Очень скоро Рей и вовсе оказывается на полу, а Джой — сверху, и пылающее небо кружит голову похлеще вина. Ткань костюма Джой соприкасается с кожей Рейны, пока она с шумным выдохом выпускает изо рта скопившийся звук. Музыка качает ее, как белоснежная яхта далеко в Тихом. Джой качает ее сознание, вынуждая просто лежать под ее напором, стискивает запястья, целует каждый чувствительный дюйм.

Рей никогда бы не подумала, что в ней может быть столько силы.

Из-за мелькающих мыслей о феназепаме в крови Джет Рейне этот секс казался сбитым, прямо как дыхание, и неизбежным, словно она не имеет права на «нет».

Рей поддавалась. Джой — долго не останавливалась и не позволяла себя раздевать.

В каюте они продолжили то же самое, как немое кино о пустом гедонизме, где после бесчисленных судорог, сжимающих ее пальцы, Джой выдохлась. Она поцеловала Рей в губы, ненароком прокусив нижнюю до крови. У Рейны на ресницах проступили слезы от ее долгого взгляда — отсутствующего и далёкого. Расплывчатого, словно ее здесь не было.

— Джой… — вздрогнула Рей и потянулась к ее щеке.

Она лишь покачала головой и приложила палец к ее губам.

— Тш-ш, — на выдохе, — не говори ничего.

Путаное возбуждение покинуло ее быстрее, чем бывало обычно. Рей почему-то дьявольски захотелось плакать. Страх, как оборванный трос под ногами; он стал больше, чем после звонка Лили, и Рейна подумала — быть может, такой вывод тревожил ее впервые после того, как она кончила от чужих рук несколько раз за ночь, — что ей не стоило на это вестись.

Джой обнимала ее во сне. Рейна, засыпая, чувствовала какой-то неправильный холод от льняной ткани ее костюма; так бывает, когда к обнаженной коже прикладывают железо.

***

Она открыла глаза в половине десятого утра с ощущением, будто и не спала вовсе. Рей обнаружила, что всю ночь провела в одном положении, также, как и уснула — на левом боку и с рукой Джет на своем бедре. Затекшее тело заныло вместе с этим осознанием, но она лежала так ещё минуты три, тупо пялясь в круглый иллюминатор с ее стороны кровати.

За стеклом ярко светило солнце, проникая в просторную каюту одним широким свечением, и пускало блики на волны с другой стороны; океан спокойно прыгал туда-сюда, дурашливо и играючи. Рейна улыбнулась завораживающему виду и медленно перевернулась на спину.

Джой спала. Рей ещё раз посмотрела на часы на стене, чуть приподнявшись на локтях. Она даже подумала, что, может, не так определила время — всё-таки Рей могла неверно понять эти странные часы в виде минималистичных планет, явно стоящие больше, чем ее почка в лучшие времена, — но нет, они действительно показывали половину десятого. Рейна спала с Джой в одной кровати не меньше десяти раз и в каждый из этих разов Джой будила ее ни свет ни заря либо просто вставала раньше сама, чтобы травить себя табаком на балконе, но чтобы первой просыпалась Рейна?.. Она подозрительно пригляделась к ее дыханию. Ей показалось, что грудная клетка Джет в купальном лифчике вовсе не поднимается и не опускается, даже немножко. Мятая рубашка сползла и оголила плечи.

— Джой, — окликнула ее Рей, и имя ватой заполнило рот. — Джой?

Она потрясла Джой за плечо. И за руку. Даже несильно ущипнула ее под пупком, там, где у нее была родинка. Сердце Рейны тревожно ёкнуло, когда чертова Джет даже не шевельнулась.

— Джет! — громко воскликнула она. Ее обдало холодной испариной от ужаса, а потом вместо сердца забилась паника. — Твою мать, Джет, ты слышишь меня?

К счастью, уже от следующего толчка Джой таки поморщилась. Она едва разлепила веки, они были тяжёлыми и опухшими. Долго держать их раскрытыми не получалось.

— Что такое?.. — со вздохом выдавила из себя Джой. — Рей, пожалуйста, ещё полчаса, у меня же выходной…

— Ты никогда так долго не спишь, — тут же ринулась к ней Рей, с какой-то садистской одержимостью сжав ее плечи. Джой почувствовала, что ей дико больно от ее пальцев, как будто она жмёт на свежие гематомы. — Джет! Посмотри на меня.

— Я в порядке, я просто… — простонала Джой, вяло пытаясь сбросить ее руки. — Так хочу спать…

— Ты принимала вчера этот долбаный феназепам не на работе, да? Ты выпила его уже здесь? Ты соврала мне? Джет!

— Рей, всего полчаса, — бормотала она едва слышно. Джой ткнула в нее ладонью, и Рейна убрала руки. — Иди позавтракай, я скоро встану, правда, просто… Ещё немного…

— Джой. Феназепам. Скажи да или нет?

Джет снова спала. Очевидно. Провалилась в свою наркоманскую яму обратно, как только Рейна перестала прикасаться к ней. Рей нащупала ее пульс для собственного успокоения. Выпрыгивающий стук в висках сбивал ее со счета два раза; пульс Джой и так еле прощупывался. Рейна насчитала тридцать два удара за минуту.

Она тяжело выдохнула и обхватила руками голову. Она не представляла, что ей делать.

***

Джой пыталась открыть глаза очень долго. Ей казалось, что это так сложно, что почти невозможно — все равно что ее кроссовер одной рукой поднять и перевернуть вверх тормашками. Безуспешные попытки длились вечность; Джет то распахивала их полностью, выныривая из глухой темноты, то снова тонула в забытье. В один прекрасный момент их нескончаемого потока Джой заставила себя сесть. В голову тут же ударил колокол.

Она понятия не имела, сколько времени прошло после того, как Рей будила ее, поэтому беглый взгляд на часы ничего не прояснил. Глаза резало от яркости, и эта проволочная боль своими корнями уходила куда-то в мозг. Она не закапала глаза на ночь. Да, в этом дело — логично же, Джой никогда не забывала закапывать их после операции по коррекции зрения, а вчера ей было не до этого.

Она нащупала на прикроватной тумбе пузырек «Систейна»^[2]. Спустя минуту Джет поднялась на ноги, кое-как добрела до ванной комнаты и плеснула в лицо ледяной водой. Из отражения на нее долго смотрела какая-то побитая собака, а потом Джой заскрипела зубами, сжимая края раковины, чтобы не поддаться сумасшедшему желанию долбануть кулаком о зеркало.