И его опять куда-то затащило. Но теперь это не был — ни ад ни пекло. А скорее какая-то «дыра», в той извращённой реальности — куда — всё и всегда — стремится «упасть».

И в этом своём — и таком — «безумном падении» — Рей вновь почувствовал себя — «собой», а не той безымянной «пешкой» которую кто-то — как обычно — хотел тут — из него сделать. И его, уже давно очерствелое сердце вдруг — застучало — громче, а мышцы стали напрягаться, предвкушая жгучую «сладость» от долгожданной «битвы». «Время пришло! Пора сорвать со всех маски!» — закричал Рей — и провалился в этот — жуткий — и уже такой привычный — и надоедливый — и прогнивший «хаос»

И где, в «самом сердце его» — уже давно поджидал — новый — «старый знакомый»! И где он должен был показать не просто — «свою» «извращенную» мощь" а и «вскрыть» — и по настоящему «показать» истинный и бездарный — «пошлый смысл» — всей этой убогой — «вакханалии»!

Рей скользил по узкому туннелю, как будто он снова попал — в одну из своих старых игр, где его «моська» с таким остервенением бежала впереди своего курсора, стараясь — «достичь» своей очередной «бесполезной» «цели». Но на этот раз его «игра» была куда более «реальной» и «болезненной» и где «проигрыш» уже не сулил ему перезагрузку — как было «там», в той убогой и прошлой реальности — где — единственной «отрадой» для него была — лишь его старая и пошло — извращенная «фантазия» о мире — «где всё можно» но «на деле», этот мир был как старая тряпка, вырванная из — задницы — у какого то — «смердячего бомжа» и всё больше его душа — с каждым мигом — впадала в «бешенство» от того что, кто то всё ещё «считал себя» — способным им — «помыкать».

И все эти — старые — и столь — ненавистные чувства, с каждой секундой — набирали новую мощь. И чем дольше он вслушивался — в эту «убаюкивающую» тишину, тем больше, как тот закипающий чайник начинал вибрировать и с диким упорством «рвался вперёд» — к той — гнилой — " сердцевине" этого «грязевого урагана», где его, «старого задрота» вдруг должны были признать — равным — и равным — в самом «главном» где всё должно было кончится, под жуткий — вой — и плач — его столь бестолковых «врагов» что когда то, считали его — «частью своего» — старого и проклятого «мира». «Мрази, „наелись“ своей „мощи“, и от того и „тупеют“» — подумал про себя Рей. «Ну я вам сейчас покажу — где раки зимуют», и поудобнее перехватил монету.

По бокам то и дело — мелькали старые ошмётки какого то хлама, а по углам валялись, обрывки изношенных «проводов» и какие-то гниющие и убогие ошметки похожие, то на грязные лохмотья, то на остатки «плоти», откуда то и дело со всех щелей витал жуткий и противный запах гари, плесени, «старых слез» и чей то убогой и гнилой «крови». Но как не странно все это, для Рей, более не несло никакой тяжести и теперь его уже — это мало «заботило». И как старый — заправский охотник он — принюхался и «услышал» знакомые — истязающие и надрывные вопли того и «проклятого вонючки», что видимо никак не мог доиграть свою грязную «партию». «Опять „кто-то кричит“ — словно на дискотеке — для инвалидов?» — с сарказмом отметил Рей. И ускорил шаг, понимая что, — «все дороги ведут — в его логово», где пора было раз и навсегда положить — «конца», их столь грязным и бессмысленным — потугам.

Рей всё приближался к источнику — знакомого «воя», отчего — от одного звука «этого мудака» у него — становилось всё сильнее — его «истинное отвращение». И чем дальше он продвигался, тем отчётливее он — различал и ту странную и ни чем не сдерживаемую — «энергию», и какой то странный — «перегруженный звук», словно кто-то решил играть на расстроенной «гитаре», настраивая её — для нового и столь ужасающего — «представления», где «он» в свою очередь — будет играть — не второстепенную роль, а роль — истинного «самого страшного ужаса».

