Но в тот самый момент когда Рей уже выходил из проклятой библиотеки, ему на «миг» показалось, что старик просто растворяется в воздухе, и как будто этого тупого старикана — не было здесь — «никогда». «Да ну его на фиг! С этими стариками одно мучение!» — с мрачной и саркастической «усмешкой» пробормотал Рей, потирая виски от перенапряжения. Его мутила тошнота, но «дикий и неудержимый интерес» влек — его — «вперёд», как " слепого ишака" на убой. И как всегда он, вновь «почувствовал этот „старый магнит“. — он опять — должен был — „двигаться“ дальше и уже не „глядя по сторонам“ „шагнул“, навстречу своему — столь » долгожданному" — «испытанию», понимая, что " там его ждала" — та самая и столь «долгожданная правда».
Глава 14
«Зов демонов»
После «просветительной» беседы с древними талмудами (а на деле, с вонючей макулатурой) и «теплого» прощания со стариком-библиотекарем, который больше напоминал деда-алкаша, Рей ощущал себя не столько «просветленным», сколько уставшим от этих «выдумок больных придурков». Инфа, конечно, была полезной, но с её пониманием у него явно «не срослось» и поэтому решил оставить все «заумности» — «более умным» чем «он», и опять навострить свой прожжённый нос, по направлению к той «странной тяге», что так — «его» «манила». Его тьма, как и он, не любила «простой жизни» а хотела чего-то пожестче, и по «грязнее» словно кто-то на «испорченном» радио включил любимую им станцию — из — разряда «хард рок» и он уже «просто не мог» этому — «противится». «Ну, как говорится, — "от судьбы не убежишь»«, — ухмыльнулся Рей и с нахальным видом помчался вперед, как какой-то обезумевший "ёжик».
Пейзаж, как обычно, снова начал меняться. «Ну, прям как в кино!» — отметил про себя Рей, не забыв закатить глаза. Тёмные деревья уступили место полянке, а по земле расползлись старые обломки какой-то старой лестницы, как будто какой-то гигант пытался долезть до неба, а потом нелепо упал вниз, оставив за собой только хлам. И вместо той унылости что встречала его «там» — тут — он наконец то стал ощущать себя более «свободным», от всей этой надоедливой и такой «напускной убогости».
И посреди этой «грязи» он снова уловил женский голос, но в этот раз, он не был — таким «спокойным» как в прошлой жизни, а скорее наоборот — «рвался» к его подсознанию как дикий зверь, пытаясь завладеть не только его вниманием, а всем его существом, сразу же. Она «пела», точнее — пыталась издавать какие-то заунывные звуки, то ли жалуясь на тяжелую жизнь, то ли напевая колыбельную для тупых имбицилов, что раньше ходили за «их богами». И всё это походило — больше на чьё то «вонючее дыхание», которое — лишало его — всякого «спокойствия», но тем не менее — Рей — вновь, как старая собака на «любимую кость» решил пойти и проверить, что там у этого «старого „хлама“» творится. «Может она у них тут — вместо „звонка“ работает?» — съязвил про себя Рей, понимая что этот жуткий «голос», зовёт его не по «добру», а скорее — из «тоски и безысходности»
Он, как ни странно — даже, не удивился, но тем не менее его «злорадство» снова потянуло к жуткому, извращённому источнику. Ему было, даже «интересно» «что на этот раз» — ждёт его — «любимая игра». И когда, Рей почти что в упор подошёл, ко всей этой «оперетке» он уже даже не улыбался а скорее как старый «ворчливый и жутко циничный дед» прищурился и нехотя — двинулся — на голос того, что так навязчиво, словно старый граммофон — ему — надоедал.
И как только Рей, со всех сил «въехал» в полянку, на его глазах развернулась картина а-ля «готическое порно»: какая-то девица, в белом и таком прозрачном платье, как у привидения из третьесортных «ужастиков» крутилась на фоне хрени из травы и гниющих цветов, словно белка в колесе — на фоне какого то бессмысленного и никому не нужного — «идиотизма» где она то падала — то поднималась — показывая «всю трагичность» своего бестолкового — «представления», словно призывая его к чему-то. И как только она — прекратила — свою жалкую «балетную партию», то, тут же, открыла свои «испорченные очи» и уставилась — на него, словно — только что родившийся щенок — смотрящего — на — «мир» с таким — нелепым и полным недоумением видом. Ну как обычно — всё — было предсказуемо и не интересно, где однообразное действие — «опять по накатанной», повторялась — вновь и вновь.
