Рей всё так же «застыл», в оцепенение. Он вновь не мог — даже — пошевелится. Словно, всё его тело — «было» — «парализовано» от ужаса. Его ноги — подкашивались от безумия, а в его глазах — темнело — и с каждым мгновением страх всё больше увеличивался и — делал его — вновь — похожим — на — бесправную «марионетку» — что «ожидала» — неминуемую и столь «зверскую смерть» — от этих — проклятых «чудовищ» которые так старательно — лишали их — остатков «здравого смысла» и последней «надежды».

Одно из чудовищ обратило своё внимание — на него. Его гнилой рот расползся в подобие — зловещей улыбки, где — как будто, «его ждали», дабы — закончить «этот "фарс».

Сердце ушло в пятки от этого мерзкого взгляда, и по коже как будто — прошлась ледяная волна. Это была — смерть! И Рей отчаянно понимал — не простую и банальную смерть — а мучительную и долгую — пытку.

Рей опустил глаза — и его старая злоба и все его прежние устремления словно прорвавшиеся с «того» и дальнего «мира», вдруг сжались до «размера — точки» — перед всей этой «неизбежностью». И его «рассудок» вдруг отказался — «верить» — в реальность происходящего, и стал искать спасения в — забытье — дабы не видеть и не чувствовать того как, на «самом» «деле» заканчивалась его " жизнь". Но он не мог больше бежать и не куда было теперь «прятаться» все старые «лазейки», теперь стали ему похожи на прогнившие и давно — уже «разрушенные» — «ловушки», из которых — уже — больше — «не было» — «выхода». Он понимал — от него всё «отказалось» а теперь «он ждал» того — что должно, в «ближайшем» — мгновении — поглотить и — его — без остатка. «Вот оно» — с горечью прохрипел Рей. «Вот так всё „кончится“»

И чудовище бросилось на него, словно демон из преисподней, его когти разрывали пространство, рассекая воздух со свистом, словно лезвия, которые готовились «пронзить» не только его «старую» и «изжившую» себя «плоть» но и саму — его «суть». И он как в фильме, медленно ощутил как острые когти вонзаются в его тело словно те старые затупившиеся пики и как старые лезвия срывают и разрывают его кожу, оставляя за собой жгучую боль которая разливалась — по всему телу — как «проклятая кислота». Кровь хлынула, из него словно из прорванного грязного мешка заливая его зрение и давая понять — что скоро — всё должно — тут — подойти к «финалу».

Ему казалось, что весь ад, всё пекло сейчас вырвется изнутри и заполонит собой весь мир.

Но самое жуткое началось потом, когда он стал задыхаться, и понял, что вот — это и есть — «смерть», та «старая знакомая» которая так «долго его манила» и так усердно его " звала", чтобы — уйти «наконец», от всех его столь изматывающих «метаний». Его жизнь как — старая, и давно «изжившая» себя пленка — стремительно пробегала перед глазами — а на самом краю — маячила, как жуткий и беспристрастный «приговор» — и его в этой «игре» не ждал никакой «спасения» — была лишь, только — «неотвратимая смерть». И смерть эта была, откровенно говоря — «отвратительна» и столь — «жалка» — понимая что — всё, к чему так — долго — «стремился» — обернулось — лишь — очередной — «помойкой» которая, так «сильно пахла» бессилием.

«Нееет…» — хрипло и с удивлением — проговорил Рей, словно это «чудовище» как-то — всё — не так «сделало» как он это «себе представлял».

Он терял сознание, понимая, что его «финал» — уже — пришёл. Последнее, что он увидел — это то, как «чёрная тень», «с ликующим злорадством», полностью — «поглотила — его», — с — его истерзанным и проклятым — разумом и его душой — от которой — не должно было — больше — ничего остаться. И что это — «его — окончательная — и 'столь нелепая кончина».

И в этом грязном и таком чужом месте, словно брошенная монета судьбы, он, уже был не задрот и не офисный планктон, и даже не герой комиксов, он был нечто — куда более худшее, и куда более совершенное. Теперь «его» никто не спасёт. Он — вступает в свой — самый — решающий — «танец».

