Вайсс могла с некоторым усилием вспомнить, наверное, время начиная со своих пяти лет — может быть чуть дальше, четырех — но не слишком отчетливо. Она помнила мелькающие фигуры каких-то людей — Вайсс не помнила их имена, но помнила, что они являлись важными людьми — кем-то очень важным. В то время она знала о том, что и она являлась кем-то важным, но не могла тогда осознать — почему и кем именно. Куда больше ее тогда интересовали краски, смешные усы дворецкого и ее старшая сестра, Винтер…
Поэтому когда в какой-то момент отец вдруг перестал появляться дома — Вайсс даже не обратила внимание на это. Для нее не было чем-то необычным отсутствие отца рядом с ней — обычно тот появлялся раз в неделю или даже реже на общем обеде, а разговора с ним Вайсс и вовсе не могла вспомнить никогда в своем прошлом. Мать всегда предпочитала находиться в своей комнате или саду, так что и здесь ничего не изменилось — а Винтер отправилась в Бикон, Вайсс тогда уже знала об этом… Поэтому когда разрушением торговой империи Шни началось — когда Жак Шни был взят под стражу и отправлен в тюрьму за попытку проведения государственного переворота в Атласе — тогда Вайсс просто пропустила подобное. Не заметила это.
Ушли годы на то, чтобы Вайсс поняла, что произошло что-то необычное — что ситуация, в которой она находилась, не была обычной для всех людей. Первые мысли и сомнения начали появляться в ее голове еще тогда, когда она впервые только столкнулась с частными учителями и инструкторами — когда ей было восемь она впервые задалась вопросом о том, была ли нормальной ситуация в ее особняке… Письма от Винтер в свою очередь также заставили ее впервые задуматься о том, что, возможно, не весь Ремнант жил также, как и она?
Но для восьмилетнего ребенка было слишком сложно разобраться в сложной и запутанной системе политических вопросов — когда она только перебралась в Вейл — она была потрясена тем, насколько маленьким оказался дом Винтер — и это несмотря на то, что, как она понимала сейчас, дом Винтер был значительно больше среднего ввиду ее заработка в качестве преподавателя Бикона и нужды обеспечить жилую площадь для ее младшей сестры и брата. Что же говорить о том, насколько нелегко было донести информацию о попытке захвата власти — или о том, что обвинение могло быть ложным — о том, как финансовая империя Шни вписывалась в революционные настроения Мантла и о том, что значит «окончательное решение вопроса Жака Шни»…
Нет, Вайсс не была глупым ребенком. Когда ситуация начала накаляться в Атласе — Вайсс почувствовала это, смогла определить по мелким и сторонним фактам вокруг нее, но подозрения не могли спасти ее от шока в тот момент, когда Винтер появилась в поместье Шни и объявила о том, что Вайсс и Уитли отправляются с ней в Вейл. Еще сложнее ей было понять и принять концепцию «беженца»…
Просто в один день вдруг Винтер заявила о необходимости срочно собрать сумку полную личных вещей и предметов первой необходимости — и отправиться с ней.
К этому моменту Вайсс уже понимала, что происходящее в данный момент в Атласе слабо укладывалось в рамки и нормы обычного — даже если ей было всего десять лет — то она уже знала, что постоянно проходящие за ее окном патрули одетых в военную форму солдат и укрепленных бронеавтомобилей не значили ничего хорошего для Вайсс. Но даже так — момент, когда Винтер появилась на пороге поместья стал для нее неожиданным…
Но когда Вайсс попыталась воспротивиться своей старшей сестре — отказалась собираться до тех пор, пока Винтер не объяснит ей, что именно происходит в данный момент в Атласе и куда именно отправляется Вайсс — Винтер не стала тратить время на разъяснения — не в этот момент. Вместо этого проявление Винтер сковало Вайсс — после чего она оказалась в частном борте, пристегнутой всеми ремнями в своему креслу. Напротив нее сидел Уитли — Винтер появилась спустя пару минут и быстро юркнула в кабину пилота — а Виллоу так и не появилась в буллхеде…
И они покинули Атлас. Без предупреждения, долгого прощания, с парой чемоданов в багажнике — за две недели до того, как Гленн ввели войска в Мантла и Атлас, оставив Виллоу в особняке — вместе с Кляйном…
Винтер рассказала позднее Вайсс о произошедшем — как она пыталась эвакуировать Виллоу, но та была настолько пьяна, что просто отказалась следовать за своей дочерью… Или, может быть, была настолько пьяна, что не смогла узнать ту? Или, может быть, просто хотела остаться…
Трое детей Шни сбежали из Атласа за считанные дни до того, как пороховая бочка взорвалась, погребая под собой сотни людей… Хотят, тот факт, что все остановилось на сотне людей вместо еще более ужасающей трагедии, был удивителен сам по себе. Фактически — чудом. Чудом, что сотворил Джонатан Гудман…
Джонатан Гудман, хах…
Звук душа, доносящийся из душевой, занятой Уитли, прервался, заставив Вайсс подняться с безрадостным стоном из своей кровати — если она останется лежать здесь и сейчас, то ей явно стоило забыть о похищенной заначке шоколада, Уитли не бросал слов на ветер… К тому же Вайсс знала, что ее мухлевание продержится лишь какое-то время — и без того она скинула все домашние обязанности на Уитли на целых три недели. Вот и настало время ее расплаты за хорошую жизнь.
