Разрешив столь долго мучавший вопрос, я с удовольствием отужинал и пошел тренироваться с близнецами-топорами. В последнее время я забросил это дело. Я тренировал зарубы, подрубы, тычки и глухари — основные удары топорного фехтования. Эффектная мельница, которая была исключительной «фишечкой» Сокола, мне далась с трудом. Может из-за долгого простоя от тренировок, а может из-за самого Сокола. Все же его мне очень не хватает.

Последующие несколько дней я жил только тренировками, изредка отвлекаясь на решение небольших управленческих проблем, благо Эса, вникая в свою княжескую роль главы Киева, справлялась сама и без особых хлопот. Аршак ей помогал в силу своего опыта, который появился еще в Хольмгарде.

Спустя четыре дня после того, как Ходот с легионом ушли к древлянам брать Изкоростень, мой тесть вернулся практически без потерь. Он осадил столицу древлян и разграбил все сопротивляющиеся поселки, находящиеся в округе. Для захвата Изкоростеня хватило артобстрела требушетами. Уже через несколько часов «камнепада» древляне сдались. Как потом рассказывал сам Ходот, древляне думали, что «камнепад» был наказанием богов за неподчинение царю Гардарики. Тесть не стал соглашаться, но и не отрицал божественную сущность этого «явления».

Ходот привел мне под «ясны очи» древлянского вождя, который дал вассальную клятву Эсе. А до этого Эстрид повторила клятву мне в качестве княгини Киевской. Древлян и северян я хотел вобрать в Киевское княжество, чтобы не распылять силы и не децентрализовывать местное самоуправление. Киевское вече было только для решения вопросом местного значения, в пределах города. Княгиня здесь решала все вопросы. Последнее слово всегда было за ней. Попытки поиграть в подковерные игры окончились весьма плачевно. Эса не отягощена вопросом морали и принципами гуманизма, поэтому всех неугодных она устраняла предельно жестко. При этом она умудрялась находить ту грань, в которой в глазах народа и местной элиты ее действия были правомерными и, главное, справедливыми.

Еще через несколько дней вернулся Куляба вместе с Судимиром. Их дела складывались еще лучше. Куляба налетел на северян с тыла в волчий час и смыл осаждающих словно ураган. Чернигов, по словам Судимира, нуждался в срочной постройке крепостной стены, поэтому они решили избавиться от северянской угрозы так, чтобы стена строилась без спешки. Куляба и Судимир прошлись по северянам, пока до всего племени не дошла весть о разгроме их войска, оставляя за собой выжженные поселки тех, кто не захотел входить в состав царства. Молва о жестокости черниговского владыки и царского командующего прокатилась по северянам быстрее скорости звука. Уже на третьи сутки все населенные пункты открывали свои ворота добровольно, как только появлялись царские войска.

Были и исключения. Некоторые бросали свои села и уходили в леса. Такие точки на карте также сжигались. Времени ловить их не было. К счастью подобные ситуации были единичными. Надеюсь, они не надумают уходить в партизаны. В любом случае нужно будет убедить тех, кто убег в леса о благоприятном отношении со стороны власти, если они вернутся к мирной жизни.

Куляба с Судимиром собрали всех старейшин северян на вече и потребовали их выбрать единого вождя, который даст клятву верности царю от имени всего племени. Старейшина, ставший вождем, был удивлен, когда пришлось присягать на верность Эсе, киевской княжне. Но он быстро понял, насколько важную роль играет Эса в царском совете и в жизни самого государства. Поэтому, ушел он с намерением привести в Киев не менее полторы тысячи воинов для царьградского похода. Мужик быстро смекнул выгоды от участия в столь грандиозном деле, да еще и с таким войском, которое я собрал в Киеве.

В итоге под стенами Киева собралась армия чуть менее тридцати одной тысячи человек. За все время похода было потеряно не более семисот человек. Огромная армада по здешним меркам. Радомысл, оглядывая многотысячное войско со стен Киева, только диву давался о таких незначительных потерях. Я объяснял это, главным образом, огромной заслугой Метика и Забавы. Они приложили величайшие усилия по сохранению жизни воинов, причем от небоевых потерь в том числе.

