В конце концов время превратилось в ничто — а вслед за временем Салем утеряла вкус к жизни. Если время не значило ничего для Салем, если то, что ощущалось всего сотню дней не могло оставить на ней отпечатка и, в конце концов, уходило в прошлое? Победы утратили свой вкус, а поражения превратились в мелочные события, недостойные ее внимания. А если в ней не осталось желания двигаться к победам и к поражениям… Каков был смысл ее существования?

Когда-то все было иначе, конечно же. Когда-то яростные крики Озпина казались музыкой в ее душах, а уничтожение людей казалось ей достойной оплатой за их предательство ее царствования — но в конце концов это ушло. Салем даже не могла сказать, кто был первым — она или Озпин — кто потерял вкус к их бесконечной войне. Сражение двух великих умов стало рутиной, обыденностью, а вместе с тем — обузой. Проклятием для них двоих.

Когда-то Салем желала умереть — когда она только была проклята Богами никогда не встретить своего возлюбленного в смерти. Потом же последовало их воссоединение, их любовь. Затем — их разлад и война. И вот, в конце концов, все вернулось вновь к тому, с чего все это началось — к ее желанию смерти.

Однако теперь ее смерть не была связана с ее любовью — только с усталостью. Бесконечной усталостью, что могли испытывать только бессмертные подобные ей. Усталостью от ее бесконечной жизни.

Все в жизни успевает наскучить человеку, стоит этому повториться сотню или тысячу раз. От самого любимого дела необходим отдых, самые близкие люди должны были иногда отвлекаться от друг друга, самая любимая еда могла иногда сменяться на другую…

Но что, если кто-то — если Салем — была лишена этой возможности?

Бесконечно, с каждым новым восходом и закатом Солнца, один шаг за другим — бесконечная орда неразумных гримм, безликие махинации взаимозаменяемых слуг, одни и те же сюжеты — победа, поражение, трясина вечной ничьей в бесконечной борьбе…

Салем устала. Устала от всего — от мира, людей, гримм, Солнца, проигрышей, побед…

Устала от жизни и от самой себя.

Но избавление так и не нашло ее. Как тысячи лет назад она пыталась найти возможность своей гибели — так, спустя тысячи лет — при всей возможной помощи Озпина в этом деле — Салем не смогла найти пути для нее, пути к блаженному концу всего…

Пути, что должен был наконец-то поставить одну, финальную точку на существовании Салем, затянувшейся и безмерно наскучившей ей жизни.

Так долго Салем искала возможность умереть — испробовала все магические и технические изобретения Ремнанта… Прежде чем ей подвернулась случайность.

Джонатан Гудман, прибывший из ниоткуда, отвлеченный на свои собственные мелочные проблемы и планы, желания, семью, политику…

Человек, что в конце концов смог стать для нее возможностью — возможностью прервать порочный цикл ее бесконечной жизни.

На свете не было такого дела, на которое Салем бы не пошла ради возможности наконец-то прервать свою жизнь — провокации ордами гримм густо смешанные с тщательно скормленной о ней информацией Джонатану — сказки, легенды — настоящая информация…

И все ради того, чтобы, в конце концов, осознать, что ее время подходило к концу.

Аифал передал информацию о готовящейся гибели Салем, оправдав одним этим известием все предыдущие времена, когда он предавал верность Салем ради собственного увеселения — но даже не имей она подобного соглядатая — Салем не упустила бы момент, когда она почувствовала магию.

Не ту магию, которой владела она сама или люди ее прошлого дома, но Салем не желала быть разборчивой в подобном в данный момент. До тех пор, пока эта магия могла исполнить ее заветную мечту — даже Боги были ее союзниками в этом стремлении. Разве не о помощи Богов в конце концов задумывалась она ранее?

Салем желала знать время и место для своей гибели — желала знать момент, когда ее мечтание будет исполнено…

И она знала. Знала о том, что ее гибель была запланирована в текущий день.

Она не знала о том, как именно будет выглядеть ее гибель — но ей было все равно. Совершенно все равно. Какой смысл был размышлять о возможных формах ее гибели — если каждая из них была проводником к ее гибели в любом из путей?

