Еще один удар электричества ударил по Синдер, заставив ту скорчиться от боли.

Смех двух близняшек рядом заставил Синдер сжать зубы.

Синдер сжимала зубы от боли и бессильной злобы, пряча взгляд.

Она ненавидела их. Они должны были умереть. Они должны были испытать ту же боль, что и Синдер.

Синдер сжимала зубы.

Чертов ошейник продолжал бить ее электричеством — но недолго. Второе наказание всегда было более коротким, чем первое.

Спустя всего несколько секунд мисс Санни сняла палец с кнопки, позволив Синдер вдохнуть резко, ощущая, как непроизвольно на ее лице выступают слезы.

— Запомни, Синдер,- мисс Санни произнесла медленно,- Без нас ты — ничто.

— Без вас я ничто,- Синдер произнесла медленно.

Синдер ощущала, что внутри нее закипает злоба… Но Синдер была слаба.

Слишком слабая и жалкая.

Даже задерживая лишь часть электричества ее аура потеряла большую часть. У мисс Санни все также в руках оставался пульт от ошейника.

Даже если бы Синдер бросилась сейчас на мисс Санни — она бы не смогла противостоять той. Ее бы били электричеством как бешеную собаку.

Синдер знала это. Синдер пыталась бороться до этого.

Синдер вздрогнула, прежде чем услышать голос мисс Санни.

— К утру ковер должен быть чист,- мисс Санни бросила, удостоившись реакции от близняшек, посмеявшихся, словно бы от шутки,- Гости легли спать. Ты можешь быть свободна.

Спустя еще мгновение Синдер услышала звук удаляющихся шагов, прежде чем остаться одна.

К утру, ха…

Синдер подняла взгляд на часы, висящие на стене, что мерно отмеряли одиннадцатый час вечера…

Синдер успела убрать часть следов, так что работы оставалось лишь на два часа.

К шести утра — значит, у нее было пять часов сна…

Синдер сжала зубы, прежде чем вздохнуть медленно, чувствуя, как пытаются пробиться наружу слезы.

Почему она такая жалкая?

Почему она ничего не может сделать против мисс Санни?

Почему она такая слабая?

Почему она унижается, чтобы не получить плеть?

Почему это происходит с ней?

Синдер сжала зубы, прежде чем подняться с пола, медленно отряхиваясь. Это было бесполезно — на стирку своей одежды у Синдер постоянно не хватало времени, так что ее одежда была грязнее пола, но Синдер казалось, что этим она может отряхнуться от всего произошедшего с ней.

После этого Синдер направилась в выделенную ей комнату. Мисс Санни должна видеть, что Синдер отправилась спать.

Выделенная ей каморка использовалась для хранения уборочного инвентаря когда-то — но теперь в маленькой комнатке лежал матрас и тонкое покрывало, которым она укрывалась каждую ночь.

Отопление плохо прогревало этот чулан. Поэтому ей и отдали его. Уборочный инвентарь не может храниться в столь ужасающих условиях.

Поэтому в этом чулане теперь жила Синдер.

Синдер вздохнула, протискиваясь в каморку, пара квадратных метров, место только для ее одежды и матраса.

Но мисс Санни знала этот отель хуже, чем Синдер. Мисс Санни сидела на ресепшене. Синдер облазила все закутки этого отеля.

Каморка была оборудована замком. Тем, который можно было закрыть изнутри. Это было странно — но играло на руку Синдер. Она предпочитала не привлекать внимание мисс Санни к этой странности.

Закрыв за собой дверь Синдер сделала пару шагов, прежде чем приподнять решетку вентиляции. Старая вентиляция — даже небольшой взрослый мог через нее пролезть. Хорошо.

После этого Синдер протиснулась в вентиляцию, оказавшись в темном узком тоннеле, прежде чем продвинуться по нему.

Первый поворот направо… Затем вперед… И налево…

Спустя еще мгновение Синдер оказалась перед выходом в темное пыльное помещение, освещаемое лишь лунным светом через единственное окно.

Заброшенная комната, заставленная многочисленной сломанной мебелью, накрытой белыми простынями. Мисс Санни даже забыла о том, что у них была эта комната.

