Девица заорала, словно ее куклу распороли скальпелем, и ухватилась за свой браслет, как за «последний якорь» в этой «фальшивой жизни» и Рей почувствовал — словно тьма стала её поглощать, словно из неё решили откачать — весь тот воздух что она — «тупо» — занимала. И тут же Рей увидел — те самые кольца — энергии — что хотели привязать его к земле как собаку к своей конуре. И тогда он понял. Все эти ужимки — всё это жалкое — и нелепое представление — ни что иное, как попытка — замаскировать своё бессилие, за тем блеском, и всей «театральностью» этой — столь убогой и напыщенной — «сцены», что ждала от него лишь — только «повиновения», а он — давно — «решил что будет» как-то — «иначе». «Вы меня „пытаетесь привязать⁈ Да вы, "тупые“, до конца всё — ни как — „не поймете⁈“ » — заорал во всю силу Рей.
Он с легкостью оттолкнул от себя магию, словно он не на поле боя а как, пьяный дебошир отмахивается — от старых друзей — показывая им что «он тут хозяин» — где бы — не ступала — его нога — и тут же как зверь накинулся на «эту бездарную куклу». Он бил её — словно мешок с грязным тряпьём, и все ее попытки — «защитится» — разбивались, о его, столь — уверенную и резкую — ярость и всю ту гнилую — и такую «истерзанную силу» которую — она — так тщетно, пыталась — использовать. И с каждым мгновением он всё сильнее наглел и всё ближе приближался — к её жуткому и безысходному — финалу, давая понять всем — что теперь тут «пляшут», только под — «его» — столь дикую и звериную — «дуду».
А девица, как всегда — визжала и металась как старая тряпка пытаясь создать «показуху» своей «былой» мощи и величия, но он уже не слушал её пошлой и нудной «проповеди». И когда его тело уже закипало от столь «тупого» — сопротивления, как на зло на горизонте у него появились еще — более убогие и мерзкие — прислужники — что «изрыгали» с такой гордостью — все те унылые заклинания, что словно мошкара набрасывались на него — дабы спасти свою — «госпожу» — но он опять на них просто посмотрел с «не скрываемым презрением», где он понял. — «Это их — мир» и здесь всё — «прописано » только — по их «убогим шаблонам»".
И тут Рей — очнулся. «Да как я — опять „повелся“ на это — дешевое шоу⁈ Да что меня так, туда всё время — тащит?» — с горечью в голосе спросил Рей себя. «Я же больше — не марионетка⁈»
Рей почувствовал, как тьма внутри него — всё перерождается. Он вдруг понял — вся эта сила — его поглощает, и все «грехи» из него не вырывались наружу, а наоборот «входили», как куски стали в его «новый» и проклятый «каркас» — создавая то «настоящие» — и уже никому не подвластное — «безумие». «Так это что получается⁈ Я сам теперь — чудовище⁈» — мысленно спросил Рей.
И как-будто получив — утвердительный ответ от этой злой и липкой «тьмы», на его устах заиграла знакомая, зловещая и полная жгучего «предвкушения», усмешка.
И он вновь накинулся на свою цель. Сбивая «барахло», сбивая всех этих «марионеток» что мешали ему дойти к той долгожданной и столь манящей — «развязке». Он раскидывал их как кучи «ненужных тряпок», выплескивая на их бренные «тела» — свою, обретшую «цельность», и такую «животную и неукротимую» — ярость. Его «дьявольская природа», ликовала, давая понять, что всё «идёт по плану», и как бы его ни пытались «держать», в старых и никому ненужных рамках, он всё равно — как дикий зверь вырвется «наружу» и разорвёт все цепи, и на их обломках — построит «новый порядок», — где правит — «лишь только — его — извращённая истина!» И теперь он был — действительно — готов к чему угодно!
И именно в этот момент, «когда „всё вокруг него затрещало“ и, разрывалось под напором его дикой силы», всё вдруг стихло. И вместо пошлых заклинаний и «сопливых» воплей, вдруг — в уши Рея — врезалось — уже знакомое — «шептание».
«И что опять⁈» — злобно прошипел Рей, но его слова перебил чей то знакомый и такой бездарный — и извращённый «смех» где, Рей тут же — почуял — всю «мерзость этого места».
И вот тут, на «этой сцене» — словно — черт из «табакерки» появился Малефикус со всей своей жуткой и ненавистной — ухмылкой. И Рей, в одно мгновенье понял.
