Это было сражение Джонатана с самим собой, его желания все сделать хорошо, правильно, справедливо — и его понимания о том, что даже он не мог сделать этого, маг или нет.

И тот факт, что это сражение продолжалось, вновь и вновь, даже если сам Джонатан и наблюдающие за ним могли увидеть это — заставляли душу Синдер теплеть. Потому, что в борьбе Джонатана против самого себя, натуры человека против его позиции, Синдер видела черты того Джонатана, что когда-то спас ее из того отеля.

Как будто бы это было подтверждением того, что сколько бы лет не прошло с того судьбоносного дня — Джонатан терял, обретал и изменялся, но в конце концов все еще оставался тем самым Джонатаном. Тем самым человеком, которого когда-то Синдер…

Полюбила.

От мысли о том, что Синдер допустила в свой разум какую-то клишейную фразу, больше подходящую сопливому бульварному роману, чем ее размышлениям, Синдер чуть нахмурилась, сморщив лицо — выражение, что Джонатан называл «умилительным в исполнении Синдер».

С другой стороны, она все же читала несколько романтических книг, классических литературных романов и современной прозы, просто стараясь ознакомиться с тем, как описывались ее чувства — по крайней мере, обычно чувства, что испытывала Синдер другие называли любовью — с точки зрения остальных, но так и не нашла ничего подходящего под ее ситуацию или ее ощущения.

Не то, чтобы на свете было много книг, достаточно хорошо исследующих конкретно ее проблему — приемная дочь своего спасителя из ада, хуже чем рабства…

Если так подумать — наверное, была в этом какая-то глупая ирония — тот факт, что ближе всего к описанию ее ситуация подходила детская сказка, о которой когда-то рассказал ей Джонатан, о Золушке — разве что «принцем» — если быть точнее, то «королем» Джонатан стал чуть позднее, чем спас Синдер… Да и на «бал» ей не было суждено попасть — как не нашлось у нее и «крестной феи»…

Действительно, не столь уж подходящая аналогия — в конце концов ее мачехе и старшим сестрам даже не пришлось отрубать себе ступни, и в конце их не заклевали вороны…

Но по крайней мере это Синдер могла исправить.

Синдер ощутила, как мерно движущаяся машина медленно остановилась, прежде чем отвлечься от окна, бросив взгляд на Эмбер и Вернал, вдвоем бросающих все еще раздосадованные взгляды на Нио — Нио в ответ бросила точно такой же взгляд на нее…

Синдер только чуть улыбнулась в ответ, одним этим действие заставив Нио буквально скрипнуть зубами, прежде чем выглянуть в окно, проверяя, где именно они оказались в данный момент.

Спустя мгновение машина с командой Синдер продвинулась вперед, после чего дверь той открылась, выпуская на волю Синдер, сделавшую шаг вперед, и позволяя ее команде продвинуться вслед за ней.

Холодный зимний ветер Солитаса неожиданно ответил порывом, пробиваясь даже сквозь одежду и заставив нескольких солдат почетного караула чуть вздрогнуть, продолжая сжимать в руках металл своего оружия… Синдер даже представить себе не могла, что именно сейчас испытывали солдаты, вынужденные стоять на холодном ветру, держа в руках обжигающе ледяной металл, стараясь выглядеть презентабельно даже в наступающей ночи…

Аура позволяла Синдер игнорировать холод, но ледяной порыв был неприятен даже для нее, даже учитывая все ее способности и артефакты на ней.

— Бррр, морозилка, — Вернал чуть позади нее, сделавшая шаг из лимузина, поежилась, заставив Эмбер и Нио взглянуть на нее в согласии.

Вернал большую часть своей жизни провела в Мистрале, как и Эмбер, в то время как Нио, исключая «поездки» с Джонатаном прожила всю жизнь в Гленн — из всех присутствующих только Синдер знала, каково это, зима в Атласе…

Конечно же, отопительная система поддерживала Атлас, но было нереалистично ожидать того, чтобы та могла полностью защитить висящий на высоте нескольких километров город от зимних ветров. Синдер знала — когда-то она была вынуждена бегать по мерзлой земле, стараясь угодить Санни — но это не было плохим воспоминанием.

