Девушка сжала в кулаке, который лежал в кармане куртки, пару дукатов и кошелька капитана — ротозея, на всякий случай. Она поспешила к Площади.
***
Но, казалось, сама судьба противилась стремлениям Инги.
Она за несколько минут добежала до Центральной площади. Но, чем ближе она продвигалась к ней, тем больше там было народу. Словно весь город, вдруг решил, отчего — то посетить её. Крайне необычно, ведь сегодня был четверг, а значит ничего такого там быть не могло. Разве, что глашатай, опять какой — то дурацкий указ зачитывает.
Но, на оглашение указов, обычно такое количество зевак не собирается. Тем более, что, в последнее время, указы касались в основном повышения налогов и сборов. Так что популярностью они вдвойне не пользовались.
Но тут было что — то такое, что заставило всех собраться на площадь. Инга из всех сил проталкивалась через толпу и усиленно работая локтями, за что ежесекундно получала нелестные отзывы о себе. Но наконец даже это средство уже не могло помочь, ибо посреди площадь была напрочь перекрыта гвардейцами. Они несколькими чёрными цепями стягивали толпу. Небо затягивали свинцовые тучи. Начал накрапывать мелкий дождик, увлажняя цвета вороново крыла, кирасы гвардейцев.
— Не напирать!!! — то и дело раздавались злобные окрики с разных концов. — Что происходит? — спросила Инга у какого— то мужчины в старой замасленной рубахе. Тот ощерился беззубым ртом и не то прошамкал, не то прорычал. — Казнь! Жгут еретиков!
И тут только Инга заметила, что посреди огромной площади был сооружен деревянный помост. На нём, облачённый в цвета свежей крови шелковой сутане стоял архиепископ монсеньор Стефан. Князь Церкви был древен. Он тяжело опирался о свой посох и мрачно хмурился, глядя в толпу. Несколько позади стоял обер — бургомистр. Он очень тяжело выносил всё это действо, ибо тяжело и долго болел. Поэтому его под руки с двух сторон поддерживали двое гвардейцев. Обер — бургомистр изредка судорожно покашливал и кутался в свою соболью шубу, которую надел, даже несмотря на то, что на улице ещё только начиналась осень. Инга заметила ещё одного человека на помосте. Высокий старик, в черной широкополой шляпе с фазаньими и страусиными перьями. Наряженный в короткий, чёрный колет и высокие сапоги. С плеч спадал короткий плащ, подбитый горностаем. За кушаком торчали рукояти пистолей, а с пояса свисали рапира и кортик. — Кто это? — спросила Инга всё у того же мужчины. — Охотник. — снова оскалившись, хотя так было сложнее разговаривать ответил её вынужденный собеседник.
Инга всё рассматривала охотника. Но он стоял очень далеко. Вдруг взор её сместился в сторону, и она ощутила липкое и неприятное чувство страха. Она увидела три огромных костра. Сложенных прямо в центре площади. Из земли торчали три высоченных, в три человеческих роста столба. Примерно посередине каждого был сложен небольшой помост, на который можно было взойти по лестнице. Под помостами аккуратно уложены дрова. Неимоверное количество дров. Инга подумала, что тех дров, которые собрали для сжигания всего троих еретиков, хватило бы, чтобы отапливать несколько домов целую неделю кряду. — Везут! — сказал кто— то в толпе. Инга устремила взор туда, куда и все люди. Слева, на Центральную площадь, заехала кавалькада, состоящая из девять черных всадников и повозки с железной клеткой на ней. В клетке сидело трое человек. Старик, оборванный в грязной серой рясе и мужчина с женщиной. Также немытые и со следами побоев на надменных лицах. Трио Нищих Пророков. Грегор Дюк стоявший на помосте морщился. Утро выдалось неприятным. Во всех смыслах. Во— первых, ему предшествовала бессонная ночь, проведённая с еретиками. Во— вторых, к нему с утра подошёл слуга булочника Ван Дейма и поинтересовался, когда мессир охотник соизволит отработать задаток от вознаграждения, которое господин Ван Дейм обещал ему за розыск своей ненаглядной дочери Эммы, похищенной таинственным Балаганом Дьявола. Про этот Балаган, мастер Дюк знал только, что он вроде бы есть, но его как бы и нет. Только одни обрывочные записи, да ненадёжные свидетельства горожан. След этого Балагана был похож на зыбкую тень, что стремительно истаивает на восходе Солнца. Грегор уже начал сомневаться, что этот Балаган в реальности существует. Но когда надежда его отыскать почти исчезала, появлялась какая— то зацепка или новое свидетельство существования его. Тёмные силы словно насмехались над ним. Дразнили его. Манили несбыточным образом. Но когда он уже готов был отказаться от поисков подкидывали очередную крупицу утерянного знания. Это дико раздражало и сводило с ума. Меж тем клетка подкатила к судебному помосту. — Как вы полагаете, мессир охотник, — обратился к нему дряхлый архиепископ. — Они действительно ничего не знают о дьявольском