«Где твой страх? Где твоя сила?!! Где — наконец — та „великая и столь значимая мощь“ которая, так отчаянно — пыталась — отнять у меня — мою „свободу“„, и где — ты так «жадно и безрассудно» — пытался — её на мне, так "пошло и бездарно“- „испытать“⁈ — выкрикнул Рей, и тем самым наконец то разбудил — тот, дремлющий „огонь“, у тех кто, всё „ещё пытался“ не „умереть "до конца“».

Мелкая падла вздрогнула, на его злом лице вдруг появилась гримаса — смесь безумия и злости, где его рот вновь пытался «извергать» какие то бессвязные угрозы, а в зрачках опять заплескалась тупая и «надоедливая» ярость, словно старая шарманка, играющая свою одну и ту же убогую «мелодию», где он всё ещё, пытался усидеть на старом проклятом — " троне".

А «великан» всё так же не двигался. Словно — «тяжёлый якорь» что навсегда «врос в берег» он всем своим убогим и печальным видом показывал — что с его «прошлым» всё «закончено» и что, — теперь — «в этом проклятом мире» — его ждала — только жуткая «кончина». Рей от увиденного «скривился» понимая — все «эти уроды» на «этом месте» больше не интересны и он должен пойти дальше, — пропуская этих — «опоздавших на этот бал — проклятых — „пустоцветов“» — что тянули — соки — на протяжении всей его — столь грязной и кровавой — идиллии.

И всё понимая, но так же — всё «предчувствуя» Рей с иронией «хмыкнул» и — резко развернулся, полностью отбрасывая, прочь все — свои прошлые — страхи — и с неистовым порывом и с «новой жаждой» в своей «душе», кинулся «туда» — «за грань» всего этого столь «жалкого представления» где он был намерен сорвать последнюю маску и в «их убогом» — " логове" и показать всем — что его игра — подошла к своему, столь «ожидаемому и "неизбежному» — «завершению».

" Ну, что — мои «собутыльники» — раз вы тут все — так и «решили допиться до дна»⁈ То я — вам — тут как «назло» не стану — вам «мешать»" — хрипло — «пропел» Рей.

«Поиграйте — теперь — без „меня“ — раз — „сами «решили» меня с «вашей убогой игры» — с позором «снять»«, — и злобно хохотнул. Он поднял "ключ» высоко в «руках» и, показав его, всем этим «прогнившим», «падальщикам» — прыгнул в «проход» словно в — черную — пропасть, давая понять, что в этот раз, «его "новый мир», где — всё это “ дерьмо» — не пройдет.

И исчез.

Рей стоял, как скала посреди бушующего моря, наблюдая за тщетными попытками маленького паразита сохранить свое достоинство. Он словно игрался с ним, как кошка с мышью, то приближаясь, то отстраняясь. Его ухмылка, превратившаяся в некую злобную гримасу, не сходила с лица. В ней читалось не только презрение, но и предвкушение — кровавого и жестокого танца — который должен был начаться — со всех его извещений. Он чувствовал себя не охотником, а скорее — садовником, что обрезает мертвые ветки, и его разум наслаждался — от этой возможности, что сам «предоставил» — этому уродцу. Он был словно — заведённая пружина, готовая в любую минуту сорваться — с «поводка», и показать всем им — чего он на самом деле — стоит. И на их, таких «жалких и столь ничтожных» — «глазах» — он готов был — наконец, продемонстрировать свою «истину».

Гнев «божка» метался как молния, хаотично разбрасываясь потоками тьмы. Но эта тьма уже не пугала Рея, а скорее, раздражала. Это было похоже на вопли проигравшего игрока в компьютерной игре, который, в отчаянии — бьёт клавиатуру, пытаясь вернуть всё как было. Он видел бессилие в этих попытках, видел неуклюжесть его атак и бессмысленность всех его выкриков и визгов — и в этом Рей наконец — чувствовал — своё — истинное торжество. Его «тьма», перестав быть врагом — и подчинившись его «воле», стала, не просто, частью его силы — а инструментом который «он» — теперь — «использовал» со всей «хитростью», и всем его коварством. Его разум вдруг стал некой ищейкой что рыскает по всем старым «обидам» стараясь выискать — ещё, «что то» что можно перевести — из «отрицательного знака» — «в его личное и такое "долгожданное» — «торжество».