Тогда она еще могла покидать отель. Тогда на ее шее не было…

Синдер рефлекторно подняла ладонь к своей шее, прежде чем провести по той — по гладкой коже, прикрытой невысоким воротником ее блузки.

Это было. Этого нет. Этого больше никогда не будет.

Синдер отнесла от себя руку до того, как кто-то из ее команды успел задать вопрос, и двинулась вперед размеренным шагом, подходящим ее текущей позиции — свита Джонатана, лидера «нового мира» и одного из — если не самого — влиятельного игрока на мировой арене.

Просто, это место… Это место заставляет вспоминать…

Синдер удержала свой взгляд от того, чтобы сместится в сторону — взглянуть на давным-давно забытые знакомые улицы, чтобы попытаться найти взглядом то, о чем она когда-то только слышала — или даже то, что она когда-то видела в прошлом…

Синдер чуть ускорила шаг, прежде чем оказаться на шаг позади Джонатана и под мерный стук его трости синхронизировать ее шаги, медленно шагая вперед, глядя в спину удаляющемуся генералу…

Какая бестактность, привезти в отель — и ни разу не развернуться…

Генерал, что был «хозяином» в этом случае и должен был продемонстрировать «гостеприимство», казалось, даже никого не вел за собой, просто размеренно двигаясь так, будто бы хотел заказать номер в отеле…

Синдер знала, что генерал наверняка хотел обменяться несколькими словами перед тем, как покинуть делегацию — сам саммит начнется завтра и продлится наверняка еще несколько дней… Но если так — то не продемонстрировать и капли радушия?

С другой стороны Синдер полагала, что глупо было ожидать что-то иное от человека, на глазах которого умирало его собственное государство, служению которому он посвятил свою жизнь — и те, кому он должен был демонстрировать «радушие» прибыли для того, чтобы определить его судьбу…

Синдер даже чувствовала в своем разуме какое-то странное удивление, уважение даже — тот факт, что генерал все еще не пустил себе пулю в лоб, все еще не сбежал прочь, если нужно — в собственную могилу — не мог не вызывать уважения.

Генерал наверняка осознавал, даже если врал сам себе, что он проиграл — не было ничего, что он мог бы сделать, для сохранения своего государства — он был лишь инструментом, ручкой, что поставит свою подпись на решении саммита…

И все равно, вопреки всем мыслям, он на что-то надеялся, что-то планировал, за что-то держался…

Муха, дергающаяся в смоле.

Раннее сравнение пришло на ум Синдер вновь.

Однако там, где глядя на Джонатана Синдер чувствовала радость и какое-то внутреннее тепло — глядя на генерала Синдер чувствовала только странное нездоровое любопытство садиста, наблюдающего за бессмысленными движениями насекомого и странный азарт наблюдателя, пытающегося угадать, в какой именно позе замрет муха.

Синдер… Уважала людей, что продолжали бороться — даже осознавая бессмысленность их борьбы. Синдер была такой же — бессмысленная борьба в мелочах против непобедимой…

Ее.

Но, в конце концов, будто бы глупый последователь веры, бессмысленно молящий о спасении, она все же была спасена… Не все в мире были столь удачливы, чтобы рассчитывать на подобное.

Синдер уважала силу, но больше всего она уважала Волю.

Будь эта Воля направлена против внешнего — в случае генерала — или внутреннего — в случае Джонатана — Синдер не могла не восхищаться подобным… Как минимум на каком-то уровне.

Сделав шаг в приоткрытые двери Синдер оказалась внутри здания, глядя на залитый светом отель — однако отбросила мысли о прошлом мгновение спустя.

Она бывала во множестве отелей и гостиниц вместе с Джонатаном за прошедшие годы и успела привыкнуть к тем. Просто…

В первый раз она была в отеле в Атласе… С тех времен.

Синдер покачала головой, рассеивая вуаль павших на нее мыслей, прежде чем осмотреться вокруг, глядя на то, как несколько молчаливых роботов под контролем одного носильщика относят вещи посетителей — Синдер знала, что в этих чемоданов не было ничего действительно важного, такое бы просто не доверили сторонним людям. Большая часть важной документации в данный момент была скрыта в личном хранилище Джонатана — стальной куб сорок на сорок метров, зарытый в глубины породы, без света или входа, стенки толщиной в метр.