«Кто ты, блять, такая? С дискотеки сбежала?» — выдал он с саркастическим и утомленным видом, и приложил руку к глазам, словно ослеплённый — не своей столь извращённой мощью — а светом со стороны, столь убогого и пошлого «цирка». Но от этих слов, «девчуля» тут же проявила — «все свои чувства», и ее глаза как угли — запылали.
«Вот ты где, бродячая сила! — с придыханием и жутким оскалом на лице, прошипела — не то змея, не то недо-демон — глядя на Рея и — уже не было той „призрачной нимфы“, а словно — из той — „обойной шторы“ на его глазах „вынырнуло“ некое отвратительное и пошлое чудовище с ухмылкой — словно с его лица и шеи что то пытались выдавить — показывая — то, с чем он „на самом деле“ сейчас — общался. И её — некогда — добрые и светлые — глаза — вмиг — померкли — и превратились в „клоаку“ — наполненную — лишь — злобой и ненавистью. И он увидел как — от лица „этой фифы“ отваливается ее — старая и никчёмная маска и где „на подложке“ был некий „жуткий монстр“ с такой „жадной“ и пошлой „рожей“ что его — чуть не стошнило от омерзения. „Теперь, ты со мной! Не отвертишься“!» — уже с отвратительным оскалом на лице проскрипело оно и тут же попыталось его «обвить» той темной энергией что у него так давно выработалась от того «дня» когда, все эти «придурки» заперли его — в свою, столь никчемную «игру».
Рей, посмотрел на нее, потом на травинки, что росли у его ног. «Ба, вот, „на ловца и зверь бежит“! А я то, по старому сценарную — должен был — на — тебя — бросаться! Не уж-то — у вас фантазии совсем нет? » — язвительно, съязвил Рей — но тут же понял. Все «эти» маски — это, всего лишь — «их личины», это как с гнилых «яблок» срезать «испорченные участки», показывая их «жалкое» — «сердечко», где ни чего святого — «нет» — да — и никогда и «не было». И это в очередной раз «удостоверился», и «с новыми» силами стал искать — «правду» в этом жутком и проклятом — «бардаке».
Но он, не успел «ничего» предпринять. И «девчуля» — опять задёргалась, словно тряпичная кукла, из какого то пошлого «представления», изрыгала — «истерические» звуки и не человеческие «вопли» — словно, кто то в нутри нее бился как раненая птица и пыталась вырваться наружу. «Че за хрень⁈» — и в это раз Рей был действительно — в каком то «замешательстве» от всей — происходящей вакханалии и нелепицы, когда та убогая «фифа» пыталась всем своим видом изобразить, как ее «скручивает» чья-то «невидимая сила» словно она вновь и снова «погружается в транс» от которого ее только что — «тряхнуло».
И Рей прищурился, чтобы получше всё рассмотреть. И чем больше он наблюдал, тем отчетливее становилось ясно, что «существо» перед ним — не просто так кривляется. Ее «трясло» от того, что внутри «этой девицы» находилось, что то, очень «старое», «страшное», и такое «покорное и безвольное» — что было — заперто и и что в «бессильной ярости» билось в своей «клетке», пытаясь — сорвать со своего «тюремщика», его — убогую и такую «презренную» — маску.
Из тела девицы вдруг вырвалось «нечто». Оно было как тень, что пыталась оторваться от стен, — со жутко-искривленной «мордой» и длинными тонкими пальцами и от него так — и воняло — всякой «грязью» и отвращением. И тут Рей почуствовал — знакомую и такую «ненавистную» ему боль. Как будто кто-то всадил иглу ему прямо в висок, заставляя его снова — бессмысленно — поддаваться чужим — грязным «игрищам».
