Мне никак не удавалось усесться удобно, а именно этого требовала от меня лорд Фернор. Тогда я не долго думая, легла под одобрительный смешок герцога. После чего мы занялись одним из моих нелюбимых занятий, проще говоря — медитацией.

Мои успехи в данной дисциплине не впечатляли. Некоторые сокурсники уже начали чувствовать свою силу, я пока не ощущала ничего. Стоит отдать герцогу должное, он объяснял действия куда подробнее профессора Фиорнука. Предлагал разные способы достичь результата.

Увы, с ученицей ему не повезло. Я старалась. Видят Боги, старалась изо всех сил! Но всё было бесполезно. Попытки ни о чём не думать разбивались о настойчиво лезущие в голову мысли. Отрешиться от всего так же не получалось, сама того не желая я слышала каждый шорох вокруг и чувствовала прикосновения теплого ветра к лицу. А стоило представить место где мне хорошо и спокойно, перед глазами вставали родной домик и множество укромных уголков в лесу. Эти образы наполняли тёплой ностальгией и щемящей сердце тоской. Какое тут спокойствие! А старания почувствовать, увидеть свой магический резерв и артерии внутренним зрением приводили к разгулу фантазии, которая рисовала множество причудливых линий, не имеющих к действительности никакого отношения.

Я уже знала, печать — своеобразная метка, отделяющая отдарённых от обычных людей. От герцога мне стало известно, когда-то у людей не было никаких печатей. Люди с первого вздоха были наделены магией, в чём и была главная проблема. Дар у ребёнка был, а ума и умения контролировать его не хватало. Из-за этого маги часто гибли чуть ли не в младенчестве, попутно неумышленно убивая окружающих. Тогда все расы сообща пошли на поклон к ведьмам, коих в стародавние времена в мире хватало и взмолились о помощи. Ведьмы согласились помочь и наложили на мир и всех живущих мощнейшее заклятие, которое блокировало магию при рождении и одаривало печатью. Какую цену пришлось за это заплатить, история умалчивает. Мне хотелось знать об этом больше, на что герцог посоветовал несколько книг в библиотеке и потребовал вернуться к занятию.

Неудача следовала за неудачей, вызывая у меня жгучее разочарование в себе. Лорд тоже хмурился, наблюдая за моими провалами. Невольно я ждала момента, когда он скажет мне о моей полной безнадёжности. Закралась даже мысль, что всему виной зелье, которое я вынуждена пить каждое утро в лазарете. Герцог её отверг, лишь усугубив моё уныние.

— Илейра, просто слушай мой голос, — так началась очередная попытка найти общий язык с непокорным даром. — Мир вокруг нас пронизан магией, почувствуй её. Ощути прохладу земли и мягкость травы, ласковое дуновение ветра и нежное тепло солнца. Магия вокруг нас, ей надо лишь открыться, позволить проникнуть в себя, прочувствовать…

Удивительным образом, начало происходить нечто необычное. Голос герцога, словно удалялся, растворялся в пространстве. Вскоре я увидела мир вокруг, пусть мои глаза и были закрыты. Всё вокруг стало иным, хоть и осталось прежним. Мир стал каким-то полупрозрачным, сказочным. А вокруг искристыми потоками текла она — чистая магия. Без цвета или привязки к какому-либо направлению. Незамутнённая ничем энергия. Такая прекрасная, что слёзы невольно выступили на глазах.

Потом пришло оно… Нечто чёрное, злое. Первобытная тьма, мрак сулящий смерть всему. Оно коснулась меня только краем, едва задев, но душа тут же наполнилась бесконечным ужасом. Из груди вырвался отчаянный крик.

— Илейра! Илейра! — пробивался чужой, полный паники, голос сквозь грохот крови в ушах. —Да что с тобой! Открой глаза! Лейри!

Наконец мне удалось распахнуть веки. Герцог с перекошенным ужасом лицом тряс меня за плечи. Увидев меня, он прикрыл глаза и облегчённо выдохнул.