оном балагане? — Все трое были допрошены под воздействием сыворотки правды*. — отчеканил мастер Дюк. — Под ней никто и ничто не сможет скрыть. Ваше преосвященство! Нищий пророк оказалось, и взаправду ничего не смог поведать об Балагане Дьявола. А на площади он упомянул его так сказать для красного словца. Старуха— же, которую капитан Эрик притащил из Квартала Артистов просто налгала, чтобы выгородить своего туповатого муженька. Ей влепили десять плетей в спину и бросили в холодную. А Нищих Пророков ждала казнь через сожжение. Инга протиснулась поближе к оцеплению, чтобы не проглядеть ничего интересного. Она даже на какое— то время позабыла о цели своего путешествия, под воздействием сильных эмоций. Тут она увидела, что гвардейцами командует уже знакомый ей по приключению в борделе капитан Эрик фон Биенгофф. По её спине пробежали мурашки. Девушка надвинула капюшон на глаза. Хотя он не узнал бы её, если бы даже увидел. Капитан находился явно в очень плохом настроении. Во— первых, у него украли кошелек с деньгами. Сумма смешная, но зато тяжкий удар по репутации, как и по самолюбию. Во— вторых, ведьмознатец пришёл в ярость, ведь капитан Эрик не выполнил его задания. Грегор Дюк отчитал фон Биенгоффа, и заявил, что если тот ещё раз притащит к нему какую — нибудь бесполезную старуху, то их выпорют вместе. Еретиков завели на костры и стали приковывать к столбам цепями. — Не бойтесь братия и сестры! Ибо правда на нашей стороне… — крикнул Нищий проповедник. Но его прервал гвардеец ударом в челюсть. В толпе пронеслись выкрики: «Еретики!» «Сжечь!» «Горите в аду!!»Толпа очень переменчива. Ещё вчера она тебя боготворит, а сегодня готова растерзать. За одно и тоже. Грегор вспомнил генерала— охотника на ведьм Менкарто Менкарццо. По— прозвищу «Diablo Ardiente»** люди прозвали его так, за страсть к сжиганию еретиков. Граничащую с пироманией. Когда он, с огромным войском под звук труб и архангельских гимнов, под развевающимися стягами и знамёнами приближался к городам. То их жители бежали в леса, ибо гнев этого ужасного ведьмоборца словно огонь от костров разожжённых им, распространялся на все и вся. Он сжигал сотни человек, а однажды приказал соорудить виселицы вдоль целого тракта и на всех них повесил около тысячи осужденных. Грегор не считал, что подобная тактика имеет место быть. Да, возможно это было и эффективно. Но от гнева таких людей как Менкарто Менкарццо, страдали сотни невинных. А настоящие слуги зла лишь прятались и пережидали, когда помпезный ведьмоборец покинет места их обитания. Грегор же был куда осмотрительнее, и предпочитал действовать исподволь. Наконец страшная минута наступила. Трио Нищих Пророков были прикованы, а толпа замерла в ожидании слова охотника на ведьм. Мастер Дюк сделал шаг вперед. — Жители Мариенгофа! Я Грегор Дюк, рыцарь — храмовник Ордена Креста и Молота обвиняю этих людей в ереси и поклонении диавольским силам! Они сами сознались в этом и были приговорены к очищению пламенем! Голос охотника на ведьм прерывался от напряжения. — Гляди как разоряется! — шепнул кто— то рядом с Ингой, — его бы воля, мы бы все там оказались… — Именем Господа нашего Иисуса Христа и Его Церкви приговариваю их к сожжению! Да будет так! — Нет! Я не хочу, прекратите! — неожиданно закричала женщина, одна из трех Нищих Пророков. — Отпустите меня!!… — Не бойся сестра! — наставительно произнёс Нищий проповедник. — Ибо мы попадём в Царствие Небесное! — Нет, нет. Не хочу!!! — Поджигай! — сделал отмашку Грегор. Раздалось пение псалмов. Церковные мужи, облачённые в развевающиеся на ветру одежды, подняли вверх древка знамён и крестов. Илюсидаторы*** в чёрных одеяниях и тканевых масках поднесли к кострам горящие факелы. Пламя быстро разгоралось, несмотря на дождь. Мастер Дюк предпочитал березовые дрова. Они быстро и жарко горят, не растягивая агонии. Черные клубы дыма поднимаются в небеса. Треск дров заглушает вопли сгораемых. — Да благословит их Господь! — Прокаркал древний архиепископ, осеняя толпу крестным знамением. Мастер Дюк надвинул шляпу на глаза и быстро сбежав по ступеням помоста, направил свои стопы подальше от Центральной Площади. Здесь его дело уже сделано. Его ждут другие. Архиепископ проводил его тяжелым, осуждающим взглядом. Обер — бургомистр вдохнув едкого дымя, тяжело закашлялся. Слуги спешно увели его с помоста и посадили в карету. Монсеньор Стефан поманил к себе капитана Эрика. — Проследите за мессиром охотником! — Да, Ваше Высокопреосвященство! — Эрик кинул взгляд на уезжающую карету, в которой сидел обер — бургомистр. — Он не жилец! — Господь примет всех! — ответил ему Стефан и развернувшись к толпе стал осенять её крестными знамениями. Ни он, никто другой даже не заметил девушку, протискивающуюся через толпу.
