Проблемы начались после.
Когда, отвлекшись от борьбы с Жаком Шни Джеймс понял, что это было лишь одной из его новых проблем.
Мантл всегда спорил с Атласом, но Джеймсу всегда казалось, что это было не более, чем отношением жителя периферии к жителю столицы — не самое радостное, но и не переходящее рамки ворчания друг на друга. Но то, что возникло перед его взглядом не вписывалось в эти рамки.
Террористы, самые различные и самые безумные — ими кишел Мантл. От тех, чьим идеям даже сочувствовал Джеймс — не собираясь, впрочем, признавать их методы — как движения за отмену сегрегации фавнов в Атласе — так и те, что призывали к прямому уничтожению Атласа.
Действовать было необходимо быстро — Джеймсу не было нужды знать, были ли эти возникшие ячейки ответом на действия Шни или отдельной болезнью — но даже сочувствуя всей душой некоторым из них — в конце концов они все были опасны — не только для Атласа — но и для Мантла.
Солитас был редок на гримм — но тот уровень негатива, что они создавали, был чрезмерен даже для Солитаса.
Но Озпин высказался против.
Видя ту же картину, что обуревала Мантл, когда генерал Айронвуд ощущал не желание — необходимость - действовать — Озпин лишь покачал головой, сказав Айронвуду о необходимости быть умеренным, оставить это все на самотек…
Даже когда люди начали пропадать в трущобах Мантла — все, что мог посоветовать Озпин — это отправить несколько лучших специалистов на разведку!
В тот момент, когда террористы Мантла перешли к началу террора против простых жителей, не поддерживающих их стремлений — все, что мог сказать Озпин — это «ничего не делать»⁈
Это было первым моментом, когда Джеймс Айронвуд вспомнил, что, в конце концов, он был не только исполнителем Озпина.
Он был все еще и Генералом Армии Атласа!
И, не обращая внимания на слова Озпина, Джеймс Айронвуд ввел войска для помощи полиции.
Сработало ли это на сто процентов?
Нет, к сожалению нет. Джеймс Айронвуд был хорошим исполнителем, но не великолепным стратегом. Многие люди в Мантле встретили его с опаской — и спустя некоторое время начали распространяться даже слухи, что сама армия Атласа повинна в массовых исчезновениях…
Джеймс пристрелил бы самолично того, кто распускал подобные слухи!
Но, в конце концов, Джеймс поступил правильно. Несмотря на слова Озпина — террористические ячейки Мантла начали исчезать один за другим.
Конечно же не все из них в конце концов были обвинены в терроризме — среди обществ Мантла хватало и просто небольших групп по интересам — но немалое число среди них в конце концов оказывались небольшими бандами, настоящими преступниками, что должны были предстать перед судом — и не один раз Джеймс с сожалением видел, как очередной молодой парень или девушка в конце концов приговаривались к высшей мере наказания.
Джеймсу было жалко смотреть на это — но, будь даже закон суров — он все еще оставался законом.
Но трещина, прошедшая между Джеймсом и Озпином лишь продолжала шириться. Хотя Джеймс и видел, что действует ради блага всего своего государства — ради блага миллионов людей, желающих лишь остаться в покое, без вмешательства гримм или преступников в их обычную повседневную жизнь — Озпин лишь упрямо отказывался признать его правоту…
И вот, когда Айронвуд обнаружил несколько поставок, полностью указывающих на Джонатана… Озпин встал на его сторону.
Нет, Джеймс не был слепым — он видел, что Джонатан не был тем человеком, который решил бы снабжать террористов… Когда-то.
Но не с подачи ли Джонатана началось превращение Белого Клыка из пацифистского движения за права и свободы всех фавнов в государство с собственной армие? Государство, готовое бандитским способом добывать прах даже за счет поставок Атласу?
И будь даже Жак Шни самим собой — он все еще оставался человеком Атласа, гражданином, у которого все также оставались права и свободы. И Белый Клык, будь они хоть трижды борцами за свободу, в конце концов преступили черту закона, став просто преступниками.
