Вопрос не в том, что будет дальше, Джонатан.

А в том, что значит это «дальше.»

Синдер вернулась за стол спустя несколько минут, всеми своими силами стараясь не расплыться в улыбке, кажущейся столь неуместной на лице известной своей строгостью и жесткостью, если не сказать жестокостью агента КРСА из наиболее одиозного отдела того — внутренней безопасности — но даже все хваленое самообладание Синдер едва удерживало ее от этого поступка.

Мгновение спустя, Гира, только что увидев появившуюся Синдер, улыбнулся той, после чего с некоторым удивлением приподнял бровь,- Синдер, дорогая, я вижу ты в отличном настроении!

— Как я могу не радоваться в день рождения Джонатана? — Синдер ответила практически напевным голосом, не став посвящать Гиру в перипетии ее жизни и судьбы, однако бросила Джонатану единственный взгляд, стараясь понять, смотрел ли тот на нее в данный момент и, заметив что он бросил на нее взгляд, едва заметно кивнуть тому, не сдержав улыбки на своем лице, прежде чем сесть по правую руку от Джонатана и, вопреки своему обычно столь выдержанному настрою и уважению к этикету и поддержке своего образа непробиваемого профессионализма, чуть прислониться к Джонатану, заставив того погрузить взгляд с сидящей напротив него семьи к стоящей напротив него тарелке, вернувшись к едва осмысленному натыканию помидоров на вилку.

Что и требовалось доказать, Джонатан. Только не говори мне, что ты удивлен.

Джонатан ничего не ответил на этот факт, наткнув помидор, прежде чем поднести вилку ко рту и проглотить тот, не чувствуя вкуса.

Значит я стану отцом…

Конечно же Джонатан был далеко не в том возрасте, в котором ему требовалось пояснение «откуда беруться дети», и более того, он прекрасно знал, что его действия Синдер однажды приведут к этому результату. Учитывая тот факт, что Джонатан не пользовался защитой, как и Синдер, уже некоторое время, можно было сказать, что он даже стремился к подобному исходу. И все же вместе с тем новости о произошедшем пришли к нему все равно неожиданно, едва не сметя его с места… В метафорическом смысле.

И что же теперь, Джонатан?

Уткнувшись в свой салат и наколов в этот раз кусок курицы и сыра, Джонатан поднял вилку к своему рту и проглотил еще один безвкусный кусок.

Все мысли разбежались из головы Джонатана, однако вместе с тем Джонатан не впал в абсолютную пустоту и прострацию — скорее можно было сказать, что разбежавшиеся мысли Джонатана получили полную свободу, вместо этого начав бегать по стенкам его черепа, выкрикивая наперебой идеи, одна за одной. Множество идей сразу поднялось в голове Джонатана — идеи о фасонах детской одежды, списки имен, мысли об организации декретного отпуска Синдер, подбор подходящей больницы для родов, а вместе с ними — совершенно неважные в данный момент мысли о поступлении в Академию, размышления о подходящих ресторанах, переживания о времени, что он мог пропустить в детстве своего ребенка, упоминания о старых колыбельных и сказках…

Мозг Джонатана запенился под натугой, выдавая одну идею за одной, большая часть из них — совершенно неважная в данный момент, и даже если Джонатан понимал о факте их бесполезности — он все равно не мог остановить те.

И вместе с мыслями пришли эмоции.

Страх, сомнения, нервозность, вместе с радостью, облегчением и любовью…

Джонатану одновременно хотелось обнять синдер и расцеловать ее при всех свидетелях, наплевав на последствия, и вместе с тем подняться с места, закурить — хотя он никогда не курил до того — и медленно отправиться дальше по улицам Гленн, куда только глядят его глаза, стараясь успокоить его бушующий разум…

Джонатан моргнул, понимая, что стоящая перед ним тарелка уже давно сменилась — судя по всему даже не один раз, учитывая то, что теперь перед ним стояло наполовину оконченное горячее блюдо.

