Белое платье — совершенно не пышное, а облегающее. Джонатан в смокинге. Алтарь. Два небольших золотых кольца — без бриллиантов и прочей безвкусной роскоши, но с их инициалами снаружи и изнутри. Короткая клятва без излишней мишуры слов. Скромный банкет для самых близких. Счастливые улыбки. Памятные фотографии…

Мгновение — и картинка в голове Синдер сменилась на другую.

Синдер шинкует овощи для обеда, ожидая, когда Джонатан отложит в сторону документы и спустится из своего кабинета вниз. Дети рядом терпеливо ожидают обед, рассказывая о произошедшем в академии, хвастаясь своими успехами. Синдер улыбается подобной сцене — но материнская любовь периодически сменяется мыслями о том, что ее дети могли бы отправиться проведать свою тетю Нио в ее доме — оставив Синдер и Джонатана на день или два одних…

Еще мгновение — и еще одна мысль обретает форму.

Синдер и Джонатан сидят под одним одеялом в гостинной, слушая мерный треск поленьев в камине. За окном опускается пушистый снег. Перед ней на кофейном столике дымится кружка крепкого черного кофе — для Синдер — и какао с маршмеллоу — для Джонатана. Теплая атмосфера окутывает ее, как и одеяло — и в какой-то момент Синдер чувствует, как начинают закрываться непроизвольно ее глаза — как ее осанка начинает проседать и она опускается вниз… Для того, чтобы прижаться щекой к чему-то теплому, но сильному — и почувствовать тепло, и мерное дыхание, спокойное сердцебиение — и кто-то прижимает ее к себе и Синдер слышит голос, такой знакомый, родной, дорогой голос…

«Все будет хорошо, Синдер. Ты не слабая. Ты самая сильная…»

Картины проносились перед глазами Синдер, одна за одной — но стоило ей открыть глаза, как наваждение пропало полностью, сменившись из приятных размышлений о будущем на холодную реальность настоящего.

Синдер Фолл была человеком с удивительно малой мечтой.

Но эта небольшая мечта только означала, что Синдер могла приложить титанические усилия для ее исполнения.

В конце концов даже кресло главы КРСА для нее служило только шагом на пути к ее заветной мечте. То, что для других звучало как простой план — «просто женись и заведи детей» — для Синдер было куда более сложной и опасной затеей.

В первую очередь люди, что могли посоветовать ей подобное не совсем правильно понимали, что означала ее мечта.

Мечтой Синдер не было «завести семью и детей.» Мечтой Синдер было «во всем и всегда помогать Джонатану.»

Это включало не только моральную поддержку из-за трона, домашний уют, куда Джонатан мог всегда вернуться после изматывающего рабочего дня, но и помощь в его бесконечной борьбе.

Бюрократия. Дипломатия. Политика. Экономика. Покушения. Восстания. Командование. Сотни вещей, что носил на своих плечах Джонатан.

Джонатан Гудман был королем — и он не являлся просто представителем правительства, «лицом, знакомым толпе.» Он являлся правителем настолько же, насколько и символом — и сколько бы сотен подходящих министров, секретарей и заместителей бы он не нашел — в конце концов именно он направлял Гленн, он решал самые большие из вопросов, он давал указания всем своим заместителям и министрам… И он работал.

Слишком много работал.

Синдер хотела помочь Джонатану. Она не хотела забирать его трон и ни в коем случае не рассматривала власть Джонатана как свою возможность, как не планировала никакого переворота или подобных мелочных манипуляций. Более того, стоило только Джонатану сказать — намекнуть — задуматься о том, что Синдер не должна была делать что-то — как она мгновенно бы отказалась от подобной мысли.

Однако Джонатан так не думал, просто потому, что он понимал не меньше Синдер — она не была интриганкой или охочей до власти амбициозной захватчицей трона. Она действительно просто хотела помочь…

Как только могла и как только умела.

