Вспомнив всё это и в «новом свете» представив себе, весь это «тупой пафос», Рей и пошёл «вперёд», как обычно — в «одну сторону», пока в какой то момент не понял что всё вокруг начинает — искажаться. Его как будто снова «выкинуло», в какое то другое измерение. И его окружили какие то уродливые дома, и колючая проволока, и старые ржавые железки — которые то там то тут появлялись из — невидимого «пространства». И ему, стало так «мерзко» и гадко что не удержавшись — Рей сплюнул под ноги, и тут увидел — тот «зловещий свет» — что снова его «притягивал». И решил наконец пойти, именно — туда, чтобы раз и навсегда — прекратить эту игру «в кошки мышки» и показать всем — на что — «он — на самом деле» — «способен».
Он всё видел, всё понимал — все обманы и их уловки, но почему то теперь его больше не волновало — что его ждёт в конце пути. Он понял что — главное это — «путь» и он должен — пройти этот путь — до конца! Его злоба и ярость сменилась на странное — но очень чёткое — спокойствие. Теперь он стал тем «кто решает» — кто творит — свою судьбу. И ему, от осознания этого факта — стало — «так приятно», словно он, наконец то нашёл — своё настоящее — «предназначение» — в этом проклятом мире. Он как никогда прежде — ощущал — «близость» к чему то — очень — «сокровенному», от чего у него — по коже — бегали — мурашки.
И чем дальше он уходил в глубь города, тем сильнее его «тянула» — неведомая сила. Он, как никогда чётко — чувствовал и понимал, что теперь, никто — не стоит на его — «пути» и ни кто, не может его — от этого пути — остановить. «Теперь пора всё изменить, и забрать „должок“ со всех вас, ублюдки!» — злостно прошептал Рей. Его ухмылка на этот раз была — такой, как у безумного «убийцы» что собирается, за «свой последний вечер» собрать «весь урожай», и показать — что «он тут главный», и никто, с ним — теперь, даже и спорить — не станет.
Именно здесь, в этой безысходности и серости его, опять, настигли — обрывки старых воспоминаний и чувств. В голове стали возникать — куски из его прошлой — «жизни». Он вдруг отчётливо «увидел» свой старый «район», но теперь этот район — был как и всё тут — пропитан — грязью и мраком, где всё было, как в больном сне, словно и правда — весь мир стал — его злой «шуткой» где «он» — «безысходная марионетка», в которой всё еще живет «жажда боли» и — страдания.
Но именно сейчас, он понял — он не марионетка и он, будет идти к своему «концу», но только — по — «своим» правилам.
И чем яснее были воспоминания — тем сильнее просыпалась жажда к «месте» за все его мучения — и он — поклялся себе — что с каждой их каплей — все, его обидчики — будут, корчится — в агонии, дабы наконец показать им — «ту» «истинную боль» — которую ему так долго пришлось — «испытывать» на своей «грешной шкуре»
«Ну, вот и славно, тогда!» — в слух прохрипел Рей, и вырвал монету из своей ладони — почувствовав, как вся его ненависть — опять устремляется — «вперед» дабы снести все преграды и добраться — к тем — «паразитам» что решили «поиграться» с его судьбой. Он снова улыбнулся — словно безумный «арлекин» что готовится к новой кровавой — и ужасной — «вакханалии» где на сцене будет — он один! А его бывшие «обидчики» — как немые зрители, должны были «прочувствовать» — всё — «до последней капли», понимая что с — «ним» — шутить, не стоило — даже — с «самого начала». «Тень» зловеще, растянулась за ним и Рей как вкопанный — тут же устремился — в бездну, показывая миру, что его теперь ждет только — дикая «пляска» под — «его дудку».
