Впрочем, до конца останавливать свои предыдущие планы Салем также не планировала. Если Джонатан не справится со своим планом, то сама Салем должна была воспользоваться иным шансом для своей смерти…

Поэтому сама Салем внимательно следила за происходящим саммитом в Атласе.

У нее было много планов относительно оного…

И если Озпин собирался появиться на них лично — значит, у того тоже.

Аифал был стар.

Не безумно стар, но уже достаточно стар для того, чтобы даже не подумывать о том, чтобы найти себе девушку в баре и достаточно стар, чтобы понимать, что он не был вечным.

Выпустившись из Хейвена с превосходными оценками — скрывать и подделывать те впоследствии на просто «хорошие» Аифалу потом пришло уже долго — и прекрасными резервами ауры — и открытым проявлением, о котором Аифалу хватило ума не сообщать даже в своем молодом прошлом — Аифал реалистично оценивал свой жизненный срок между восемью и девятью десятками лет.

Исключая неудачные происшествия, конечно же.

Например совершенно случайную болезнь, что должна была оборвать его жизненный путь. Без всякого божественного вмешательства или тайных планов, просто из-за случайности, однажды случившейся на его жизненном пути.

Поэтому Аифал не считал себя ни неуязвимым, ни бессмертным — и отдавал себе отчет, что его жизнь могла оборваться через несколько секунд в результате совершенно случайного совпадения обстоятельств, из-за упавшего на его голову метеорита, отравленного чая — в конце концов он мог просто поскользнуться на пороге и сломать себе шею в падении.

Поэтому Аифал не гнался за великими планами, исполнения которых он скорее всего не сможет застать — когда-то, когда он был значительно младше, он мог выстраивать планы на двадцать, тридцать или даже пятьдесят лет — но сейчас он был достаточно стар для того, чтобы отдавать себе отчет, что строя планы даже на десять лет вперед он играл с судьбой.

Если бы он завтра умер от сердечного приступа, будучи уже совсем немолод, во время исполнения какого-нибудь плана, что должен был развиваться еще десятки лет — это определенно было бы забавно, но бессмысленно — с точки зрения траты сил и времени на реализацию своих планов.

Нет, он конечно же подготовил планы на случай своей смерти, но это было именно его планами на случай смерти, а не планами, что предполагали его жизнь, и сломались из-за его гибели.

Поэтому Аифал уже не так сильно глядел в будущее — далекое, имеется ввиду. Но Аифал вовсе не упускал из своего вида недалекое будущее — было бы странно, что осознавая свою смерть он перестал бы ценить сладости, чай или тишину вокруг.

Нет, Аифал все также любил свою жизнь — возможно даже больше, чем когда он не осознавал близость своей смерти.

Наверное, именно это осознание всегда так и манило его и многих иных, что рисковали своей жизнью ради развлечения. В конце концов сам факт того, что он пошел против Озпина или Салем ставил его в один ряд с безумцами, рискующими своей жизнью в безбашенных гонках или в охоте на гримм.

И факт того, что даже рискуя своей жизнью Аифал все также мог наслаждаться радостями этой жизни делал все эти радости жизни еще более приятными для Аифала.

Например, сейчас он пил крепкий кофе.

В самом кофе не было ничего особенного, не самый дешевый, но и не элитный сорт, а что-то из ценовой категории «для ежедневного употребления людьми из средне-верхней страты общества» — но этот кофе казался Аифалу необычайно вкусным.

Вполне вероятно, что причина этого заключалась в том, что пил этот кофе Аифал сидя в воздушном корабле, направляясь в Атлас, в самый центр бури, вполне отдавая себе отчет, что он мог погибнуть тысячей самых различных способов еще до того, как он даже сможет сойти с трапа корабля. Не от нападения гримм, Салем может быть и не доверяла ему, но та не стала бы избавляться от него в данный момент… Хотя, может быть, она и решила бы от него избавиться прямо сейчас?

Эта мысль делала кофе еще лучше.