Поднявшись с кровати Вайсс направилась на выход из комнаты, чуть пошатываясь, после чего совершенно в нарушение всех прошлых правил этикета, что она выучила за время своего детства в Атласе, зевнула в полную силу, пройдя мимо едва замеченного Уитли в душ — стянув мимоходом с его головы полотенце, что он опять попытался унести из ванной, после чего, в ответ на его возмущение, захлопнула за собой дверь и приблизилась к душевой кабине.
Джонатан Гудман. Человек, ставший как причиной взлета — так и причиной гибели империи Шни. Человек, спасший ее мать — и создавший условия для того, чтобы та изначально оказалась в опасности. Уничтоживший Атлас — но спасший так много людей — в Гленн, в Мантле, в самом Атласе…
Можно было бы сказать, что Вайсс сложно воспринимала Джонатана, но это было не так. Для того, чтобы воспринимать Джонатана Вайсс должна была быть по крайней мере знакома с ним лично — однако ближайшее, как к этому подходила Вайсс — это рассказ Винтер о том, как она однажды встретилась с Джонатаном в детстве, много лет назад, в Атласе, еще до того как Джонатан стал королем Гленн. Вот и все личное знакомство Вайсс с Джонатаном.
Поэтому Вайсс не могла говорить о человеке, Джонатане Гудмане. Только о личности, Джонатане Гудмане, короле Гленн, и мировом потрясении, который, кажется, тот принес в Ремнант единолично.
И эта личность для Вайсс была… Противоречивой.
Вайсс не хуже многих была осведомлена об общеизвестных фактах правления Джонатана — о спасении Гленн, уничтожении орды Гримм, помощи Вакуо, недопущении катастрофы в Мантле, о дружбе и помощи Менажери — в общем, все те вещи, что представляли его в самом выгодном цвете, как спасителя и защитника, гения технологии на таком необъяснимом уровне, что он умудрился в одиночку своими проектами открыть буквально телепортацию — и наиболее эффективное лекарство, что вовсе существовало в мире и, кажется, могло претендовать на роль панацеи — учитывая то, что оно спасало фактически от любой болезни.
С другой стороны Вайсс не принадлежала к клубу поклонников Джонатана — учитывая тот факт, что Джонатан однажды столкнулся лбами с мегакорпорацией Шни… И победил ту.
Не так, как побеждают в войнах, с поверженным врагом и воткнутым в пепелище столицы врага флагом — а, манипулируя обстановкой в Атласе и Мантле, сперва фактически отстранил отца Вайсс от управления, после чего избавился от того, расчленил компанию Шни — и в конце концов подобрал остатки, прямо сейчас собирая по частям то, что осталось от наследия дедушки Николаса…
Джонатан убил ее отца и уничтожил наследие дедушки. То наследие, которым когда-то гордился весь Атлас — гордилась и она сама.
Нет, Вайсс не считала Джонатана своим врагом — воспоминания об отце были размыты и даже те, что Вайсс могла вспомнить — редкие обеды или присутствие на официальном вечере как молодая наследница бизнеса — ничто из этого не пробуждало настоящей любви в Вайсс — но, так или иначе, это был все же ее отец… И наследие трудов ее деда, самая могущественная компания Ремнанта, когда-то служившая символом не только финансовой мощи, но и того, чего может добиться всего один человек в Ремнанте, вооруженный клинком и верой в лучшее будущее… Все это было уничтожено.
