Впрочем, она делала это исключительно из-за волнения относительно своего приемного отца… Не по документам, но по духу — Советник Мистраля по дипломатии и внешной политике являлся отцом для всего Первого Детского Дома Мистраля — и только наложившиеся текущие обстоятельства означали, что сегодня Пирра была единственной посетительницей больницы.

Поэтому, пройдя внутрь отведенного закутка, Пирра натянула на свою ботинки бахилы, после чего собрала распущенные обычно волосы в хвост и накинула на себя белую накидку, стараясь всеми силами подчиняться правилам больницы — по крайней мере после того, как те все же разрешили ей ежедневные посещения Аифала.

После чего, поднявшись с небольшого мягкого пуфика, Пирра направилась вперед, минуя несколько отходящих в стороны коридоров, ведущих к тем или иным отделениям, и направилась к ступеням, минуя находящийся рядом с ними лифт. В конце концов она никуда не торопилась в данный момент, так что пользоваться чем-то служебным Пирре казалось как-то неправильным в данный момент… Не столь неправильным, как отказываться покидать больницу — но если бы она тогда не настояла на своем — она бы вообще не смогла видеться с Аифалом! Так что тот факт, что Пирра была готова поступиться многими простыми удобствами отходил на второй план, освобождая место охотнице — более чем способной настоять на своем.

Поэтому, пройдя мимо стоящего лифта и добравшись до лестничных пролетов, Пирра начала подниматься по ним вверх, медленно выдыхая, позволяя ее мыслям крутиться дальше в ее голове своим чередом.

Охотница, ха…

Три года назад — чуть больше того — Пирра выиграла Мистральский чемпионат для будущих охотников, заслужив славу, почет и признание… И это ей не понравилось.

Не сам чемпионат — нет, это было интересным, увлекательным даже, соревнованием — Пирре понравилось сражаться со своими сверстниками, понравилось побеждать — ей даже понравилось восхищение толпы, издающей возгласы триумфа после ее очередной победы и удивления, когда она уходила от очередного удара своего противника — но… После ее триумфального награждения и большой фотографии, что отныне будет висеть в пантеоне славы Мистральских чемпионатов, как из рога изобилия, на нее полились рекламные контракты, восхищенные письма фанатов, откуда-то пришло предложение об интервью… И Пирра вдруг почувствовала себя такой маленький в этом большом и страшном мире. Все эти незнакомые люди, что неожиданно начали писать ей, названивать, приглашать на интервью… И в один день кто-то узнал ее на улице. Подошел, предложил ей сфотографироваться — и тогда Пирра конечно-же согласилась на это — но стоило только вежливому парню отойти от нее — как Пирру обуял страх.

Страх того, что теперь она не могла выйти из дома без того, чтобы быть узнанной. Страх того, что на свете существовали незнакомые ей люди, что знали ее.

Несмотря на всю ее тренировки, все ее боевые возможности, продемонстрированные Пиррой для всего мира во время ее чемпионата, Пирру обуял страх.

Когда же она вернулась в школьный класс? Все дети, с которыми она общалась раньше, начали сторониться ее. Совершенно случайные люди, с которыми она порой перекидывалась словами или мелочно общалась о насущных пустяках вдруг стали дальше от нее — Пирра слышала, как один из парней в ее классе, тот, который нравился ей когда-то, предложил позвать ее на прогулку — ничего кроме дружеского, просто большая прогулка компании друзей — но его предложение мгновенно было высмеяно и забыто. Ведь Пирра Никос «была теперь звездой», зачем ей было общаться с «простыми» людьми из ее класса?

Пирре до боли хотелось возразить на это, что нет, ничего не изменилось, она не была никакой звездой, они просто неправильно все поняли — но даже если бы Пирра сделала это, то что дальше? Неуютная неловкость все равно бы осталась в общении с ней…

Победа, что до этого нравилась Пирре, демонстрировала ее мастерство, заслуженную гордость, стала отравлять ей жизнь.

