— Тебе нужно отдохнуть. Мы разберемся с этим.

— Может, сама и разберешься, о великая королева морей?

Кажется, ты все знаешь. — Он вырвался и бросился прочь. Неужели муж действительно думал, что я пытаюсь всем управлять? Хотя, может, стоило бы! Ведь именно его решения поставили нас под угрозу, и теперь стало еще хуже. Уж конечно, я бы не наделала столько ошибок.

На палубе все отводили глаза, когда я проходила мимо. Меня не волновало, что они слышали и кого обвиняли в затруднительном положении, меня или командира. В тот момент мне хотелось убежать от всех. Я открыла люк в центре трюма и спустилась туда, чтобы осмотреть свое сокровище.

Протиснувшись между штабелями ящиков с опиумом, я дернула замок, который болтался на соплях, и приподняла тяжелую крышку. Сладковатый землистый аромат окутал меня. Я провела пальцами по аккуратно упакованным шарикам, заключенным в грубую гипсовую оболочку размером больше пушечного ядра, но с куда большей разрушительной силой, поскольку опиум способен целиком завладеть человеческими душами и кошельками.

Я соскользнула на пол и прислонилась к переборке. В этом было что-то успокаивающее: пахнущий опиумом воздух, дыхание и шелест денег. И это только начало. Трехпалый и его триада больше не будут единственными поставщиками незаконной «варварской грязи». Конфедерация захватит часть торговли. Я представила плавучие опиумные курильни. Представила, как еду в богато украшенном паланкине мимо чиновников в черных мантиях и толстых компрадоров, которые падают передо мной на колени и отбивают церемониальные поклоны коутоу о булыжники.

Я рассмеялась. Да, забавно! Я стану самой богатой женщиной в Китае. Никаких больше старых, гниющих джонок. Я поселюсь во дворце, где мои мальчики вырастут принцами. Я расхохочусь в лицо каждому, кого когда-то знала. Королева морей! Нет, я стану Опиумной королевой!

Я смеялась.

И дала волю воображению.

Меня разбудил резкий грохот, словно по корпусу ударила железная дробь. В полной темноте я не сразу сообразила, где нахожусь, пока не почувствовала рядом с собой деревянный ящик. Должно быть, я провалилась в сон под воздействием паров опиума.

Кто-то закрыл люк. Я ощупью нашла путь к трапу и успела подняться до середины, как вдруг ноги оторвались от ступеней, и я взмыла бы в воздух, если бы не ухватилась за верхнюю перекладину. Корабль провалился в глубокую впадину.

Я с трудом открыла люк. Дождь хлестал по лицу и по волосам. Густые тучи превратили солнце в оранжевое пятно. На нас накатывали зеленовато-черные волны, похожие на горы. Нос, казалось, был готов лопнуть. Я слышала крик тхаумука, но не могла разобрать слов из-за ветра. Лебедки закрутились. Застонали канаты.

Нос корабля задрался к небу. Я держалась, готовясь к неизбежному падению.

Затем на меня обрушилась волна и отбросила обратно в трюм.

Острый край ящика врезался мне в бедро. Голова ударилась о дерево. Я села, кашляя и отплевываясь, поскольку проглотила целый водопад. Затем огляделась и завопила.

Опиум!

Нижний ящик наполовину погрузился в воду. Надо убираться отсюда и задраить люк.

Мы наклонились, когда подступила следующая волна, вокруг меня текла целая река. Наконец я выбралась на палубу, а затем подождала, когда корабль едва не рухнул на дно следующей мрачной впадины, и вернула люк на место. Нужны были люди, чтобы задраить трюм до следующей волны, но ветер заглушал мои крики о помощи.

Ченг Ят стоял на носу, превратившись в черно-серебряную фигуру, нарисованную тушью. Следующая волна нависла над ним гигантской клешней. Я побежал к мужу против ветра и брызг.

— Мне нужна помощь! — орала я, но он как будто не слышал. — Трюм затопило! Опиум!

— К черту опиум… — Молния стерла остальные его слова.

Плотные облака и полоса дождя погасили оставшиеся проблески света. Я ничего не видела, бредя по палубе и спотыкаясь о веревки, когда корабль накренился на очередной волне. Кто-то пробежал мимо, больно ткнув меня под ребра.

Я поднялась по трапу и проползла остаток пути до безопасной каюты.

Дождь бил по корпусу с силой сотни кулаков. Я подняла фитиль в фонаре и похолодела от увиденного. Алтарь Тхин Хау лежал на боку среди благовоний и разбитых чаш. Пьедестал был пуст: богиня растянулась на полу. Я поползла к свергнутому идолу, и тут колено наткнулось на что-то твердое. Крик вырвался у меня из самого нутра. Рука богини лежала на полу, сломанная пополам под моей голенью.

