По понедельникам Робин не высовывалась из своего убежища, не покидая пределов своего уголка.

Достав из-за пазухи пачку сигарет та чиркнула зажигалкой, прежде чем прикурить сигарету и вдохнуть дым, немного успокаиваясь.

По понедельникам она не посещала свои контакты и затихала на время.

В понедельник полиция, армия, вся эта колониальная администрация, действовали особенно озлобленно — и, к сожалению, эффективно.

Робин Хилл знала, что Мантл никогда не был в близких отношениях с Атласом. Может быть когда-то — так давно, что об этом помнили только учебники истории — но никогда на ее памяти. Атлас всегда плевал на Мантл — бедняков, волочащихся в грязи и вынужденных работать по двенадцать часов чтобы обеспечить очередному ох, столь важному богачу его завтрак в постель и прах для его новенькой машины.

Летающий город это не только символ превосходства Атласа — это кошмар для логистики. Ресурсы? Еда? Стройматериалы? Все необходимо было доставлять либо по воздуху — что до смешного поднимало цену на все — либо требовались невероятные затраты средств, вроде тех, что сделали Шни, проведя чертовы трубы для доставки праха в Атлас из Мантла.

Робин Хилл не закончила обучение ни в каком университете — но ей было достаточно и школьных знаний. Сколько материалов уйдет на трубу длиной в четыре километра, диаметром достаточным для грузового контейнера и толщиной достаточной, чтобы та не сломалась от легкого дуновения ветра? Сколько праха уйдет на поддержание конструкции, на банальное создание давления для того, чтобы притянуть набитый прахом железный контейнер на высоту двух километров? Сколько времени, сил, затрат?

Продукты для Атласа стоили в разы дороже продуктов в Мантле — и для Атласа это было знаком качества. Какой смысл в дешевых продуктах, если они и без того получат столь невероятную прибавку к своей цене? Не проще ли изначально доставлять вещи настолько дорогие, что затраты на их транспортировку составят лишь меньшую часть их стоимости?

В Атласе так было со всем. Если еда — то исключительно ресторанная. Если машина — то исключительно элитная. Если одежда — то исключительно премиальная.

Робин сдержалась, стараясь не переломить сигарету — редкого качества в Мантле — и затянулась вновь.

Летающий город — это кошмар для логистики. Они могут поставить электростанцию в Атлас, обогревательную станцию — но как быть с водой? Водоснабжение и канализация. Две столь простых вещи о которых многие люди даже не задумываются.

У Мантла существовали подземные озера и геотермальные источники — но не у Атласа. Атласу нужна вода, чтобы мыть свои спортивные машины, что все равно никогда не смогут показать своей мощи, запертые на клочке парящей земли, и чтобы смывать дерьмо, которое все равно будет стоить дороже жизней жителей Мантла.

Парящий город — это кошмар для логистики. Цена содержания системы водоснабжения за один год превышает доход всех людей в трущобах Мантла за десять. Но с водоснабжением нельзя иначе. В отличии от канализации.

Мусор, дерьмо — зачем тратить безумные деньги на то, чтобы создавать какую-то эффективную систему? Гораздо проще просто сливать все это вниз.

Внизу Мантл. Кому в Атласе не плевать на Мантл?

Робин затянулась еще раз.

Атлас никогда не любил Мантл. Абсолютно взаимно.

С самого детства она слышала как спорят ее родители, взрослые вокруг — все время осуждая Атлас, требуя уважать их права, требуя уступок… Но лишь перед друг другом. В уютном укрытии своих квартир, оглядываясь после каждой фразы вновь и вновь — имея смелость требовать что-то лишь у воображаемой цели, трясясь за свои рабочие места, за те жалкие объедки, скидываемые им со стола Атласа. Ведь если ты не получишь даже объедков — ты не проживешь еще один день. На одного восставшего найдется десять загнанных в угол. С семьями, с детьми, продрогшие и изголодавшиеся.