Генерал Айронвуд понимал, что мир политики, в котором он оказался так или иначе, представляет из себя грязное дело — место, где подкуп, шантаж, замалчивание чужих грехов и даже создание друг другу ложных происходят повсеместно — но он считал что у всего должен был быть предел, финальная черта.
Не заступил ли за черту эту черту Джонатан, когда Рейвен — знаменитая преступница, на руках которой покоилась кровь сотен невинных людей — потребовала в оплату сотрудничество Джонатана в вопросе ее обогащения и легитимизации? Не переступил ли черту Белладонна, фактически легитимизировав Рейвен Бранвен? И, самое главное…
Не перешел ли черту Озпин, поручившийся за них перед лицом Джеймса Айронвуда?
Джеймс был честным человеком высоких моральных стандартов — и подобного лицемерия понять не мог.
Даже если это было нужно для спасения всего человечества — неужели не было никакого иного выхода? А даже если и не было — не стоило ли это спасение больше, чем поражение?
И поэтому, когда Джеймс обнаружил следы чужого вмешательства в дела Атласа — слова Озпина уже не могли успокоить его.
Патроны, оружие, даже чертовы магические чудеса Джонатана не беруться из воздуха — даже если Джонатан может просто телепортировать их — это значит только то, что он создал их заранее…
Но Озпин и Джонатан не признались в этом и…
Джеймс Айронвуд совершил то, что, возможно, стало поворотной точкой во всей истории Атласа.
Реформа армии.
Точнее, армейские реформы проводились во всем мире регулярно, в Атласе тем более — устаревшее оружие уходило на покой, новая организация проверяла старых командиров на соответствие званиям — но в этот раз случилось то, чего не случалось никогда раньше.
Из армии Атласа исчезли соглядатаи Вейла.
Старые друзья и пешки Озпина, те, о ком Озпин сообщал когда-то открыто как о проверенных людях — не посвященных в детали этого мира, но служащих связующим звеном между Атласом и Вейлом, между Айронвудом и Озпином, созданные для того, чтобы в момент нужды армия Атласа могла воздействовать даже без самого Джеймса.
Он убрал старые пароли и обходные пути в программном оснащении Атласа, когда-то врученные Озпину. Изменил состав своих секретарей и старых заместителей.
Это нельзя было назвать иначе, чем большим расколом между двумя главными защитниками будущего Ремнанта — но кто был этому виной?
И когда, казалось, связи между старыми друзьями и союзниками грозили разорваться окончательно…
Озпин сообщил, что на Вакуо движется орда гримм, сравнимая по размерам и силе с той, что чуть не стерла Гленн с лица Земли.
Вакуо было куда более крупным и защищенным поселением, нежели Гленн в свое время, с множеством охотников и армией в близком расположении, но орда в Гленн прошлась через весь город всего за несколько часов — если бы не вмешательство Джонатана все было бы кончено еще до того, как Вейл даже узнал бы о случившемся…
И в это же время Озпин сообщил о том, что в Атласе готовился военный переворот — и виной всему был никто иной, как Жак Шни.
Что должен был делать в этой ситуации Джеймс Айронвуд?
Отправиться на помощь Вакуо, подставляя мягкое подбрюшье Жаку Шни? Отказаться от помощи Вакуо и обречь миллионы людей на гибель? Или все это было уловкой Озпина?
Джеймс Айронвуд был человеком не без ума — но и не без сердца.
Потому все, на что ему оставалось надеяться — это на то, что в конце концов Озпин не соврал ему и в этот раз.
Отвлекшись от созерцания вида за своим окном — Джеймс выдохнул и развернулся к своему столу, на котором уже покоилось написанное от руки срочное послание — что-то, что нельзя было доверить даже разговору по свитку.
Арестовать Жака Шни по обвинению в государственной измене. Подпись — Генерал Джеймс Айронвуд.
* * *
Винтер Шни всегда считала себя выдающейся девушкой.
С ранних лет отмеченная физическими способностями и хорошей фигурой — аура открытая в двенадцать лет — и баснословное состояние ее отца. Первая в очереди на наследование всей праховой мегакорпорации Шни — она считалась примером для всего высшего общества Атласа даже в столь юном возрасте. Многие пророчили ей большое будущее — как ее учителя, так и ее знакомые — точнее, родители ее знакомых.