Надо скорее вернуть алтарь на место! Ченг Ят счел бы это худшим из всех предзнаменований, а заодно обвинил бы в случившемся меня. При первой попытке поправить святилище я покатилась по полу, но в конце концов прижала-таки постамент к стене. Я напрягла мышцы, поднимая статую богини. Она была холодной и скользкой, словно труп.

Наконец идол вернулся на пьедестал. Я приперла алтарь тяжеленным сундуком для защиты и скорчилась на полу, жадно глотая воздух. Одной рукой я сжимала сломанную конечность Тхин Хау, а другую вытянула, чтобы удержаться на ногах. Корабль шатало из стороны в сторону. Может, удастся чем-нибудь примотать руку, чтобы Ченг Ят не сразу заметил повреждения? Например, ремнем или головной повязкой. Я с трудом поднялась на колени и потянулась к защелке сундука.

Но тут же отлетела к противоположной стене. Фонарь сорвался с крюка и рухнул вниз, взорвавшись оранжевым пламенем. Корабль кружился вокруг своей оси. Вещи летели в разные стороны. Поток горящего масла змеился по полу, лопаясь и взрываясь, пожирая циновки и ткани. Я попыталась сбить пламя одеялом, но оно распространялось слишком быстро. От дыма щипало глаза и горло. Я нащупала путь к окошку и дернула створку в сторону. Первый порыв воздуха раздул огонь, но затем хлынула вода и пар смешался с дымом. Подкатившись к дверному проему, я из последних сил открыла дверь навстречу ветру, дождю и брызгам соленой воды.

Святыня все-таки выдержала удар и не пострадала от огня. Я поклонилась покровительнице рыбаков и мореплавателей. В голове метались мысли: «Я не готова умереть. Я слишком молода. У меня еще много незаконченных дел. Не наказывай меня».

Я отбивала поклоны и умоляла:

— Позволь мне выжить. Пожалуйста, спаси меня! Прошу, дай мне знак. Хочу прочесть в твоих глазах, что останусь в живых.

Наконец я умолкла, и во вспышке молнии пустой взгляд статуи скользнул по мне с полным безразличием.

В ее глазах мне всегда чудилось нечто неземное; она, казалось, сознательно вглядывалась в меня, куда бы я ни направлялась. Но сейчас облупившееся белое лицо богини смотрело в пустоту. Фарфоровая скульптура с живыми прежде глазами словно умерла.

Я села и сжала кулаки, заклиная Тхин Хау:

— Ты не можешь умереть.

Что я такое говорю?

Разве она была когда-то жива? Или я ошибалась, не веря в нее? Поу-чяй говорил о благоговении. Неужели я была слепа все это время и корабль без духов — лишь хрупкая деревянная скорлупка в бушующем море?

Надо успокоиться. Мне уже случалось переживать тайфуны, хотя раньше они не были такими сильными и я находилась не настолько далеко в море, настолько далеко от убежища. Какой у меня выбор, кроме как довериться истории и духам, которые укрепляют каждую щепку?

Ченг Ят и его лучшие матросы могли бы спасти корабль, но стали бы? А кто спасет мой драгоценный опиум?

Всю ночь буря трепала нас, как злобный зверь, играющий с добычей. Тем не менее джонка все еще держалась, и я укрылась за стенами каюты и закрытой дверью, втягивая воздух, приправленный запахом горелого масла и ткани. Когда сквозь щели просочился свет, я убедила себя, что мы выживем. Этот корабль всегда выдерживал. Как и говорил Ченг Ят, в руках сильного моряка, который разбирается в своем деле, судно сулило удачу.

А вот груз — другой вопрос. Трюм, где хранился опиум, наполнялся водой. Надо было проверить, можно ли спасти добычу, чтобы рейд не закончился напрасно.

Дверь каюты распахнулась от первого же прикосновения к защелке. Дождь свистел, ветер рвал одежду. Палуба была абсолютно пуста. Исчезли даже пушки, намеренно сброшенные экипажем или унесенные волнами. От фок-мачты остался расколотый обрубок. Наверху были лишь рулевые, которые пытались провести корабль через пики бушующей воды. Я чуть не свалилась с трапа, когда судно припало набок, как хромой калека. Крышка люка вздулась. Я помахала проходящему мимо моряку, и вместе мы открыли ее. Наводнение превзошло мои худшие предчувствия. Все ящики с опиумом, кроме одного, утонули. Более того: затопленный трюм вывел корабль из равновесия. Уцелевший ящик надо было спасти, остальное выкинуть за борт.