«Эй ты, пугало!» — как бы лениво и саркастически, с пренебрежением в голосе вновь прокричал Рей. Он словно растягивал слова, что бы как можно «дольше» насладиться тем «моментом бессилия», что, — как — «пленник в „клетке“» был прикован, к своему нелепому положению. — «Завязывай ка ты со своим позорищем! Я уж устал тут ждать когда ты „откроешь“ мне все свои — столь „сокровенные“ — тайны! Поторопись ка лучше, со своим долбаным „монологом“ а то мне тут уже — не до — ваших „детских шалостей“!».

Глаза «маленького бога» в воздухе, замерли. Его зрачки стали метаться как «пойманная рыбка» выскочившая на «берег». Рей заметил, как в его глазах внезапно вспыхнула искра — от чего всё его тело, стало «мелко трястись», а из горла вырывались только жалкие хрипы — словно всё его старое «нутро» протестовало — и «металось в страхе». Он, словно — хотел — крикнуть — что-то — важное, но в итоге, нечего, кроме, всё тех же, жалких — «хрипов», отдать — ему «так и не смог».

«Ты…ты…» — начал тот «пищать» но всё также не мог вымолвить «ни одного» — «целого слова», — но как будто «застряв» на чём то — «очень важном», и что он никак не мог — из себя «выпустить» и это зрелище, снова заставило Рея презрительно улыбнутся.

И в эту самую секунду, — Рей внезапно — ощутил — прилив какой то «омерзительной силы» — и старая «ярость» которая так ждала своего часа — вновь проснулась в нём и теперь его сердце полыхало от — гнетущей — тошноты и жуткого и презрения к тому, кто «за все годы мук», всё еще «цеплялся за свою жалкую роль», и «метался», как и раньше — не желая, как и все «они», что то — в своей жизни — менять, а жаждал, всё той же «прогнившей» и бессмысленной «игры» где всё должно, было и дальше вертеться вокруг — его, — такого убогого и напыщенного — «ничтожества».

И Рей решил эту паузу, и эту странную «игру» больше не откладывать, он с наслаждением выплюнул слова, как яд змеи:

«Ты… опять?» — саркастично и даже, — с садистским удовольствием — растягивая слова — переспросил Рей, на его изломанном, языке, стараясь, как можно более «ярко» показать всё то презрение которое накипело в нем — «как с самого дна его — столь проклятой — души». — «Да ты как старый — пробитый „грамафон“! Заевшую пластинку — включил! Скажи ка мне — „дружок“ — и тебя это — самого уже, не тошнит, от всего этого „балагана“?»

«Меленький "бес» в воздухе словно укушенный — вдруг резко дёрнулся — как марионетка, чьи — давно, сгнившие ниточки резко кто-то дернул в низ — давая ему понять — всю «ничтожность» его столь — фальшивой власти, и словно «шар», наполнившийся от «передозы» «азотом», тут же с остервенением кинулся на Рея, несясь на него — во всю свою «злобную прыть». Его «крик ярости», всё усиливался, от чего, как Рею показалось — даже у него — задёргался глаз. «Смотрите! Не уроните от бешенства — свою поганую маску, клоуны!!!» — зевнув с какой то наигранной иронией — выплюнул в его сторону Рей. И приготовился «своей» — давно заждавшейся — «силе» — показать — всю «беззащитность» — этого — самозваного ублюдка, чья спесь так и лезла, ему во все уши. И «игра» — должна — наконец — была начаться — «по- настоящему»!

И как ни странно, но его рука «сама по себе» рванулась «вперед» выпуская весь свой гнев, всю свою — мощь и всё свое — дикое презрение — в этой столь долгожданной и вожделенной схватке. И Рей вновь, как и ранее, «рванулся с места» — но в этот раз — был — и более точным и более изворотливым и — чем больше он сближался со своей «игрушкой» тем острее чувствовал вкус — долгожданной — «победы».