Неожиданно, он подсел совсем вплотную и расстегнув куртку прижал меня к себе, накрывая сверху собственной одёжкой.

— Так теплее, — пояснил он.

Не поспоришь. Он был таким горячим. А ещё его близость заставляла смущаться. Вспоминать поцелуй, который уже сколько времени не могу стереть из памяти.

Пока я разбиралась в собственных чувствах и эмоциях, Кастиан чуть отстранился и приподняв мой подбородок кончиками пальцев заглянул в глаза. Я сразу утонула в двух океанах бирюзы, не в силах отвести взгляд. Дождь, холод, толпа жаждущих нас сожрать зомби внизу, всё потеряло значение. Заворожённая я и не додумала отстраняться, когда его губы накрыли мои. Напротив, прижалась крепче отвечая на поцелуй, растворяясь в чужой ласке и тепле.

— Что ты делаешь? — прошептала я, когда Кастиан оторвался от моих губ.

— То, что давно хотел сделать, — ответил он, и снова меня поцеловал.

— Но как же… — пыталась я подобрать слова, когда он снова отстранился. — Мы же…

— Мне неприятно это осознавать, но возможно твой брат прав и мы не выберемся отсюда, — вздохнул Кастиан. — Мне хочется, чтобы в этих днях было хоть что-то хорошее. Я не могу от тебя ничего требовать. Только скажи, и я больше не посмею к тебе прикоснуться, но я хочу, чтобы ты знала — ты мне нравишься, Лейри. Очень нравишься. Гораздо больше, чем я имел право допустить.

Я растерянно молчала. Страх от ситуации в которой оказались, от понимания невозможности нас, как пары в серьёзных отношениях, мешались с эйфорией от слов Кастиана. Он обнял меня крепче, пытаясь согреть и уберечь от дождя, а я прижавшись слушала как часто стучит его сердце, чувствуя себя почти счастливой.

Внизу бесновались зомби, вокруг свирепствовала гроза, освещая пространство вспышками молний и сотрясая землю раскатами грома, но куда больший ураган царил в моей душе. Чувства, мысли, эмоции — всё перемешалось. А в голове, как на повторе, звучал голос Кастиана — ты мне нравишься, Лейри.

Кастиан

День шёл к закату и на землю опускались сумерки. Уже полутора суток мы торчим тут, не в силах найти выход. Шаон Фернор в первый день измотал все нервы своими претензиями и обвинениями. Требовал, чтобы поведал, как нам спастись, прекрасно понимая, у меня такого знания нет. Только и его стремление бежать в лес было чистым самоубийством. Мертвые не знают усталости, силы живых конечны. А ещё эти зомби на диво шустрые из-за чего пришлось бы не идти быстро, с редкими перерывами, а бежать без остановки. Очевидно, долго бы никто так не выдержал. Я был уверен, Шаон это прекрасно понимает, но природная сволочность натуры не даёт ему признать данный факт вслух, а страх помереть тут заставляет искать виноватого и мотать мне душу.

За время вынужденного пребывания на скалах, мы все вместе сообща перебрали множество вариантов действий, каждый признав нежизнеспособным. В самом деле, что мы могли сделать? Нечто, глушившее магию, похоже, исчерпало своё действие, и мы теперь могли пользоваться силой, только толку? Первокурсники ещё не проходили ничего серьёзнее умения чувствовать потоки магии, а второкурсники лишь начинали изучать что-то серьёзнее бытовых чар. От занятий с герцогом Эрвейским в данной ситуации также было мало проку, ведь нас он успел научить только самым основам и простым заклятиям. Хотя, лгу, толк всё же был, когда магия вернулась, мы с Лейри с помощью бытового заклинания смогли высушить одежду, которая на таком холоде сама сохнуть отказывалась.

Говоря короче, магия была, пользоваться ей не умели. Да и будь у нас необходимые знания, зомби вокруг слишком много для нас девятерых. Количество врагов вынудило меня отказаться от первого, естественного порыва, воспользоваться силой шоденов. Мертвяки не выходцы из Мрака, сил на них нужно меньше, но мне со всеми не справиться. Максимум штук тридцать, после чего я стану бесполезен, а их останется по-прежнему до жути много.

Летать никто не умел, как и творить порталы. Спрыгнуть вниз, надеясь избежать участи быть разорванным на месте, и бежать? Далеко ли убежит такой храбрец? Сильно сомневаюсь. Потому мы продолжали сидеть на скалах всё больше предаваясь унынию, боясь того момента, когда ему на смену придёт отчаяние умирающего.

К этим проблемам можно было добавить холод и голод. С водой оказалось проще всего. Один из приятелей Шаона был водным магом и умел собирать влагу из воздуха материализуя её в водные шарики. Это решало проблему жажды. С остальным всё грустно. Наверное, семерым на другом выступе в чём-то было легче, их много, и они могли греться, сбившись в кучу, у нас с Лейри были только мы.

После грозы, сырым насквозь нам и так не было тепло, к ночи стало совсем паршиво. Я к холоду не столь чувствителен, как люди, но и мне было прохладно, тогда как Лейри тряслась и стучала зубами, несмотря на то, что я крепко прижимал её к себе. Это вынудило меня пойти на сущее безумие — частичную трансформацию.

Сняв куртку и всю одежду с верхней половины тела, я выпустил крылья. В отличии от чистокровных шоденов, мне всегда легко удавалось вызывать боевое обличие частично, тогда как им было крайне сложно призвать те же крылья, не выпустив когти, хвост или чешую. Хоть в чём-то я имел преимущество перед сородичами. В душе гнездился лёгкий страх, что могу этим Лейри напугать. Наша единственная встреча, когда был в боевой трансформации, выдалась не самой дружелюбной. Я тогда сильно разозлился напридумывал всякого, Она очень испугалась. К моему облегчению, Лейри смотрела с любопытством и удивлением, без капли страха.

— Зачем ты…? — пролязгала она зубами.

Вместо ответа опустился на самое ровное место площадки расстелив одно крыло по земле велел:

— Ложись, так будет теплее.

К утру несчастное крыло наверняка онемеет, но это лучше, чем смотреть, как Лейри буквально синеет на глазах. Сначала она сопротивлялась заявляя, что мне будет больно. Пришлось заверить, это не так. Хотя, говоря по правде, приятного, конечно, тоже мало.

— Всё хорошо? — спросила Лейри устраиваясь с огромной осторожностью.

— Нормально, — отозвался я, дотянувшись до сброшенных вещей.

Крылья греют хорошо, но голой спине от этого не легче.

— Можно потрогать? — спросила Лейри потянувшись ко второму крылу, которое собирался использовать на манер одеяла.

Со вздохом предоставил ей возможность осмотреть новую конечность, и даже пощупать.

— Снаружи такое твёрдое, а изнутри мягкое, как бархат, и такое тёплое, — выдала она заворожённо.

— Ложись уже, — хмыкнул я, привлекая её ближе и срывая с губ мимолётный поцелуй.

Чуть повозившись, Лейри замерла, прижавшись ко мне всем телом, позволяя накрыть нас обоих крылом, после чего я изловчился набросить сверху куртку, прикрывая спину. Какое-то время мы самозабвенно целовались, за это время Лейри перестала дрожать, после чего сон забрал нас в свои владения.

На утро, ожидаемо побаливало крыло, а стоило его убрать, заныла спина, но я ни о чём не жалел. Эта ночь была одной из самых запоминающихся и сладких в моей жизни, несмотря на окружающую реальность.