— Здесь?

— Да, пожалуйста, вот тут… Напишите своё имя, мое имя, подпись и, если можно, сердечко, пожалуйста, в конце…

— Конечно, — любезно улыбнулась она. — Так как тебя зовут?

Стоило Джой выйти, как с обеда вернулся офицер Риджесон. Он отдал честь мальцу шерифа и подошёл, чтобы поздороваться. Малец тут же с восторгом, воровато оглядываясь, показал ему автограф Джой Джет.

Риджесон заржал, едва не пролив на себя только купленный кофе.

— Билл, ты под кайфом? — уточнил он под непонимающий взгляд младшего коллеги. — У тебя здесь «Олдриджем» какашка нарисована.

* * *

В следственную тюрьму «Рокуэлл» они с Николсоном ехали долго. Джой казалось, что она провела за рулём целую вечность, прежде чем они оказались в Вестлейке, а потом ещё столько же, пока доезжали до «Рокуэлла», хотя дорога в целом заняла не больше двадцати минут. Джой поглядывала на часы, ожидая, что уже больше шести, но на деле ещё не было и пяти; в чертовом ожидании ей скручивало живот, словно из ее кишок плетут морской узел. Между Вестлейком и Даунтауном они с Николсоном подобрали Ридду, и теперь, в тщательных объяснениях адвокатессы, подъезжали к высоким бетонным воротам.

Несмотря на то, что Джой смотрела сейчас на весьма унылое здание, такое же серое, как и ворота, которые для них открыл усатый охранник, она вспоминала, что за этими воротами — обыкновенный Лос-Анджелес из одноэтажных районов, вспоминала несколько милых магазинчиков, которые пронеслись мимо, и зелёные изгороди на домах. Она проехала кафе, пару хостелов и дюжину кофееен, одна из которых знакомый «Старбакс». На футбольном поле напротив тюрьмы играли детишки из домов с зелёной изгородью. Она усмехнулась, рассеянно пытаясь вытащить себя из этих пейзажей около «Рокуэлла», и подумала, что Рей сейчас, должно быть, очень паршиво… Когда ее везли сюда, она ведь тоже видела и эти дома, и кофейни, и магазинчики, а теперь, находясь так близко от этого, она не может даже зайти ни в один из них…

Господи, Джой же ни секунды не подумала о том, что с ней что-то могло случиться. В голове болезненно заскреблись собственные слова, которые она сказала Рей перед Рио. Она сказала: «Веди себя хорошо».

Веди себя хорошо.

Джой вскочила со скамьи перед кабинетом начальника «Рокуэлла» со взлетевшей в груди надеждой, но Ридду сразу покачала головой, с сожалением поджав губы.

— Мне жаль, Джой, — сказала она, положив усыпанную кольцами руку на ее плечо. Они с Ридду вместе учились в Йеле, и ее присутствие обычно помогало Джет ненадолго обрести ее утраченную веру в железобетонную надёжность, но сегодня, увы, не подходящий для этого день. Ридду поставила портфель на скамью и, закусив губу, провела ладонью по своим почти отсутствующим волосам — короткому светлому «ежику». — То, что она ударила копа при задержании, всё сильно усложняет. Второй привод за телесные средней тяжести — то же самое. Они не одобряют залог, какую бы сумму я не предложила. Черт, я правда сожалею, но твоей бойкой леди придется посидеть в этом вшивом местечке до суда.

— И когда суд? — колко спросила Джой, заметив, что у нее дрожат руки. Теперь было не до шуточек. Сначала все выглядело куда безобиднее. Она раздражённо выдохнула и принялась ходить взад-вперед по длинному, плохо освещенному коридору без единого окна. — С каких пор наши стражи порядка стали такими принципиальными? У начальника тюрьмы комплексы?

— Нет, это новое дополнение к закону Калифорнии о залоге, — ответила адвокатесса; ее темные глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону, будто бы в попытках что-то вспомнить. — Не выпускают тех, кому повторно предъявляют обвинения в подобном преступлении, если не прошло трех лет со времен предыдущего дела, даже если оно и не дошло до суда. Ещё есть отягчающие, скажем, двинуть копу по роже, да? Чисто теоретически, конечно, они имеют полномочия выпустить ее и до. Этот закон достаточно мягок и оставляет лазейку, позволяет принимать решения о залоге на местном уровне, но, — она выделила это слово так, что у Джой во рту стало горько, — на это нужно личное поручительство начальника «Рокуэлла», а он его не даёт. Говорит, что не хочет нести ответственность «за столь неблагонадежную особу».

— Принципиальная благонадежная скотина, — поморщилась Джет, осаждая себя в желании выплюнуть скопившуюся на языке горечь.

Значит, Рей не выйдет отсюда сегодня. Тяжесть этого понимания внезапно оказалась слишком большой для нее; она осела в груди и сделала ее дыхание прерывистым, будто бы кислород спотыкался о ребра, когда делал попытки выйти наружу.

Ридду взяла свой портфель, поправила черный пиджак и кивнула в сторону лифта. Внутри тюрьмы, как и ожидалось, было темно, тесно и воняло затхлостью, хотя они были даже не в блоке, а всего-навсего в коридоре. Как же тогда в камерах? Рейну хотя бы выпускают на прогулки куда-то во двор, или где у них там предусмотрен глоток свежего воздуха? Господи, это какой-то сплошной кошмар.

Джой потерла друг о друга ладони и почувствовала, что они тоже вспотели, как и она вся под своим костюмом. В конце концов, она ведь приедет домой, примет душ и будет делать, что захочет, а Рей?.. Джет ещё ни разу за два месяца не испытывала такого сильного желания просто обнять её. Злость на Сетфорда, всколыхнувшая ее в первую минуту, притаилась под мягким облаком из нежности; она разливалась по телу Джой чем-то сладким и теплым, напоминая о забавной девчонке с милой улыбкой. О девчонке, не умеющей соблюдать тишину. Тараторящей обо всем подряд. О девчонке, которая путает пульт от кондиционера с пультом от телевизора.

Джой грустно улыбнулась мелькающим в голове картинкам. Ее мало интересовало, за что Рей арестовали на самом деле. Если она треснула Сетфорда, значит, было за что. Бутылкой по голове — не ножом в глотку, а даже если бы и так, то в мире полно людей, которые заслуживают так сдохнуть. Сетфорд всего лишь пополнил бы ряды этой самовольной справедливости.

— Слушай, Джо, я вижу, ты переживаешь, но это не такая уж и большая проблема, — заявила Ридду, пока они спускались. — Суд назначили через неделю. Адвокат Сетфорда подал два прошения: одно из них — о самой строгой мере наказания, предусмотренной за «нападение», но это бред собачий, — усмехнулась Ридду, возбуждённо глядя перед собой. Ее кулаки то сжимались, то разжимались в ожидании — очевидно — горячего дельца. Джой знала, она это любит. Такой страсти Ридду не испытывала, даже когда говорила о своем муже. — Мы докажем, что это была вынужденная мера и что она действовала, исходя из ситуации, чтобы защитить свою подругу. Добьемся штрафа как минимум, в идеале снять бы обвинения вовсе, но это не обещаю… А, и да, второе прошение о скорейшем слушании, потому что Сетфорд у нас собачка гордая и несёт в себе репутасьон «Вольтман-банка»… — вполне оптимистично протянула она, но Джой почти не слушала ее, кивая, но не Ридду, а собственным мыслям. Когда они вышли из лифта в хоть сколько-нибудь просторный холл, Ридду вдруг вздохнула и громче обычного сказала, бросила невзначай: — Кстати, тебе разрешили увидеть её. В виде исключения.