Хорошо. В этой комнате стояла старая сломанная кровать. Белые простыни можно было подложить вместо матраса и использовать вместо одеяла. В комнате было много места. В комнату не заглядывала мисс Санни.

Это было личным маленьким мирком Синдер. Местом, в которое она уходила каждый день.

Мисс Санни не просыпалась раньше восьми. Близняшки вставали к девяти в школу. Здесь Синдер была спокойна. Здесь Синдер была одна.

Здесь Синдер было хорошо. Здесь не было никого…

— Ха, а у вас Луна сломанная… Или даже… Это не луна… — голос Джонатана разнесся по комнате Синдер, заставив ту замереть.

Все мысли девушки перепутались в ее голове.

Джонатан? Здесь⁈ КАК⁈

Синдер сглотнула, медленно развернувшись и найдя Джонатана, сидевшего на диване, выдохнула.

Джонатан был здесь… Ха…

— Что ты здесь делаешь?- Синдер медленно вгляделась в того.

Джонатан, только сейчас осознав появление Синдер, моргнул, прежде чем развернуться к той, глядя на Синдер внимательно.

Синдер замерла, глядя на Джонатана.

Его глаза были серьезны. До смертельного серьезны.

— Синдер,- Джонатан вгляделся в девушку — и Синдер увидела, что его взгляд смотрел на ее шею. Нет, чуть ниже, сквозь ее рабочую одежду и прямиком на висевший на ее груди кулон.

Ошейник.

Джонатан медленно кивнул, переведя взгляд в глаза Синдер,- Я хочу помочь тебе.

В мире существует много фобий. Глупых, обычных, редких, удивительных…

Обычно люди боятся того, что они не понимают. Насекомых, рептилий, вирусов, бактерий, роботов, демонов…

Люди совсем не понимают людей. Поэтому люди очень боятся людей.

Маги, вознесенная высшая каста человечества. Они отринули суеверия и слабости Спящих, чтобы взглянуть на Теллуриан таким, каков он есть.

Но они не перестали быть людьми от того.

Маги, Пробуждаясь, не теряют своих слабостей, страхов, устремлений и желаний.

Джонатан боялся зеркал.

Не в смысле, что он боялся самих зеркал, боялся начищенного и отполированного металла или объектов с нанесенными на них амальгамами. Джонатан не был из тех, кто мог застыть в панике глядя на зеркало и не был проклят когда-то кем-то из обитателей Speculum Orbis Terrarum. Это был обычный страх, тянущийся из детства.

Глупые детские страхи пронизывали разум людей, суеверия и заблуждения с самого начала их жизни.

Джонатан боялся однажды заглянуть в зеркало и не увидеть там себя.

Джонатан не боялся проклятия и не испытывал панического страха думая о том, что в зеркале ему улыбнется другой человек. Нет, Орден Гермеса любил зеркала — их использовали для связи и для наблюдения — поэтому от этой части страха Джонатан был избавлен.

Он боялся однажды увидеть в зеркале Джонатана Гудмана, что не являлся бы им.

И потому Джонатан, заглядывая в зеркало, всегда задавал себе вопрос — кого он видит перед собой?

Видел ли он Джонатана Гудмана, сына старика, молодого Адепта, подающего надежду последователя Арс Юнитатис?

Джонатан мог бросить Синдер. Наверное, это было бы даже с какой-то стороны правильно. Выживание, удобство жизни, эффективность действий была в почете в Ордене.

Но, найдя себе базу, обзаведясь прахом, собрав вокруг себя невероятные артефакты и чудеса мира, заглянув в зеркало, кого бы увидел Джонатан смотрящим в ответ?

Джонатана, что имел возможность сделать мир хотя бы чуть-чуть лучше. Джонатана, что не спас Синдер. Джонатана, что промолчал. Джонатана, что сбежал.

У Джонатана не было плана. Кроме старых, плохих планов. Убить кого-нибудь — или, может быть, просто схватить Синдер и броситься бежать, без цели и без средств к существованию.

Но Джонатан боялся однажды взглянуть в зеркало и не увидеть в нем себя.

Поэтому глядя на Синдер через зеркало, глядя на Синдер, которую истязали током, глядя на Синдер, стонущую в грязи, глядя на Синдер, сбегающую в свой личный маленький мир лишь для того, чтобы получить передышку от жестокой реальности — Джонатан решился.