И в тот миг, когда его жизнь, уже должна была, навсегда, угаснуть — и все «его мечты» — уйти — «на дно», — он вдруг — снова — почувствовал, ту старую — и «забытую» — злость — которая пронзила всё его истерзанное тело — напоминая, что и на «этом рубеже» — он всё еще — готов сражаться — как — израненная — но такая — жаждущая — победы — зверюга.

И в том мире, что как — будто решил — раз и навсегда — положить конец — его, столь — мрачной и пошлой «истории», его рука, «почему то» — в этом столь проклятом «месте» — цеплялась за этот — столь — жуткий — но столь манящий — «мир», и не позволяла ему — «сгинуть во тьме». И словно старый и уставший «странник» — на пороге — своей " смерти", — «он всё также» — цеплялся за этот — отвратительный — и такой «нужный» ему — мир. И не от того что «хотел» или не «хотел», а скорее — из «упрямства», показывая что, ни какому «злобному существу» его — «не — поработить».

И Рей — снова ощутил — «знакомый рывок», как тот «магнит» который «тянул его к себе». Его душа, «как старый пружинный матрац», вдруг, неожиданно, резко — выпрямилась, от силы — что рвалась у него — наружу, и все его органы вдруг — «ожили», давая «сигнал» что еще — не конец что это был лишь его «необходимый перерыв» и что «игра продолжается» но — «теперь» — его правила".

И в этот раз — это был не ужас, не отчаянье — а словно крик — что в дикой ярости «ломал» его — прежнего — и тянул — на «свет» в какой то и столь — новой — и столь жуткой — агонии где, боль уже стала как, некий проводник к новым и совершенно — неожиданным «метаморфозам»

И словно сорвавшийся с поводка — пёс — Рей — из последних сил — схватил эту «проклятую» конечность «смерти» — и что то прохрипел на «непонятном» наречии, как будто пытаясь удержать свою ускользающую жизнь.

Но что то пошло не так. В тот момент, когда его жизнь уже «должна была оборваться» — когда его, как тряпку выкинули в отстойник — «старых грез» и в его сознание — что то «прорвалось».

В нём зародилось что-то странное, отголосок его прежней жизни, которая, похоже, решила не так легко его отпустить. Инстинкты самосохранения толкнули его тело к действиям, даже тогда, когда мозг уже отключался. Его руки, в агонии, случайно схватили лапу чудовища и впились в его уродливую кожу.

И случилось что-то странное: от прикосновения к телу монстра он ощутил волну чего-то чужого. Как будто проходную энергию от некого источника. Энергия потекла через тело, обжигая кожу и кости. Руки схватили ошметки, сдирая с тела монстра то ли шерсть, то ли засохшую кожу. И тут в ладони Рея вошло что-то. И все кончилось.

И тут в «его разуме» — наконец-таки всё — затихло, словно кто-то выключил — «весь» его — столь мучительный — и долгий «сон», и его душа засияла тем «истинным светом» — на который он — так яростно — стремился.

И вот всё кончилось.

Его жизнь — должна была — закончилась.

Или же, только начиналась?

Тьма. Сначала Рей ощущал только её, словно слепой, на ощупь пробиравшийся в тёмной комнате, где каждый предмет словно нарочно менял своё место, а острые углы, так и норовили — проткнуть его — «по пути». Не было ни звука, ни света, лишь давящая, липкая пустота, словно его затолкали в чёрный и пропитанный чем-то тошнотворным и липким — мешок. Это «место» обнимало его словно в жуткой, бессердечной ласке, стараясь раздавить его — «остатки» былой «жизни», лишив его всего — и не оставив даже — ' малейшей надежды'. Затем, как вспышка молнии, пронзив его разум, в его сознание с жгучей и нарастающей силой, вернулась память о боли, ужасе, смерти. О том, как когти твари разорвали его плоть, пробив все его слабые «заслоны» и как его жизнь — утекала сквозь пальцы, как вода — в песок, напоминая, что всё в этом мире, бренно и что нет ничего — вечного.