Вайсс не проклинала Джонатана за то, что она теперь спала на двухэтажной кровати вместо своей личной комнаты в огромной особняке — на самом деле Вайсс видела в этом даже своеобразный плюс. До того, как перебраться в Вейл она едва знала что-то о Уитли, встречаясь с собственным братом раз в несколько дней. После ее переезда в Вейл — Вайсс стала намного ближе с ним — и намного ближе с Винтер…

Но произошедшее все же оставило свою отметину на восприятии Вайсс.

Да, вмешательство Джонатана в жизнь Виллоу спасло ее от алкоголизма — в последний раз, когда Вайсс виделась с ней, несколько недель назад, та даже была похожа на человека, что Вайсс помнила когда-то — в своих смутных полузабытых детских воспоминаниях о больших теплых объятиях и колыбельных… И это было хорошо — даже если прошлое невозможно было изменить — по крайней мере Вайсс могла взглянуть на эту незнакомую женщину, что называла себя ее матерью, и попытаться протянуть ей руку — однако…

Однако то, что произошло — произошло. И ничто не могло изменить этот факт.

Стук в дверь заставил Вайсс вздрогнуть и разразиться возмущенным криком,- Да сейчас, сейчас!

После чего Вайсс сделала шаг вперед.

Виллоу Шни медленно, с нажимом, открыла глаза, зевнув в полную мощь своих челюстей, прежде чем медленно подняться со своей кровати. Утренняя побудка когда-то, много лет назад, когда Виллоу еще была охотницей — или, точнее, обучалась в Атласе — настоящей охотницей ей стать так и не довелось — вернулась к ней спустя определенное время, что она провела без алкоголя… Наверное, можно было сказать о том, что отказ от алкоголя постепенно начал восстанавливать ее состояния — однако сказать подобное — означало бы серьезно недооценить масштаб тех проблем, что развились на фоне ее неумеренного алкоголизма.

Нет, некоторые вещи теперь навечно были оставлены ей — в назидание, в качестве наказания, как последствия ее решений…

Благодаря ее тренировкам и прошлому здоровью несмотря на, казалось бы, бесконечный список ее заболеваний, Виллоу едва испытывала проблемы. Немалую роль в этом сыграла и медицинская помощь Гленн. То, что когда-то давным давно должно было стать ее приговором постепенно начало уходить — превращенная в кусок изуродованного алкоголем мяса печень начала свое медленное восстановление. Почки, ЖКТ, сердце, поджелудочная — шли разговоры о том, что чудодейственная медицина Гленн даже начала восстанавливать ее нервную систему…

И все же никакая медицина не могла склеить обратно ее семью, личность и прошлое.

Поднявшись с кровати, Виллоу медленно направилась к домашнему пеньюару, лежавшему на кресле недалеко от нее. Конечно, ее поместье значительно опустело с тех пор, как она его помнила, но это не было причиной для того, чтобы путешествовать по тому голышом.

С тех пор как она помнила, хах…

Десять лет в беспробудном запое. Десять лет отчаяния и страдания, наведенного собственными руками Виллоу Шни… Десять лет…

Виллоу не помнила, когда Вайсс сказала свое первое слово, или когда Уитли написал с неловкими детскими ошибками «мама.» Не провожала Винтер на ее буллхеде, отправляющемся в Бикон. Не была рядом, когда Жак обвинил Винтер в предательстве и лишил ее статуса наследницы. Не была рядом когда Жака арестовали за попытку госизмены.

Виллоу пропустила даже революцию в Мантле. Проспала момент, когда на улицах Атласа появились блокпосты. Была слишком пьяна для того, чтобы увидеть взрывы за окном. Даже ее спасение от рук разгневанных жителей королевства произошло из-за вмешательства Рейвен — по приказу Джонатана Гудмана…

Виллоу Шни уже была не молода. Совершенно не молода. Может быть она еще обладала угасающей красотой зрелой женщины, но даже самый обаятельный подхалим, стремящийся отвесить ей комплимент не смог бы сказать, что она была молода — в лучшем случае — «хорошо сохранилась.»

И десять лет ее жизни были перечеркнуты в один момент, когда она впервые взяла в руки бутылку.

И даже самая чудодейственная медицина Гленн не могла вернуть ей прошедшие десять лет.