Но основная причина вкуса кофе заключалась все же в том, с какой именно целью Аифал направлялся в Атлас.

Аифал очень редко появлялся на публике, как в своей официальной роли Советника Мистраля, так и в своей «неофициальной» роли, чаще предпочитая действовать из тени и из своего уютного кабинета… И, в общем-то, не существовало реальной непреодолимой причины, почему он должен был присутствовать в данный момент на саммите. Не существовало какого-то уникального стечения обстоятельств, проблемы, что Аифал мог решить только личным присутствием — Аифал уже запустил множество своих планов. Эмбер в команде с дочерьми Джонатана, Салем нанесла удар против Озпина, и сам Озпин был вынужден действовать, Артур под контролем его людей…

Так почему же Аифал отправлялся на саммит? Он мог послать вместо себя Лайонхарта или любого другого из своих марионеток, сославшись на свой преклонный возраст — но вместо этого предпочел действовать сам.

Нет, конечно же, существовали такие вещи, что Аифал не мог поручить никому из своих подручных, но Аифал не планировал ни одно из подобных действий в данный момент…

Аифал просто хотел взглянуть лично на Джонатана.

Да, все было именно так просто. Аифалу просто стало интересно взглянуть на того, кто так сильно изменил этот мир собственными действиями.

Даже Аифал не мог сказать, что он добился того же за всю свою жизнь, чего добился Джонатан за десяток лет.

Аифал был заинтересован в Джонатане. В его действиях и мыслях, и особенно — в его планах.

Аифал даже в каком-то смысле склонялся к Джонатану, болел за него — ему было просто интересно.

А если саммит все же пойдет не по плану…

Что же, Аифал не был бы тем, кем он является сегодня, если бы не подготовился ко всем возможным вариантам, не так ли?

Прислонившись к стене и глядя в большое панорамное окно за медленно проплывающей под ним гладью воды Джонатан словно бы пытался найти ответы на интересующие его ответы…

Хах, если бы он был обучен в другой Традиции — кто знает, может быть именно так бы он и делал?

Однако вода огромного океана, разделяющего континенты этого мира, не ответила на его мысль, лишь продолжая молчаливо перекатываться, заставив того вздохнуть, после чего помотать головой, возвращаясь обратно в свою собственную реальность, прежде чем отвернуться и, подхватив свою верную трость, неторопливо сделать еще несколько шагов, прежде чем сесть за стол, глядя на недописанные листки, полные печатные букв.

Не то, чтобы Джонатан действительно рассчитывал на то, что он сможет сможет решить еще пару государственных проблем в пути на саммит по решению других государственных проблем, но работа имела свойство накапливаться за считанные дни, которые ей никто не занимался — к тому же благодаря телепортации он мог не переживать по поводу перемещения документов, что представляли из себя государственную тайну — или того, что оставленные без присмотра документы найдут свой путь в руки тех людей, с которыми конфиденциальной информацией Джонатан делится не хотел.

Чуть поудобнее устроившись за столом Джонатан протянул руку, доставая свою ручку и стоящий рядом карандаш, подготавливая свое рабочее место — прежде чем вернуться к списку документов, взятых им со своего стола вместе с небольшой папкой — объект самой телепортации.

Авиалинкор Джонатана уже преодолел некоторое расстояние от города до места назначения, однако полет до Атласа не был мгновенным, в отличии от самой телепортации Джонатана — они должны были прибыть в лучшем случае к шести часам вечера сегодня, быть может восемь, если им не будет сопутствовать ветер. Иными словами Джонатан мог посвятить как минимум несколько часов решению проблем.

Первой же попавшейся на его глаза страницей оказался отчет о состоянии КРСА — в связи с уходом из жизни Айсы ее позицию унаследовал сам Джонатан, временно назначенный «исполняющим обязанности директора»… Ненадолго, впрочем — чуть ниже краткого отчета, который Джонатан видел и до того, в куда более выдающихся деталях, хранилось пояснение о содержимом папки.