Вся эта компашка опасливо покосилась на Джой. Джой лучезарно им улыбнулась, своей самой фальшивой и гадкой улыбкой из всего имеющегося их арсенала, и они опустили свои задницы аж через две лавки от нее. Замечательно.

Чем ближе было время начала, тем приятнее казалось Джой предвкушение, вибрирующее в ее груди. Она точно знала, что будет дальше, и это чувство удовлетворения прокатывалось по телу вверх и вниз, как ролл во время массажа.

Скоро место за судейским подиумом заняла седая женщина в черной мантии. Марта Джилленхол. Джой чуть склонила голову, усмехаясь уголком губ. Лицо судьи ещё без глубоких морщин, если любить метафоры и сравнения, безупречно сошло бы за хуманизацию сапсана. Большие глаза, маленький нос, суровые брови… Как, однако, символично. Сапсан — быстрая птичка. Судья сегодня тоже будет быстрой птичкой. Ещё не знает об этом, но будет.

Через пару минут Марта Джилленхол пригласила присяжных занять их кресла. Мужчины и женщины в деловом послушно рассыпались по местам.

Судья кивнула им. Тогда широкая дверь со стороны подиума распахнулась, и два кресла за столом занял гадкий лысый червь со своим бесполезным адвокатом. Лицо у Сетфорда было таким блеклым, что в нос Джой тут же ударил запах тупой безысходности, которым повеяло от него. Она дружелюбно помахала ему, приветствуя; в конце концов, она же в суд явилась, а тут все играют в прилежных граждан.

Вслед за ним вошла ее милая уставшая девочка вместе с Ридду. На Рей надели совершенно отвратительную коричневую юбку, но она держалась. Когда она нашла взглядом Джой, то сразу же тепло улыбнулась ей, и огонек в ее глазах, казалось, стал ярче. Джой улыбнулась в ответ.

— Начнём, — повелительно кивнула судья, и все в зале, как один, поднялись со своих мест.

Судя по тону, которым она зачитывала права, мадам Птичка вовсе не была довольна тем, что ее выдернули на слушание по такому пустяковому делу. Если бы не ответные иски, Рейну бы осудили без всякого слушания; скольких людей сажают просто потому, что «жертва» платит всем продажным жабам на своем пути? Джой интересовалась: такое происходило слишком часто, чтобы статистика могла прибить ее разочарование. Даже пара месяцев за решеткой — это судимость, а судимость — это клеймо. Таким девочкам, как Рей, и ещё миллионам безобидных женщин такое клеймо разрушает жизнь.

После длинных формальностей судья, наконец, кивнула обвинению. Адвокат Сетфорда — это был Билл Калаххан, Джой знала его, как далеко не последнего в своём деле, но скользкого типа — поднялся с места, поправляя серый пиджак. Джой устроилась поудобнее, когда Сетфорд с дрожащей нерешительностью вцепился Каллахану в руку. Он мельком оглянулся на неё. Страшно ему. Ну конечно, ему страшно. Никакой повязки на его башке не было, ни синяка, ни пореза, ни черта… Джой заскрипела зубами, ощущая, что снова начинает злиться.

Адвокат наклонился, чтобы Сетфорд что-то ему нашептал.

Медленно. Безобразно медленно. Джой надо было успеть в офис к одиннадцати.

Она наблюдала за тем, как лицо Каллахана изменилось с доброжелательного на шоковое; его гладко выбритые щеки, впалые, как квадратные блюдца, спешно задвигались вместе с челюстью. Джой слегка покрутила головой. Вскоре их тихую перепалку прервала судья, и адвокат Сетфорда просто уселся назад. Он нервно дёргал носком начищенных черных туфель и глядел в окно, как обиженный малыш. О боже, что за прелесть.

Сетфорд поднялся.

— Я хочу сделать заявление, ваша честь, — неровно заявил он, вздернув подбородок. У всех этих свиней имелся один общий жест: вздергивать подбородок, пытаясь, видимо, дотянуться до тлеющих остатков гордости.

— У вас для этого есть адвокат, мистер Сетфорд.

— Я отказываюсь от его услуг.

По залу прошлась волна заговорщического шёпота. Обрывки фраз долетали и до Джо, но она не слушала.

— Вы уверены? — удивленно спросила Джилленхол.

— Да.

— Что за заявление, мистер Сетфорд?

Мученические вздохи судьи веселили Джет ещё сильнее, чем срывающийся голос стареющего плейбоя. Она смотрела на то, как он выходит к стойке напротив присяжных, без тени улыбки, как и было положено. У бедняжки дрожали руки, он то и дело блуждал взглядом по стенам; Джой заметила, как по его виску течет капля пота, а солнце из окна освещало блестящий лоб — тоже мокрый. Казалось, ещё немного — и он заплачет.

Сантименты.

— Я отказываюсь от, — тихо начал он, но, опять прокашлявшись, продолжил громче, — любых претензий к Рейне Ривере.

Присяжные переглянулись между собой. Зал наполнился таким гамом, что Джой недовольно поморщилась. Какая-то старая женщина — может, его мамаша — вообще стала причитать, сложив руки, будто бы она в церкви, а не в суде.

Офицер, стоящий рядом с судейским подиумом, заорал, требуя тишины. Когда все замолкли, судья сказала Сетфорду встать за стойку для свидетелей и спросила, точно ли он здоров. Он уверенно кивнул. Хороший мальчик. Хоть что-то делает уверенно.

— Тогда для чего мы здесь, скажите мне, пожалуйста? — поинтересовалась Джилленхол и сняла очки, утомленно потерев переносицу. — Поиграть со мной решили? С присяжными? По-вашему, это смешно, мистер Сетфорд? Гарольд… — покачала головой судья, уже намереваясь вставать; офицер сделал шаг к ней, но тут, наконец, Сетфорд подал голос. Это условие. Джой смотрела прямо на него.

— Подождите. Я должен признаться в том, что я…

Репортёр сзади не прерывал съёмку. Эта съёмка была для местной газетенки, наверняка Сетфорд и им заплатил, чтобы они обелили его, полив дерьмом Рей. Чтобы написали, какие неурядицы бывают — раз уж суда им, благодаря Ридду и Николсону, не удалось избежать, — и кто в итоге несёт наказание за клевету на святых праотцов, таких, как многоуважемый мистер Сетфорд. Это мог бы быть очередной случай, прямо как в новостях, прямо как из уст мальчиков в офицерской форме: бешеная лесбиянка приревновала свою подружку, которой просто захотелось нормального мужика.