Именно поэтому Синдер не видела себя в любой иной роли, кроме как в КРСА. Просто потому, что именно в этой области ее таланты могли действительно расцвести в полной мере — и именно пользуясь возможностями КРСА она могла оказать Джонатану наибольшую поддержку и оказать наибольшее влияние на общество, Гленн и весь мир.

И именно поэтому Синдер считала, что даже место главы КРСА являлось только ступенькой на пути к ее маленькому счастью.

В конце концов предполагавшие, что планами Синдер является завоевание мира или что-нибудь столь же невероятное не были абсолютно неправы.

Синдер вполне отдавала себе отчет, что однажды, возможно, перед ней возникнет и подобная невероятная задача. Завоевание мира, уничтожение гримм, окончательное убийство Салем и Озпина…

Просто Синдер не рассматривала подобные достижения в качестве своей мечты. Как максимум — целей на пути к своей мечте.

Наверное, это было самым ужасающим в Синдер Фолл. В том, что она не стремилась к достижению мирового господства или убийству тысячелетних древних стратегов — а лишь рассматривала подобное как один из возможных путей достижения мечты настолько маленькой, что никакому человеку не пришло бы в голову потратить даже тысячную часть тех усилий, что Синдер посвящала достижению именно этой мечты.

А это значило, что Синдер могла пойти на самые невероятные действия, жертвы и решения ради достижения подобной мечты.

А значит, если для того, чтобы обеспечить свое маленькое семейное счастье с Джонатаном ей было необходимо подмять под себя крупнейшую и самую могущественную тайную службу Ремнанта — значит она готова была пойти на это — консолидировать свои силы и ресурсы, направить освещение СМИ в правильную сторону, надавить на тех или иных сторонников и критиков.

Если же однажды ей станет нужно для этого принять еще более отчаянные и амбициозные решения, что же…

Ради очень маленькой мечты Синдер была готова пойти на очень большие шаги.

Нора не помнила своих родителей. Это было совершенно нормально — оставшись одна в возрасте, в котором дети еще не посещают школу было совершенно нормально, что у Норы не осталось ничего от ее родителей. Ни заметки, ни знакомых, ни даже воспоминаний.

Самое первое воспоминание, что помнила Нора…

Наверное тот раз, когда она смогла украсть вывалившийся из корзины продуктов блинчик.

Тот тогда свалился на землю, испачкавшись в пыли, так что скорее всего случайно допустившая подобную оплошность женщина и не стала бы подбирать его, однако Нора не решилась рисковать — пронаблюдав за подобной сценой из-за угла стоящего рядом дома она бросилась вперед, после чего, схватившись за свою добычу, бросилась бежать.

Нора тогда уже умела говорить и неплохо бегала, так что она была достаточно взрослым ребенком, но Нора не помнила точно, сколько лет ей тогда было. Четыре года? Наверное что-то около того.

Что происходило с Норой в прошлом? Она же не могла родиться уже в возрасте четырех лет, не так ли? Где-то она провела свое самое раннее детство, у нее наверняка были родители, может быть даже знакомые или круг общения — в прошлом…

Но ничего. Никаких ассоциаций. Никаких воспоминаний. Как будто бы кто-то стер эти воспоминания из памяти Норы…

А может быть она сама не хотели вспоминать об этом?

В любом случае, начиная с этого момента, Нора помнила свою жизнь. Не очень отчетливо — что и следовало ожидать от ребенка, ее воспоминания периодически размывались, всплывали неожиданно яркими моментами, прежде чем окончиться вновь, перемежаясь провалами в ее памяти. Вполне естественными провалами — не чем-то вроде амнезии, сколько просто из-за обычных особенностей мышления и памяти детей. Воспоминания, кажущиеся сейчас Норе незначительными, но важные для нее тогда.

В основном помойки. Еда. Украденное, найденное, полученное другими путями — Нора достаточно быстро разобралась в принципах охоты на мелких рыб или белок. Все, с чем мог разобраться ребенок ее возраста.