Глава 36
«Звериный оскал»
Рей, стоя на краю старой сцены, на гниющих останках прежней «игры» — почувствовал, как всё его тело словно пронзила — электрическая буря, где все «концы» — внезапно «соединились», и всё то что раньше его мучило — теперь представало перед ним — ясным и отчётливым — планом действий. Он больше не «жаждал» мести, а стремился — «растоптать» — всё то — убожество — что мешало его, «новому», «освобожденному» «я». Его прошлое наконец то, сдалось перед ним — как трусливая шавка, понимая что — все его потуги — всё это время — были — лишь «бесцельной вознёй» что — только «тешила самолюбие», всех тех кто прятался «за чужими спинами». Он понимал, что теперь — нету того «барьера» что сковывал его тело и разум, и всё теперь — было — «настоящим». Его рука сжимала эту «странную монету» словно, он брал в свои руки «ключ», от какой то — старой, и пыльной — «библиотеки» — и его пальцы буквально — горели, и все его клетки пели «песню» долгожданной «свободы» — где наконец то, пришло время — не просто — «ждать» а «срываться с поводка». И его ухмылка стала похожа на жуткий оскал — настоящего хищника. И его мозг словно, невольно дал, команду «запуска» — этой кровавой и беспощадной — «карусели».
Рей медленно поднял руку и взглянул на монету, что светилась как крохотное солнце, в его костлявой ладони. Её поверхность покрылась трещинами, от сильного сжатия, словно вся та злоба и вся та ненависть, что теснилась в его истерзанном сердце, решила — вырваться, и обрушится, на голову — своих поработителей — показывая, что — «раб» — наконец обрёл свободу и теперь готов «заплатить всем» и за всё. И эти «вибрации», и вся «эта энергия» что исходила — из этой «монеты», толкали его не в бой, а куда то в неизведанное — словно — она «сама по себе», вела его — на зов, чего то — жуткого, отвратительного, но в тоже время, такого манящего и сладостного — «конца» всего того, чего он — так долго — искал в этой «бессмысленной "игре».
И внезапно всё пространство содрогнулось. По стенам пошли трещины, старые декорации стали осыпаться и рассыпаться в пыль, показывая всё своё — «напускное уродство», не в силах, выдержать мощь этой силы, которая теперь исходила не только от Рея, а и от всего места — где он находился. И даже «старая арена» — начала походить — на «жалкие руины» — которые так «отчаянно» пытались «замаскировать», ту старую, гнилую и «похотливую» — «сущность». Рей усмехнулся, его зубы — всё так же сверкали хищной улыбкой. — И он всё же решил, «не затягивать этот — мерзкий цирк».
Рей вдруг резко бросился к центру арены, где как обычно — раздавались жалкие вопли от Малефикуса, что из последних сил силился «поднять» своё жалкое «существо».
Рей был как ветер — его тело металось, со сверхъестественной скоростью. И «старый клоун», Малефикус, только и успевал ловить — остаточные тени, что вмиг «разрывали», на части всё его — лицемерное существо. Рей не кричал, а просто «поглощал» и «заглатывал», всю «его убогую суть» и ту «пустую и гнилую ярость» которая его наполняла — изнутри.
Его удары ломали кости и разрывали плоть, как куски картона. И все вопли и весь тот жалкий «гнев» что так и изрыгался с Малефикуса — были всего лишь «жалкой помехой», которую он «просто не замечал», и на которую — было уже всё — «равно». Рей — теперь — шёл — своим «путём», и ни какая — «гнилая душа» — на него — более не влияла! И от того, эта борьба для него была похожа — как игра с котенком. Быстрая, изящная и что главное — неизбежная.
Малефикус забился в судорогах и осел, словно куча старой, грязной — ветоши — которая никому не нужна. Его лицо кривилось от нестерпимой боли, а в его глазах, плескалось отчаяние. Он словно понял, что пришел конец его, «бесконечной и столь значимой — для него» — «игре». Его рот, словно «дыра» в черную пропасть, выдавал сдавленный крик отчаяния и ужаса.
Но Рей, не останавливался. Наоборот, его темп только возрастал. Он, словно демон, рвался — «вперёд» сметая всё — на своём пути. Его кулаки стали наносить более мощные и быстрые удары. Он не просто «бил», он рвал, крушил, уничтожал, с такой жгучей и издевательской страстью, что те удары походили, не на «бой», а скорее — на некий — и такой пошлый — «танец смерти». А на его лице всё так же красовался, «неприкрытый» и жуткий — «восторг» от «преисполняющейся» его силой, где всё «становилось на места», с каждым, и неминуемым — «ударом».