— Что это было? — спросил лорд.

— Я не знаю, — прошептала я, обхватив себя за плечи пытаясь сдержать дрожь.

Реальный мир наконец отвоёвывал меня у этого касания ужаса. Щебет птиц, шелест ветра и свет солнца — всё это оказывало лечебный эффект на мою душу. Спустя пару минут, я почувствовала, что могу говорить.

— Я видела её — чистую магию, — заговорила я. — Такую прекрасную. А потом пришло зло. Беспощадное, бесконечное, способное уничтожить всё. Оно здесь и не здесь одновременно.

— О чём ты? — тахмурился герцог.

— Не знаю! — отозвалась я нервно. — Говорю лишь, что почувствовала.

Попросив тишины, герцог замер. Минут пять он сидел и не шевелился.

— Ничего не чувствую, — выдал он, открыв глаза. — Должно быть тебе почудилось от переутомления. На сегодня хватит, продолжим завтра. А сейчас, Илейра, не согласишься ли ты составить мне компанию за чаем?

Конечно же я согласилась, куда мне деваться? Но при этом все мысли были о другом — мне не показалось. Эту тьму я ощутила каждой частичкой души. Это было. И пусть сейчас, вокруг всё спокойно и меня отпустили тиски ужаса, невнятная тревога не спешила уходить. Она повисла удушающим маревом, предчувствием неясной беды.

Как бы я не пыталась, избавиться от этого ощущения не получалось. Выпить чаю с герцогом было не суждено, по пути к нему в руки спланировало магическое письмо — вызов во дворец. Он был недоволен, а мне с трудом удалось не показать свою радость. Не готова я сейчас к задушевным беседам, особенно с этим человеком. Сначала нужно навести подобие порядка в собственной голове и чувствах, а для этого мне необходимо хоть немножко побыть одной.

Кастиан

Попытки анализировать собственное поведение в последние пару дней ни к чему вразумительному не привели. Я ведь принял решение, не ввязываться в истории. Мне не нужна популярность. Ни плохая, ни хорошая. Меня сторонятся, пусть дальше продолжают это делать. Моя цель — знания и магические навыки, а не чьё-то признание.

Что в итоге сделал я? Дважды угодил в самый эпицентр событий! С одной и той же бедовой девчонкой!

Если в первый раз, пусть и был в шоке с ситуации и себя самого, но всё же я спас чужую жизнь, то зачем вылез второй? Жизни Илейры ничего не угрожало, только гордости. Развлечение, затеянное аристократами, оказалось крайне мерзким и подлым, но от подобного не умирают. Но в тот момент я об этом не думал. Крайне возмущённый чужой низостью и жестокостью, отдал собственный балахон, продемонстрировав всей академии, какие они, шодены под мрачными одеяниями.

Раз понимание собственного поведения ко мне не спешит, буду считать приступом нежданного благородства. Главное, больше так не высовываться и всё должно быть в порядке.

Так я думал в тот вечер, когда всё произошло, новый день заставил меня усомниться в своих умственных способностях. Моё добровольное одиночество грозило рассыпаться в труху, а всё потому что женщины существа вне логики и понимания.

С того момента, как я переступил порог академии, ничего не изменилось, кроме того, что я глупо засветил собственную физиономию. Я сам остался прежним. Не перестал быть шоденом. Только женщин, и не только человеческих, это словно перестало беспокоить.

Ещё за завтраком ко мне подсела компания из трёх девиц. Они томно вздыхали, хлопали ресницами и восхваляли, какой я весь из себя благородный герой. Это оказалтсь только первыми ласточками. В коридорах я то и дело ловил зазывные кокетливые улыбки, от которых хотелось поёжиться. Интерес девиц был хищным, потребительским. Они, отбросив в сторону все слухи о моей расе, желали заполучить себе трофей в моём лице. Хотя бы на одну ночь. Чтобы потом хвалиться перед подругами и всем рассказывать, о необычном кавалере, которого удалось покорить.