Робин Хилл отучилась девять классов школы и отправилась работать на завод. Фрезеровочный цех — хах, сохранился ли еще ее станок на старом месте…

Там она впервые услышала об «освобождении Мантла».

Еще одна группа людей, грозящих небу, но способных только поджать хвост и спасаться, стоит небу обратить на них свой взгляд. Робин видела сотни таких групп. Отчаявшиеся люди, пытающиеся вывалить всю свою боль и горечь и найти поддержку в людях вокруг, словно бы пытаясь убедиться самостоятельно, что не одних их прокляли боги — что проклят был сам Мантл.

Такие группы возникали и исчезали быстрее, чем Робин успевала отработать одну смену на заводе. В ней не была интереса к очередной группе людей.

А затем ее мать погибла.

Очередная производственная травма на очередном производстве. Выделите семье пять тысяч льен на похороны и сухое письмо о том, как очередной богач обливается слезами, глядя на несчастного жителя Мантла, отдавшего жизнь за его вторую порцию десерта на вечернем столе…

Робин бросила догорающий окурок под ноги, тут же затоптав его, и вытянула вторую сигарету из пачки, мгновенно втягивая в себя отравленный дым, стараясь им закрыть свой внутренний взгляд, наблюдающий очередного толстого богача, запивающего свой ужин дорогим виски…

Наверное, такие вещи и подталкивают людей к тому, чтобы искать себе подобных. Желание выть, плакать, грозить небу и сидеть бессильно, пытаясь найти поддержку у окружающих ее людей.

Это было четыре с половиной года назад. Четыре с половиной года назад она нашла поддержку среди людей тогда называвших себя «группой освобождения Мантла». Очередные неудачники, способные только собираться и рассказывать друг другу мечты о гибели Атласа в пламени и возвращении былого величия Королевства Мантл.

Время, когда Атлас был не городом, а всего-лишь академией охотников, не более, чем точкой на карте великого Королевства Мантл. Времени до Великой Войны. Потерянном и навсегда ушедшем времени…

Или?

Мантл не находился в информационной блокаде, но интерес людей к остальному миру был ничтожен.

Никому не интересен мир, который они увидят только с экрана телевидения и услышат из рассказов редких иностранцев. В Мантле люди работали каждый день, от рассвета и до заката — а затем от заката и до рассвета. У них не было времени на репортаж об очередном Вайтельском Фестивале или об очередной помолвке скандально-известных звезд.

И все же, когда Робин Хилл вступила в «группу освобождения Мантла» она впервые увидела что-то столь невероятное…

Королевство Гленн.

Даже до столь далекого Мантла доходили слухи и новости о Гленн. Далекое место, что Королевство Вейл использовало в качестве своей отстойной ямы. Посылая туда без разбора всех — влиятельных командиров и коррумпированных политиков, бедных переселенцев и свободолюбивых студентов. Это было вопросом времени, когда оно исчезнет — по той или иной причине.

И все же, то, что произошло — не вписывалось в рамки возможного.

Король Джонатан Гудман — Осмонд Вейл Третий. Суперорда. Победа.

Уничтожение суперорды было деянием рук всего одного охотника, одного человека. Возрождение монархии. Создание нового, более совершенного государства из остатков того, что было выгребной ямой для еще одного « королевства».

Робин Хилл была потрясена — и была очарована.

Если всего один человек способен на подобное… Если всего одному человеку было под силу бросить вызов величайшему бедствию человечества — гримм? Если всего один человек мог воздвигнуть монархию вновь? Если всего один человек мог бросить вызов всему миру…

Почему они, сотни, тысячи, миллионы жителей Мантла — не могли повторить подобного?

Робин была влюблена в этот мир. Прекрасный мир где всего один человек мог стоять против государства Гленн, против корпорации Шни, против бесконечной орды гримм. Для Робин это стало словно бы символом, финальной целью.

Не все ответили на ее призыв.

Шни становились сильнее и сильнее, их напор увеличивался день ото дня. Те еще живые люди, что надеялись на себя — на свой собственный маленький магазинчик, на свою семью — уничтожались. Равнодушно и беспощадно.