Илейра молчала. Эта тишина заставляла Диона нервничать.

— Уже сейчас гуляют бредовые слухи о нашей связи, — говорил он, — а что могут выдумать позже? Сама подумай, рано или поздно правда бы всплыла. Нашёлся бы умник, сумевший правильно сопоставить факты.

Герцог поймал себя на мысли, что начал оправдываться, как провинившийся мальчишка. Правда он действительно чувствовал себя виноватым. Обещал не торопить. Но кто же знал, что Гейрону понадобится лезть в его личные дела!

— Значит все, — заговорила Илейра ровным, но таким пустым голосом, — прощай свобода, мечты и планы? Впрочем, этого следовало ожидать с того момента, как вы назвали меня своей дочерью. Просто я думала… у меня будет больше времени хотя бы порадоваться иллюзии выбора.

В голосе дочери звучала горечь, вынуждая Диона страдальчески морщиться. Почему она признание их родства воспринимает чуть ли не приговором? Впрочем, догадки у него были.

— Не нужно говорить об этом так, словно я собираюсь посадить тебя в клетку, — отозвался герцог. — Да, статус моей дочери накладывает некие обязательства, но он также даёт защиту от ситуаций подобных недавней, и людей, желающих тобой воспользоваться.

— О, да! — нервно усмехнулась. — Ведь право распоряжаться моей жизнью целиком получите вы. Будете мне говорить во что одеваться, с кем общаться и куда ходить. А потом подберёте мужа в соответствии со своим пониманием, какой он должен быть. Зато местные стервятники будут не травить меня, а заглядывать в рот. А заодно появятся деньги и куча шикарных тряпок. Прекрасная жизнь! В высшем свете все так живут, и никто не жалуется. Кто я такая, чтобы высказывать недовольство. Только поступая в академию, я уже была намерена идти до конца именно для того, чтобы никто не мог мне указывать как жить. Обрести свободу распоряжаться собой по закону. Но всё это не актуально, когда касается правой руки императора. Правда, герцог Эрвейский?

У Диона невольно дёрнулся глаз. Слушать монолог Илейры полный горечи и обиды, было само по себе неприятно, а обращение к нему чётко намекало — они вернулись к тому, с чего начали. Она не доверяла ему. Не верила, что он не хотел такого развития событий. Можно было бы закрыть на это глаза. Со временем свыклась бы, смирилась. Оценила его по поступкам. Плюс сам факт её смирения во многом развязывал руки. Только Диону нужно не это. Он алчно жаждал её любви. Любви дочери от любимой женщины, так на неё похожей. И не надо думать что-то не то. Значит, у него остаётся единственный выход…

— Бал состоится послезавтра, о платье и всём необходимом не беспокойся, — заговорил он, собираясь с духом. — Документы о признании тебя маркизой Фернор будут готовы завтра. И я предлагаю тебе составить ещё один договор. Точнее даже некое соглашение между нами. Подумай и напиши, чего больше всего ты боишься и не хочешь в качестве моей дочери. Какие аспекты влияния на твою жизнь для тебя категорически недопустимы.

— Чего не хочу? — живо откликнулась Илейра — Выходить замуж и рожать по указке. Общаться с этими гнилыми людишками, коими кишит знать. Не хочу чтобы кто-то говорит, что мне носить, с кем общаться, кого любить и как жить. Это же очевидно — я хочу свободы обещанной магам, завершившим полное обучение! Хочу сама распоряжаться своей жизнью. А это несовместимо с ролью вашей дочери!

— Почему же, — вздохнул Дион. — Совместимо. Конечно полностью оградить тебя от общения с аристократами и появлений в свете я не могу, но в остальном можно договориться. К тому же, даже не будь меня, у полноценных магов тоже хватает обязанностей, от которых не отвертеться. Абсолютной свободы не бывает, Илейра.

Он говорил, а на душе царила горечь. Вот так, он может дать ей так много, но всё что нужно его дочери — свобода. Свобода в первую очередь от него и излишков его присутствия в её жизни. Он легко может отказаться давать клятву, надавить и заставить принять ситуацию, как она есть. И навсегда потерять Илейру. Она подчинится, будет делать, что скажут, но о любых тёплых чувствах с её стороны можно будет смело забыть. Это ему категорически не подходило.