Проделав путь до своего пеньюара, Виллоу надела тот, после чего, не глядя в зеркало, прошла мимо того. Она и без того знала, как она выглядела в зеркале — глубокие морщины, седеющая шевелюра и старая усталая грусть в глубине глаз… Виллоу Шни — та, кем она была теперь. Та, кем она стала.

Следующими шагами Виллоу выбралась из своей спальни, направившись в сторону ближайшей к ней ванной комнаты — обойдя по пути к той стоящую рядом баню. На подобное утреннее мероприятие у Виллоу совершенно не было желания.

Мягкий звук подошвы тапочек едва можно было заметить даже в пустых, полных эхо коридорах поместья Шни, однако легкое шарканье все же было заметно по мере передвижения Виллоу. Шаг за шагом, шаг за шагом ближе к цели…

Каждый слегка шаркающий шаг отдавался глухим звуком от стен коридоров, заставляя Виллоу с каждым шагом чуть больше погружаться в задумчивую атмосферу раннего утра, размышляя о том… Зачем именно она проснулась сегодня?

После того, как Виллоу вышла из своей алкогольной комы и впервые смогла взглянуть на мир трезво — так много вещей изменилось в мире вокруг нее…

Жак, ее муж, исчез много лет назад — по официальным причинам, по уголовному обвинению. Момент, когда он исчез, был идеальным моментом для того, чтобы Виллоу воспрянула ото сна, взяла себя в руки и заявила свои права на всю корпорацию Шни…

Только она не сделала этого. Виллоу даже не осознала исчезновение Жака в тот момент, когда несколько специалистов Атласа забрали его из дома — вместо этого на предпочла подлить себе текилы из Вакуо…

Когда корпорация Шни — ее корпорация — наследие ее отца — начали растаскивать на части — она пробовала лучший коньяк Вейла. И когда Винтер добралась до нее, пытаясь убедить ее сбежать из Атласа — Виллоу не могла прийти в себя после саке из Мистраля…

Гленн, Революция, орды гримм — все это пролетело мимо восприятия Виллоу… Пока в один день армия Гленн — крысы на самом деле — не отправили ее на принудительное лечение от алкоголизма.

Десять лет сплошного запоя не могли закончиться из-за пары дней воздержания, конечно же нет. Месяцы реабилитации, лечения — постепенно, по мере того, как самые страшные реакции ее организма и психики начали отступать — постепенно Виллоу начала возвращаться в себя. Ее ум, любопытство, желание наверстать упущенное…

Конечно же, это было невозможно. Не все — информация добралась до Виллоу, постепенно ей удалось восстановить временной промежуток, что она пропустила за время своего запоя — но к тому моменту, когда она все же пришла в себя — многие вещи уже нельзя было изменить.

Ее семья исчезла — растворилась как утренний туман, будто бы ее никогда и не было. Виллоу смогла вспомнить тот момент, когда Винтер пыталась убедить ее эвакуироваться, но как помнила сама Виллоу — в ту ночь она была, как обычно, пьяна до невменяемого состояния… И Винтер не стала упорствовать в своем убеждении.

Виллоу не держала зла на свою дочь. В тех условия даже сама Виллоу оставила бы себя в поместье Шни…

Ее семья исчезла в Вейле, а сама она, когда пришла в себя… Вдруг поняла, что ее ситуация не изменилась столь уж разительным образом.

Добравшись до ванной комнаты, Виллоу зашла внутрь, после чего добралась до стоящей ванной, открыв кран и, подобрав подходящую температуру в том, заткнула слив, заставив ванную набираться. Самостоятельно Виллоу подошла к стоящей рядом раковине и принялась чистить зубы — утренний моцион ухода за собой…

Когда Виллоу пришла в себя окончательно — Атлас был разрушен, корпорация Шни была разрушена и семья Шни также была разрушена. Хотя, можно ли было говорить об этом — все три из перечисленных вещей разрушались уже давно, просто наступил финальный момент долгого заката — последний гвоздь в крышку гроба.

И когда Виллоу было позволено вернуться в свой особняк — все еще под наблюдением врача, но уже не скованная в своей палате… Виллоу вдруг поняла, что она ничего не значит. Ничего не имеет в этой жизни.