И каждого мага Ордена Гермеса было четыре имени.

Имя, данное им при рождении. Дарвин Александр Бредфорд.

Юный натуралист…

Натурфилософ, скорее.

Ремесленное имя. Имя, которое маг получал в ходе своего обучения. Имя, под которым мага знали в его «профессиональных» кругах.

Джонатан Ариан Гудман, бани Герметика.

Теневое имя. Имя, которое маги использовали достаточно редко — комбинаторное имя, использующееся исключительно в старых ритуалах и церемониях. Это имя Джонатан официально так и не успел получить.

Теневое имя обычно составлялось из общей комбинации имени, данного при рождении, и ремесленного имени, дополнительно со списком титулов и метафорических описаний. Обычно это имя зачитывали только в редких случаях — назначение на пост Магистра, официальная дуэль — certamen — суд бани Квезитор.

Это имя обычно впервые получали из рук своего учителя, затем подтверждали перед лицом Совета Ордена, а после — добавляли по своему нраву.

Прямых правил составления этого имени не было. Любой мог добавить любой титул к любому словосочетанию, что он желал — и хотя громкие высказывания вроде самый сильный маг вселенной и вызывали, у кого-то лишь смешки, а у кого-то и злобу — строго говоря, официального запрета на подобное не существовало.

Джонатан так и не получил свое теневое имя.

Что он мог бы добавить к списку своих титулов?

Александр-Джонатан Дарвин-Ариан Бредфорд-Гудман, Король-под-горой, Победитель неостановимой тьмы, Спаситель обездоленных…

Тиран. Убийца. Палач.

Джонатан выдохнул и отвел взгляд, глядя на свой кабинет.

Стены, отделанные резными панелями. Каждый узор — множество завитушек и геометрических символов… Собирающихся в единый паттерн.

Печати. Символы. Пентаграммы.

Телепортационные точки. Анти-телепортационные ограничения. Готовые к работе порталы. Системы самоуничтожения. Источники квинтэссенции. Антимагические ограничения.

Пол, выложенный мозаичной плиткой. Ловушки. Множество множеств ловушек.

Неприступная крепость Джонатана Гудмана.

Второй этаж королевской резиденции Гленн. Официально — лишь небольшая комната. Одно из самых защищенных убежищ во всем мире.

И сам Король-под-горой, Джонатан Гудман.

Всего один день способен изменить судьбу человека. Может ли один день изменить судьбу целого государства? Всего мира?

Один день, когда Джонатан Гудман убил человека.

Не случайно, в пылу момента, действуя на эмоциях, из необходимости… Целенаправленно. Отдавая себе отчет. Приводя приговор в исполнение.

С этого дня у Джонатана Гудмана не было даже мнимого оправдания перед самим собой.

У нас на руках кровь человека. Не невинного — но живого.

Что дальше?

Дальше была жизнь.

Когда-то Джонатан спросил старика.

Тяжело ли убить человека?

Убить человека легко. Жить с этим тяжело.

Один день, меняющий жизнь.

Джонатан Гудман не хотел умирать. Очень не хотел. Ему нравилось жить, нравилось быть живым.

И он не хотел убивать.

Как жаль, что наши мысли материальны лишь весьма в определенных условиях, хах, Джонатан?

И вот он, Джонатан Гудман. Король Гленн. Любимец толпы. Переживший покушение герой.

Человек, утроивший финансирование специальных служб. Удвоивший их численность. Развязавший им руки.

Айса никогда не стеснялась в средствах достижения цели. Специальные службы существовали для того, чтобы выполнять грязную работу — а значит, что не существовало работы достаточно грязной для того, чтобы специальные службы ее не выполнили.

Человеком, поставившим финальную подпись на документе был Джонатан Гудман.

Право на досудебную конфискацию ликвидных и неликвидных активов физических и юридических лиц, обвиненных в государственной измене и приравненных к ним.