Осталось решить вопрос с уграми и печенегами. Эса, как только вернулся Куляба с Судимиром, приняла присягу вождя северян и ускакала с тремя своими бывшими послушницами и десятком своих варягов, которые были у нее в прямом подчинении еще со времен нашей первой встречи. Судимир, кстати, договорился с Эстрид о поставках камня в Чернигов для постройки крепостной стены. Эса попросила Аршака помочь с организацией. Тот не отказал, хотя некая прохладца в их отношениях есть. Как-то я пробовал разузнать о причинах разногласий, но Аршак грамотно увел тему в сторону. А я с тех пор никак не найду времени, чтобы наконец выяснить, какая кошка между ними пробежала.

Киевское княжество, весна 827 г.

На следующий день после ухода Эсы, в Киев пришла делегация соседнего племени — уличей. Видимо, до них дошли слухи о загадочном захвате их соседей — древлян. Ничем иным их желание узнать о наших дальнейших действиях не объяснимо. Радомысл говорил, что у этого племени тотемное животное — волк. И они столь же свирепы и жестоки, как дикие животные. Переговоры были отягощены еще и тем, что пришлось впервые использовать переводчика. Их говор был совершенно не похож на тот, которым говорили славяне в Хольмграде или Киеве.

Представители уличей сейчас сидели передо мной в детинце Киева за большим столом. В помещении, украшенном славянскими орнаментами и узорами, находились все мои ближники, кроме Эсы, и весь состав командования. Толмач уличей был обычным белобрысым парнем с легким южным акцентом.

Сами же уличи имели вид поистине варварский. Бородатый низкорослый мужик, который был вождем этого племени, сидел напротив меня. Короткий теплый плащ был закреплен на правом плече с помощью металлической фибулы. Рогатый шлем лежал рядом на столе. Рукоять двуручного топора маячила из-за спины. Звали вождя — Драг. Радомысл сказал, что его имя на уличском означает «волк». Рядом с Драгом сидели два его младших брата-предводителя. У детинца стояла сотня варваров-уличей, готовых разорвать всех и вся при любом плохом взгляде. Обстановка была накаленная.

Радомысл говорит, что по легенде уличи когда-то пришли в эти земли из словенского племени. Уличи годами воевали с Киевом и не покорялись им. Когда же они узнали, что царем Гардарики, захвативший Киев, является словен, то решили первыми прийти и узнать наши намерения.

— Мне кажется, что они не горят желанием воевать с нами, но и войти в царство не захотят, — заметил дядюшка полушепотом.

— Вождь Драг, — вежливо обратился я, — мы не хотим воевать со столь славными и бесстрашными воинами, как уличи, поэтому даже не рассматривали возможность покорения твоего племени. Тем более что, возможно, мы с тобой можем быть родственниками. Очень дальними, но — родственниками.

Белобрысый толмач затараторил на своем тарабарском. Лицо Драга чуть расслабилось. Это уже хорошо. Мне не нужны лишние неприятности на рубежах царства. Улич что-то прогудел на своем наречии.

— Вождь Драг спрашивает, — перевел толмач, — куда ты двинешь такую большую армию.

— Не думаю, что ему надо говорить о реальных целях похода, — прошептал дядя.

— Передай вождю, что моя армия идет добывать себе славу и богатства, — ответил я, чуть подняв уголки рта.

Переводчик перевел мои слова. Вождь посмотрел на своих братьев и что-то с ними обсудил. Закончив разговор, Драг громко пробарабанил на своем уличском.

— Вождь спрашивает, хватит ли добычи и славы на столь обширную армию.

— Если вождь Драг присоединится к нашему царству, то славы и добычи хватит не только ему и его братьям, — заверил я, смотря в глаза Драгу, — но и всем его потомкам.

— Вождь говорит, — сказал переводчик после монолога улича, — что у него есть полторы тысячи воинов, которые могут пойти под руку царя за определенную плату. В случае, если славы и добычи действительно будет так много, как говорит царь, то вождь даст клятву царю и попросится в царство.