День рождения Джонатана Гудмана. Финальный день ее жизни…

Самый счастливый день в жизни Салем.

День, когда Салем, возможно, впервые за тысячелетия, искренне обратиться к миру вокруг нее.

«С днем рождения, Джонатан Гудман.» — Салем могла произнести лишь спокойно, глядя на бескрайние черные поля вокруг нее, ощущая, как с каждой секундой приближается конец ее жизни — «С днем рождения… И спасибо за все.»

Джонатан Гудман много думал о своей жизни.

В общем-то, он занимался подобным всегда, неоднократно в своей жизни — возвращался к картине своей жизни, раз за разом, и дело за делом. Постоянно, осмысливая ее с разных сторон — практически каждый день.

Мог ли он поступить иначе? Сделать что-то по-другому? Избрать иной выбор на своем пути? И если да — то где он мог сделать этот иной выбор в прошлом?

Что произошло бы, если бы он не отступил перед лицом Гиры и продолжил свое давление на Менажери? Если бы не вмешался в революцию Мантла? Если бы не спас Вакуо, не уничтожил супер-орду, не сбежал бы в Гленн, не ограбил бы банк, не встретил бы Синдер, не оказался бы в Атласе, не попал в шторм, не отправился в Умбру, не стал бы магом Ордена Гермеса, не открыл бы в себе магические способности? Какое именно из звеньев этой цепи меняло все? В какой из моментов он мог сделать иной выбор? И если он мог это сделать — к чему бы привел этот выбор?

Невозможно было предсказать, как могла иначе повернуться судьба Джонатана.

Возможно, он мог бы быть сейчас великим охотником, уничтожающим орды Гримм. Или, быть может, он стал бы неуловимым преступником, головной болью всех правоохранительных органов Ремнанта. А возможно он был бы самым эффективным курьером в мире…

Десятки? Тысячи? Миллионы?

Бессчетное количество выборов на пути Джонатана привело его к его текущей жизни. Бесконечное число решений — рисунок на тетради в детстве, случайное решение попробовать кофе, решение уничтожить Салем…

Джонатан не знал и не мог знать о том, как сложилась бы его жизнь, измени он хотя бы одно решение из представленных ему. Свернув на другую улицу, сказав другие слова, задумавшись о других вещах…

Все, что оставалось Джонатану — жить той жизнью, к которой привела бесконечность его выборов.

Джонатан Гудман. Мог ли он назвать себя хорошим человеком?

Нет. Никогда нет.

Пятнадцать лет. Пятнадцать лет Джонатан Гудман прожил в этом мире.

Он совершил столько вещей — он едва помнил линии домов и вид улиц его далекого родного мира. Но как линии своей руки, он мог прочитать любой отчет от его бесчисленных заместителей и процитировать последние политические дебаты Менажери.

И к чему это привело?

Джонатан… Наверное, так и не знал, к чему привели эти пятнадцать лет.

Не было финальной возможности, оглянувшись на его прошлое, выбрать лишь один итог, что описал бы всю его жизнь. Не было возможности подбить описание для всех событий, что произошли с ним в прошлом.

Джонатан Гудман. Человек, который…

Который что?

Джонатан прикрыл глаза, после чего выдохнул, глядя на стоящую перед ним группу, приметив взглядом приближающуюся фигуру молодой девушки, судя по виду — из Мистраля… В руках которой оказался свернут клочок бумаги.

— Прошу прощения, Ваше Величество,- девушка сделала шаг к нему, стараясь оказаться чуть ближе чем надо — и Джонатан вынужден был чуть повести рукой, останавливая взявших под внимательный надзор приближающейся девушки агентов, прежде чем принять письмо из ее рук.

Спустя мгновение, он раскрыл небольшую записку — после чего, только коснувшись взглядом слов, тут же закрыл ту и быстрым движением руки убрал ту в карман, прежде чем улыбнуться неловко поклонившейся и отступившей на шаг девушке — кажется, ее звали Пирра? — и продолжить обращение к новичкам, отмечая взглядом Блейк и Янг среди тех,- Прошу, не стоит стесняться — как будущие абитуриенты, возможно, вы только сейчас имеете возможность пообщаться с директором вашей Академии…