Бюрократическая формулировка, от которой так и разило сухостью строк и выцветшими чернилами, словно бы прямиком из старой книги законов, взятой с самой дальней и пыльной полки хранилища.

Право на полную конфискацию любого имущества и любых денег любого человека просто заподозренного в государственной измене — в любом преступлении, что было сочтено «достаточно серьезным».

По одному слову любой человек Гленн может лишится всего, что он когда-либо имел.

По одному его слову.

Право на досудебное задержание лиц, заподозренных в государственной измене и лиц приравненных к ним.

По одному его слову любой человек может быть схвачен на улице — и доставлен в любую точку Гленн.

Право на особую подсудность действий оперативников КРСА в отношении лиц, заподозренных в государственной измене, и лиц, приравненных к ним.

Право на особый порядок проведения судебных мероприятий в отношении лиц, обвиненных в государственной измене и лиц, приравненных к ним.

По одному его щелчку пальцев — любой человек мог исчезнуть с лица земли. С лица Ремнанта. Навсегда.

Не Джонатан Гудман предложил эти законы. Их составила Айса.

Подпись Джонатана Гудмана стояла на всех этих законах.

Джонатан Гудман мог бы отказаться подписывать их. Мог бы снять их с себя прямо сейчас, когда Айса уже не могла возразить ему. Мог.

Но не сделал этого.

Два раза Джонатан использовал эти возможности. Два раза.

Или, это были лишь те случаи, о которых он знал.

Джонатан Гудман взвалил на себя много. Возможно, слишком много.

За окном кабинета Джонатана Гудмана висел плакат.

Воля править.

На плакате был он. Его лицо — отредактированное. Более волевой подбородок, более четкие скулы, более пронзительный взгляд. Лицо, которое внушало людям…

Уверенность.

Чтобы ни было нужно сделать — мы это сделаем.

Джонатан не сидел сложа руки.

Специальный отдел поставок особого оборудования — отдел «Тигель».

Подразделение, секретное даже в секретных службах.

Двадцать четыре отобранных лично человека, производящие оборудование для всего остального КРСА — для всего мира.

Станки создания артефактов. Создания мощи КРСА. Мощи Гленн. Личный проект Джонатана.

Рядом с плакатом — другая вывеска.

Официальный магазин объединенной праховой корпорации Гленн и Менажери.

Сдвоенная инициатива инвесторов из Гленн и Менажери. Результат приведения экономики к единым стандартам. Результат взаимной интеграции двух государств.

Чуть дальше по улице — большое, новое здание.

Мистральский Государственный Банк — филиал Гленн.

Результат международного признания Гленн. На данный момент только Атлас до сих пор официально не признавал существования Гленн как суверенного государства — хотя даже Вейл после всех дипломатических проволочек, благодаря влиянию Озпина, сделал это.

По улице идут люди и фавны. Среди них мелькает молодой парень, тащящий с недовольной миной на лице портфель с инсигнией.

Ученик Высшей Королевской Школы.

Тот, ради кого Джонатан Гудман совершал поступки. Тот, кто заступит на пост после своих родителей, кто поведет государство в будущее.

Декрет о снижении подсудного возраста лиц, обвиненных в государственной измене и лиц, приравненных к ним.

Джонатан медленно поднял пальцы и щелкнул ими, глядя в окно.

И вот, молодой парень казнен без суда и следствия.

Было так легко сделать это. Слишком легко.

Джонатана пугала эта мысль.

В его руках была мощь магии.

Но пугали его слова. Слова, что он мог сказать.

Казните его как госизменника.

Джонатану казалось, что это было сложно сделать. Сложно было сформулировать эту мысль в своей голове. Сложно было напрячь пересохший рот, натянуть голосовые связки и сказать об этом.

Но это было несложно.

Это было куда легче, чем Джонатан думал. Куда легче, чем он хотел.

Молодая девушка, прогуливающаяся по улице провела взглядом по окнам домов, прежде чем наткнуться на фигуру Джонатана, видимую в окне, и ненеожиданно улыбнуться, помахав тому.