Взгляд Джонатана поднялся вверх, однако вместо обеспокоенных лиц, наблюдающих за ним, обнаружил Кали, немного перебравшую с алкогольной чатсью праздника, завалившуюся без всяких стеснений на плечо Гиры, заставив тем самым Блейк отчаянно бродить своим взглядом по всем возможным местам вокруг нее, лишь бы случайно не упасть на картину ее родителей, демонстрирующих признаки здорового и процветающего брака.

Судя по тому, каким хитрым взглядом смеривала сама Кали Синдер, явно замечая, как всеми силами та удерживала себя от того, чтобы не свалиться на плечо Джонатана в подобной же манере — только без влияния алкоголя, по очевидным причинам — даже самое лучшее вино Ремнанта не могло удержать цепкий взгляд бывшего главы службы безопасности лидера Белого Клыка.

Сам Гира, несмотря на некоторое смущение в присутствии своей дочери, не выглядел раздосадованно поведением своей жены, позволив той завалиться на него чуть больше, рассказывая какую-то историю о встрече с Сиенной, из-за чего Нио внимательно прислушивалась, желая услышать интересные подробности и не забывая затолкать в себя искусно приготовленный лосось, сдабривая тот откуда то взявшимся шоколадом, в то время как Синдер была заинтересована исключительно в дополнительных сведениях, что она могла получить о высшем политическом круге Менажери, потягивая свой апельсиновый сок в данный момент, изо всех сил стараясь одновременно прилипнуть к Джонатану и удержаться от того, чтобы просто переместиться на его колени, наслаждаясь возможной близостью.

Судя по тому, что даже Синдер не бросала обеспокоенные взгляды на Джонатана в данный момент, это означало, что сам Джонатан не выдал отсутствие своих мыслей — его тело, даже при отсутствии его разума, продолжило говорить и реагировать, отвечать и поддерживать разговор…

Твое дело?

Джонатан задал вопрос своему Аватару, но получил лишь спокойный ответ.

Нет, исключительно твое. Ты ведь научился подобному фокусу давным давно, еще на втором или третьем совещании. Иначе невозможно быть правителем — нельзя изгнать свою человеческую часть полностью, но можно разделить свой разум, заставить тот существовать в двух плоскостях — вечная работа — и ты как человек… Это просто демонстрация результата.

Джонатан отправил очередную порцию в свой рот, после чего как-то грустно усмехнулся сам себе.

Я действительно изменился в этом мире, хах?

Ты заметил это только сейчас?

Все решения в жизни были, так или иначе, определяющими для жизни, решениями, что нельзя было изменить и забрать назад — просто большая часть подобных решений была незначительна. Все решения были поворотными, но поворот в тех обычно был крайне мал. Но это не значило, что вес подобных решений не оказывал никакого влияния вовсе.

Десять малозначимых решений приготовить еду, собрать ту в холодильник, разогреть утром и выйти на работу позавтракавшим складывались в один значимый результат — опоздание на работе. Сотня подобных решений складывались в увольнение — а увольнение становилось причиной судьбоносной встречи с прекрасной девушкой в ближайшем кафе. Множество мелких решений собирались в единую картину — в картину человеческой жизни.

Джонатан совершил сотни тысяч решений в своей жизни — как и всякий человек — неисчислимые миллионы — прежде чем оказался здесь. Каждое маленькое решение его жизни создало ту позицию, в которой он находился в данный момент и…

Мне нравится моя жизнь.

Это было финальным итогом размышлений Джонатана. Именно это и не более того.

У жизни было много мерил — можно было говорить о числе пройденных шагов, заработанных деньгах или объеме поглощенного кислорода, но в конце концов не существовало никакой объективной мерки для того, чтобы сказать, была ли жизнь хороша или плоха для самого человека, кроме его собственного решения, его собственных слов и оценки.

«Мне нравится моя жизнь» — самое главное мерило, что только могло существовать в жизни человека.

Что есть мерило успешности?