Но вместе с тем она приносила деньги, разве нет? Большие деньги — Пирра слышала даже о том, что какие-то хлопья решили предложить ей появится на обложке коробок…

Пирра не могла даже представить, какого бы это было — войдя в магазин видеть сотню собственных лиц, смотрящих на прохожих людей, что теперь всегда смогли бы указать на нее пальцем и сказать «а я ведь знаю тебя!»

Однако ее победа не была только ее заслугой. Нет, в первую очередь она была обязана победой своим учителям, группе поддержки в виде ее друзей из ее дома, и конечно же Аифалу, что изначально разглядел ее таланты и нашел лучших учителей и для брошенной сироты в Мистрале… А значит, что она была обязана возместить ему его траты — по крайней мере денежные, с денег своих рекламных контрактов…

Однако Аифал наотрез отказался от этого — более того. Отсмеявшись, он сообщил Пирре, что кажущиеся ей невероятными суммы от контрактов для Аифала были дневной нормой расходов карманных денег для самого Аифала.

И поэтому, когда, сбивчиво, Пирра попыталась узнать у Аифала то, как именно он относился к идее ее соревнований — может быть он хотел, чтобы Пирра продолжила триумф на арене чемпионатов Мистраля — Аифал только сообщил ей о том, что Пирра слишком сильно переживала по поводу мелких вещей в этой жизни — и сообщил ей, что если та решит не продолжать свою карьеру — он поддержит ее, в любом случае. И когда Пирра отказалась от интервью — так и произошло. И Пирра, выстрелившая как восходящая звезда на небосклоне Мистраля, исчезла с того также быстро, как изначально и появилась.

Конечно же подобное не могло остаться без внимания — кто-то решил обвинить ее в мухлеже во время победы на прошлых соревнованиях, наслаждаясь тем, что сама Пирра не могла ответить на клевету, пока кто-то объявил о том, что ее заставили уйти с большой сцены… Но Пирра не отвечала на всевозможные догадки — и, как быстро приходит популярность, так быстро она и ушла — и спустя считанные месяцы, менее года, про то, что когда-то она была восходящей звездой знали только ее ближайшие друзья, она сама и Аифал.

После этого Пирра, получившая прививку на всю свою жизнь, более не пыталась лезть из кожи вон с целью доказать кому-либо что-либо — хотя Аифал и отучил ее от ее появившейся было дурной привычки сдерживаться в бою. Нет, Пирра была готова продемонстрировать всю свою боевую силу и навыки — но теперь избегая света софитов, не хватаясь за попадающиеся ей соревнования…

Но даже так избежать взгляда директоров академий ей не удалось. Любой человек ее возраста и способностей мог поступить в академию охотников — в общем-то, именно это и предполагалось в качестве естественного продолжения учебы будущих охотников — но немногие из них получали личное приглашение на продолжение обучения. И она получила подобное — от Бикона. От директора Озпина.

Подобное, конечно, грело душу Пирры — как не посмотри, но это было признанием ее талантов, к тому же — непубличным, из-за чего Пирра могла не переживать по поводу того, чтобы вновь оказаться на пьедестале — но вместе с тем Пирра переживала по поводу того, что ей придется покинуть ее приемного отца — ее дом и Хейвен…

Даже с учетом телепортации, из-за которой она могла вернуться в Мистраль всего за полчаса из Бикона едва ли успокаивало ее — в любом случае это было сменой окружающей ее обстановки, отдалением от дома… Особенно сейчас, когда Аифал лег в больнице — в его состоянии…

Добравшись до нужного ей этажа, а затем и до нужной ей комнаты, Пирра наконец-то сбросила с себя эти мысли и постучалась легко и почти застенчиво в дверь, услышав спустя мгновение хриплый голос,- Войдите.

Спустя еще мгновение Пирра нажала на ручку и приоткрыла дверь, заходя внутрь палаты.

Небольшое, но комфортабельное — насколько это можно было сказать о больничной комнате в крыле интенсивной терапии — помещение было залито утренним светом, пробивающимся через большие панорамные окна, а у дальней стены напротив кровати Аифала был расположен крупный плазменный телевизор, выключенный в данный момент — палата для самых важных персон.