Им пора было — «доиграть» — и «показать всем» — где «чьё» — место. И какая их «игра» — всё — таки ждет в конце — " столь неизбежная — и столь проклятая — «расплата»«, от всего этого "безумия».
Глава 17
«Обман и предательство»
Малефикус подполз к девушке как слизняк, что нашёл свежую кучку «удобрений». И в этот раз у него уже, не было ни наглости, ни презрения — он всего лишь искал, очередного — «глупого соратника», в «надежде» что эта «животная игра» поможет ему — хоть как-то, «не сдохнуть» в — этой проклятой — «пустоте». В его глазах плясали — отголоски — страха и отчаяния. Теперь его спесь походила на гнилую маску — словно старую и «обглоданную куклу», что потеряла — всю " свою «былую "красоту»«, и оттого — стала еще — более жалкой — и вызывающей — "чувство отвращения». «Что б тебя… пропердело, ублюдок!» — подумал Рей, вновь начиная сжимать свои — такие привычные «кулаки». Но тут же — он вновь «собрался», понимая что все эти — пошлые проявления «нелепой гордыни» ни чего не будут «стоить», в той долгожданной «развязке», к которой он всё так неотвратимо — «приближался», понимая что, всё это, и эти жалкие марионетки — будут всего лишь — тем жалким хламом, которое всё, «тупо» — захламляет «его дорогу» — на встречу — со «своим — столь "страшным и одновременно» — вожделенным — «концом»«, где он, вновь станет "свободен».
Он по-деревенски поцеловал ее в щеку, при этом с таким презрением смотрел в глаза Рею, словно вытирал ноги об грязную тряпку. Эта манерность была до тошноты мерзкой. «Утритесь, засранцы!» — захотелось Рей — во весь голос — «проорать», дабы показать, всю исковерканную — и столь — тупую и лицемерную «суть» этого «мира».
«Вот видишь, мой дорогой гость! Мы, „аристократы“, всегда помним о своих „манерах“» — растягивая губы в змеиной улыбке и тем же противным, вязким, тоном издевался этот «упырь». — «Вот и вам надо поучиться „хорошим“ манерам, „герой“! Ну раз уж у нас „игра“ продолжается!» — пропел Малефикус, словно клоун на детском утреннике.
Рей смотрел на эту циничную и пошлую — комедию и ему на самом деле — стало — глубоко — плевать на этот — бездарный «спектакль». Его мозг как холодная, и острая сталь — был нацелен на «развязку» — где ему нужно было всё «уничтожить» и где всё станет на свои места. Он понимал — все эти «зеркала» были его убогим «отражением», которое всё ещё его пытались напугать, своей бессмысленной и жалкой — «силой» — давая понять — что всё что — происходит — на «этой » свалке" его — бестолковых «снов» всё еще — зависит — «не от него», а скорее — от «тупости» тех — ублюдков, что всё это «создавали». И именно в этот момент, он решил всё — «изменить». Теперь он перестал быть «наблюдателем» его поглотила «сила» и всё что было «раньше» стало не больше чем — «детским рисунком» — и «показом» «забавного клоуна», что по ошибке забрался «не на свою» — «сцену». " Ну раз он так хочет «повеселится»⁈ То пора ему — «сыграть» и «их партии»!" — пронеслось в голове у Рей.
Он презрительно фыркнул и махнул рукой — отгоняя всю «их назойливую фальшь», словно от мухи отгоняет старым полотенцем. Он больше не был «мешком для битья». Он теперь — стал не просто — «игроком» а той — извращенной «силой» где все — прогнившие — до самого — основания — «зверюшки» на этой «убогой» сцене — будут «играть» в то — чего хочет именно «он» — и «никто» — больше. Он — чётко — стал ощущать «их бессилие» — их липкий страх и ту — мерзкую жажду, которую они тщательно «старались — "замаскировать»«, под напускным "величием», и теперь его разум был наполнен — лишь «одним желанием» — увидеть, как всё это — убогое «гнильё», что «посмело играть с его судьбой», будет — валяться в конвульсиях — под обломками того — их «кукольного домика», что так, «безвкусно», пытался их «показать» «со стороны» как — что-то «сверхъестественное», где по «ту сторону» этой фальши — на самом деле — как и везде — витала — только «смерть и отчаяние».