Задуманное, им по сути, безумие. Магические клятвы не шутка. Магия не прощает лжи. Клятвопреступник рискует лишиться магии, здоровья, а то и жизни. Зависит от тяжести проступка. Потому дают их крайне редко.

Дион невольно подумал, какая истерика ждёт его со стороны Ушнайры, когда она узнает и как отреагируют Шаон с Шанирой. Их жизни он во многом контролировал, а им это не всегда нравилось. Ничего. Им придётся смириться. Тем более, он никогда не был тираном и деспотом, не стремился держать их под колпаком.

— Обдумай всё хорошенько и запиши, — произнёс он тихо. — Завтра магией заниматься не будем. Сначала доведём наше соглашение до ума, после чего я принесу тебе магическую клятву следовать ему. Потом съездим подписать документы. А затем я постараюсь хоть немного подготовить тебя к тому, что ждёт на балу. Было бы больше времени подтянуть манеры и этикет… Эх.

Сначала Илейра услышав о клятве смотрела на него огромными глазами. Потом поморщилась на словах о манерах и этикете, вызвав у Диона тяжкий вздох. Сложный будет приём. Морально кошмарный. Она совершенно не готова к выходу в свет. Но путь только попробует кто открыть свой рот!

Попрощавшись с дочерью, герцог поспешил во дворец стараясь настроиться на рабочий лад. Получалось плохо. Мысли то и дело сворачивали на события, волнующие куда больше преступников, законов и Мрака. Нужно держать лицо, вникать в проблемы. А не хочется! Впервые за многие годы работа не вызывала и капли интереса. Ничего, он профессионал своего дела, справится. Куда сложнее не ошибиться общаясь с дочерью…

Ну вот он опять! Всё! Работать! Обо всём остальном Дион подумает потом.

Илейра

Герцогу удалось меня поразить. Да что там, шокировать. Мы ещё не проходили магические клятвы, но звучало серьёзно. Желая убедиться, после встречи с ним прошла в библиотеку.

Леди Камелия была одной из немногих, кого проверка в академии почти не коснулась. Она искренне любила свою вотчину. Была строгой, но справедливой и доброй. Её было попросту не за что карать. Даже сейчас выдавая мне книги о магических клятвах, она пыталась внушить мне, что это не шутки. Всё очень серьёзно и может быть опасно. Такая забота отозвалась теплотой на сердце.

Не будь её и Джали, я бы в недавние чёрные дни, наверное, сошла с ума. Они обе поддерживали меня, как могли. Помогали. Ну и Кастиана не стоит забывать…

После того случая в столовой, он больше не подходил. Ну и ладно, не больно и хотелось. Хотя, не приятно. Было в нём что-то такое, что невольно притягивало меня. Нет, о влюблённости речи не идёт, как и о желании получить постельный трофей. Кастиан был мне интересен сам по себе. Как личность. Возможно, меня притягивал ореол тайны окружающий его. Не знаю. В любом случае, он меня неоднократно выручал, и я старалась относиться к инциденту в столовой, как возвращению части долга, но всё равно душу покусывала иррациональная обида. Он по-прежнему не желал сближаться ни с нами, ни с кем-то другим.

Только вот его поклонницы долго не желали данного факта понимать и принимать. Закончилось всё тем, что одна отчаянная мадам, решила пролезть в окно, раз не пускают в двери, образно выражаясь. Говоря проще — она проникла к нему в комнату и ждала его там в чем мать родила. Кастиан не оценил. Вспылил и напугал идиотку так, что она бежала оттуда в чëм ждала, то есть, без одежды. А после всем говорила, что он пытался поглотить душу и сожрать тело. Конечно, новый ректор быстро разобрался в ситуации. Естественно, убивать эту клушу Кастиан не собирался, но кому до этого есть дело? Её стараниями беднягу начали бояться больше, чем раньше. Пыл девиц заметно поостыл, а ему того и надо. Он снова получил возможность наслаждаться вожделенным одиночеством.