Туннель резко «выровнялся» — и Рей вновь оказался в большом помещении, которое напомнило старый и гнилой — «амфитеатр». По всем углам — с безумными глазами — валялись «тени» у которых, на лицах и по всему — их «тряпичному телу» — отражался дикий ужас и в отчаянии мольбе — призывали «его к „скорейшей расправе“» где всё это жуткое действо должно закончится. И чем больше он смотрел — на «этих проклятых уродов» — тем сильнее — «разгорался » — его гнев.

«Не уж то ты и вправду такой, тупой и „никогда — ни чему — не учишься“?»- съязвил Рей про себя.

«Ну, сукины дети, куда же я так долго пёрся то?!! Давай-ка показывай всю свою мощь!» — и вот «там» где то — словно выблевал это — старое — и тухлое «бытиё» — посреди всего этого гнилого «мусора» в полумраке из ниоткуда Рей, увидел — как всегда двух и «диотов» — которые так усердно «тянули на себя всё внимание» — дабы опять показать всем, какая — «сила» — заключена в «них» и только «они одни» — должны ею — «тупо рулить» — по своим — таким «извращенным — законам» — а на " деле" оказались всего лишь, — и как «всегда» — лишь — отвратительной и пошлой — «имитацией» — силы и власти, не достойной — даже и старого и «гнилого сапога».

Тот «великан» словно сдувшийся от напряжения шарик, опустив свои руки с «молотками» что уже были больше — похожи на спицы с старых «санок» чем на «непобедимое оружие», стоял как истукан и в пол силы — на «коленях» пытаясь сдержать — весь тот гнев.

А второй как «сумасшедший вентилятор» то и дело то «приближался» то «удалялся» словно кто то его назойливо «тыкал» длинной палкой — в этом — вонючем и столь фальшивом — «пространстве» и чей «голос» звенел как надтреснутая — старая и пошлая «колотушка», который всё время пытался доказать «своё» существование, — как будто от этого кто то «тут» «зависил». Но Рей его как и впрочем и его компаньона — слушать уже не собирался. «Разбор полетов» явно их — обошёл — стороной.

«Похоже ты и вправду идиот — раз ещё кричишь, всё еще и „прыгаешь“?» — «добродушно» прошептал себе Рей. «И где вас только — таких „уродов “ делают?» — и не сдержавшись приложил руку ко лбу словно пытаясь — остановить приступ тошноты.

И как только Рей, обвёл их — не спешным — «хищным» взглядом то все его «чувства» и все его «мысли» пришли в некий — и столь ему знакомый — и «надоедливый» — «хаос». Он словно «вышел за грань» их липкой и «проклятой» — «зоны контроля» и теперь, «видел» как «они», тут суетятся и бегают пытаясь нанести «друг другу» как можно — «больше увечий», словно какие то — старые котята которые «ни как не могли поделить одну и такую тухлую „мышь“. И весь „этот фарс“ его заставлял улыбаться — понимая что они по прежнему — как бестолковые „дети“, застряли в убогой и такой бездарной „войне“ в которую они так яростно „играют“ и не собираются — её — „заканчивать“ не желая, ни кому „уступать место“ на „этом -прогнившим троне“. „Вот "клоуны!“» — только и смог проговорить про себя Рей, на которых больше он не хотел — тратить — и своё драгоценное время и столь — «проклятую энергию», которые всё больше манили его к долгожданной — и неизбежной — «свободе».

Рей, с самодовольной ухмылкой на лице решил наконец — покончить с этим цирком и — сделать этот «день» незабываемым для всех «этих» «марионеток» — показать — как всё на самом деле и что — он уже ни какой не «мальчик на побегушках» а что — «теперь», именно он — «хозяин игры». Он нащупал — где-то в памяти — убойную для всех «них» — «коронную фразу» — от которой в их «жалких душах» наконец — отыщется — остатки «их проклятой правды».

«Эй, клоуны! Ты что не помнишь меня? Альцгеймер прихватил⁈» — и Рей вдруг залился жутким хохотом — от увиденной картины, словно перед «ним» выступал весь «цирк дю Солей» с таким нелепым и таким убогим «представлением». — «Я же Рей, а если ты забыл, то я — помогу тебе — вспомнить!»