мягко накрыла кожу.

— В принципе, — сказала Джет стоящей рядом Рейне, — если ты собираешься меня утопить, то я не особенно против.

— Опять твои токсичные черные шуточки, — глаза к небу, конечно. — Нет, даже не мечтай, я не собираюсь тебя топить. Мой способ избавиться от накопившихся эмоций — крик. Покричать. Здесь идеальное место для этого.

Джой поднялась и смерила ее подозрительным взглядом. Вроде не пила, сидела же за рулем… Даже вела почти сносно. Может, температура? Она коснулась ее лба тыльной стороной ладони.

— Да боже, Джет! — Рейна оттолкнула ее руку быстро, но Джой хватило времени понять, что температуры у нее нет. — Засунь свою роковую стервозность себе в задницу и просто попробуй. Если не понравится, с меня большой букет завявших ромашек, — ядовито улыбнулась она.

Джой даже не допускала, как это.

— Я таким не занимаюсь, — проворчала Джет себе под нос. Она не то чтобы считала идею Рей провальной, но… Нет, нет, это глупо. Джет такое не подойдет — она ведь не просто ноунейм-девчонка из пригорода. Она сгорит от стыда, если кто-нибудь увидит, что она орет, как умалишенная, просто потому что решила вдруг поорать.

— Каким «таким»? — вздохнула Рейна. — Я же тебе не голое дефиле по «БМВ» предлагаю. Джет… Стой, ты что, стесняешься? — она заглянула Джет в лицо, и Джой, поджав губы, отвела взгляд к океану. — Господи, да, ты стесняешься! — с каким-то детским восторгом воскликнула Рей, чуть, видимо, не захлопав в ладоши.

Только она могла такое ей говорить. Джой вспыхнула. Лицо у нее так горело, что она наверняка покраснела, точно вареный рак. Она с упреком посмотрела на девчонку.

— Не говори глупостей, Рей. Я просто не…

— Давай вместе, — оптимистично выдала она и взяла Джой за руки, — обещаю, это поможет. Я даже первая могу. Вот так.

Она подняла голову вверх и закричала.

Рейна кричала громко и неподдельно, секунд пять, и ее крик, вместе с широкой улыбкой, взмывал вверх невидимой звездной пылью; ее горло напряглось до предела, словно готовилось лопнуть. Она крепко сжимала пальцы Джет в своих.

От ее уплывающего голоса по телу побежали мурашки. Она будто бы смотрела на что-то, чего не должна была видеть. Голос Рей проникал в нее через поры, вызывая дрожь в солнечном сплетении, вился вокруг сердца, пытаясь сбросить с него ту самую паршивую серую тряпку. Джет почувствовала собственную шаткость.

Шум Тихого перестал быть шумом.

Наконец, притихнув, Рейна схватила ртом воздух и улыбнулась Джой такой невероятной улыбкой, что Джет замерла. Темные глаза Рей блестели свободой и жизнью и, казалась, эта улыбка предназначалась не одной Джой, а целому миру где-нибудь на трибуне.

— Видишь? — сбивчиво дыша, спросила она. — Это просто. Иногда что-то как будто застревает у меня в горле и у меня не получается плакать… тогда я приезжаю сюда и делаю так. Тогда сразу становится… пусто и хорошо. И голова немножко кружится. Как будто от счастья. Давай. Выпусти пар. Хочешь, я отвернусь?..

К черту.

Джой отошла от нее чуть дальше и сделала, наверное, самый глубокий вдох в жизни. Ее мгновенно качнуло от переизбытка кислорода, плюс не до конца выветрившийся скотч; она вцепилась себе в плечи, словно это могло помочь ей не упасть, и…

Закричала?..

Сначала ей показалось, что легкие заполонил вакуум, как вода наполняет стакан. Оглушительная тишина охватила голову, и она даже не сразу поняла, что на самом деле издает звук… Ровный, истошный, длинный крик врезался в уши чужим отголоском, защекотал ушные перепонки, надорвал горло; Джой зажмурила глаза, и пляж вокруг неумолимо продолжил кружиться.

Казалось, изнутри вырывается вполне осязаемый зверь.

Отталкивается от напряженного пресса, продирается когтями по костям, проникает в оба легких одновременно.

Кипятком выстилает гортань.

Джой почти рухнула на песок, когда весь воздух внутри закончился. Прошел час, казалось, хотя, может, секунд восемь.

Она сделала первый вдох и ее разобрало от иррационального смеха… Она мгновенно почувствовала себя глупее некуда, но в то же время ее переполнила невозможная, невообразимая лёгкость, которой было так много, что она выпрыгивала наружу вместе со сбитым смехом.

И улыбкой. Джой почему-то не могла перестать улыбаться. Она взялась за голову, вцепившись взглядом в песок.

— О боже, — как-то само выскочило, — как хорошо.

Рейна засмеялась.

— Хорошо?

— Да, — ещё раз подтвердила Джой, кивнув; эндорфины ударили в голову, и она опьянела второй раз за вечер. Лицо по-прежнему горело, но уже не от неловкости, а от восторга, залившего ее с ног и до самой макушки.

И лёгкости.

Лёгкости, которая в этот раз проникла глубже, чем раньше, как бывало после коротких слезливых выпадов; раньше она ощущалась тонким слоем полиэтилена на заточенных лезвиях, а теперь стройно забилась там, где должно биться сердце.