В это время всем подросткам положено сидеть за партами в школе, корпя над очередным безмозглым проектом, но жизнь сложилась иначе, или же правдивее будет сказать, что сам Сэт Бекер распорядился ею, как счел необходимым. Вынужденная мера, пришедшаяся по душе. Школу он никогда не любил, не хватало усидчивости и внимания, любые занятия кажутся бессмысленными, если тебе за них не платят. К тому же, страницы учебников не столь питательны и приятны в виде самокруток, как тостовый хлеб и пачка Basic*. Мелированные ядовито-оранжевые крупные кудри прилипали ко лбу, закрывая обзор. Сэт запустил пальцы в волосы, одним движением зачесав их назад, нервно отбивая ритм кедом по липкому полу, ожидая, когда покупатель войдет в дверь.

- Полный бак, пацан.

- Доллар и 38 центов.

Сэт слегка расслабился, увидев, что то был вовсе не работодатель, а клиент, такой же, как и большинство местного населения. Реднек с красным шелушащимся лицом, ковбойской шляпе и потертых джинсах. Мужчина внимательно наблюдал за Сэтом, прищурив глаза, громко жуя жвачку.

- Хороший денек для рыбалки, тихий, правда, малец? А прикормки у вас не водится, случайно?

Без лишних слов Сэт достал из-под прилавка пару упаковок одинаковой прикормки для обитающих в местных водоемах рыб. Пока покупатель придирчиво рассматривал товар, хотя Сэт заранее знал, что именно столько он и возьмет, маленький телевизор над головой оповестил об очередной стычке латинской и негритянской банд; при перестрелке были убиты мирные граждане, члены группировок и ранены несколько копов.

- Ха! Вот спасибо. Сдачу оставь себе.

«Ничего не меняется», - подумал Сэт, торопливо убирая деньги в карман узких джинсов, будто посетитель мог передумать и отобрать их обратно.

Перед закрытием заправки, парень купил в том же магазине хлеб и пару банок томатного супа, прежде чем уставший и измотанный жарой вернулся домой на видавшем виды велосипеде с облупленной черной краской. Одноэтажный захудалый дом барачного типа встретил Сэта Бекера привычной тишиной, отсутствием света в частично застекленных окнах, покосившимся крыльцом к которому прилегал накосо лист фанеры, закрывающий дыру прохудившегося фасада.

- Нелли, я дома. Принес тебе поесть.

В ответ не раздалось ни звука, на миг Сэту показалось, что вязкая тишина коконом окутала его, принявшись сплющивать и без того хрупкую фигуру. Из-за своей болезни Нелли Бекер была прикована к дому, стала неразделимой частью с этими сырыми стенами, покрытыми плесенью, рассыпалась на миллионы кусков вместе с полусгнившим жилищем. Сэт всегда называл ее по имени, будто произнести слово «мама» было слишком больно, ведь вместе со сказанным придется принять и то, что самый родной в твоей жизни человек, до конца никогда тебе не принадлежавший, умирает.

Подросток нашел свою маму сидящей в кресле-качалке у окна. Женщина рассматривала единственное яркое пятно в доме – панно, сделанное сыном в детстве, которое она приклеила на стекло, воображая, что изображенное поле цветов существует на самом деле, на ее заднем дворе. Возможно, прямо сейчас она мысленно пребывала там, где вечная весна, благоухают цветы и в порывах легкого ветерка застыли пестрые бабочки. Сэт не хотел отвлекать Нелли, насильно вытаскивать из мира грез, где ей было хорошо и спокойно, потому развернулся, чтобы разогреть в микроволновке еду. Когда на столе уже стояли две тарелки едва теплого томатного супа, на кухню сгорбившись, вошла Нелли Бекер, шаркая дырявыми тапочками по полу.

- Ты сегодня снова не ходил в школу? Пожалуйста, Сэт, сходи хотя бы завтра.

- Какой в этом смысл? В школе мне не платят за протирание штанов, в отличие от заправки.

Сэт соскочил с места, отодвинув стул перед матерью, вложив в ее руку ложку, и только когда она медленно начала черпать еду, марая пересохшие губы томатной жижей, сел напротив, жадно откусив кусок хлеба.

- Молодые красивые мальчики, вроде тебя, должны набираться ума и терпения. Как ты будешь жить, когда меня не станет? Всю жизнь работать на заправке?

Женщина мутным взором посмотрела на сына, тепло улыбаясь, и у него сжалось сердце при виде того, как заострились скулы матери, впали глаза, поредели волосы. Он и сам выглядел не лучше, но был еще так молод, что не испытывал терзаний от выпавших на его долю лишений. Сэт знал, что, в самом деле, был красив, и часто привлекал внимание противоположного пола разных возрастов. Высокий, стройный, как поджарая гончая, ему не раз предлагали зарабатывать лицом и телом, но парень пока не решался опускаться на самое дно, видя вдалеке слабый проблеск света.

- Поговорю с Карлосом, он поможет устроить тебя в место получше.

От этих слов злость волной поднялась из глубины груди, обжигая нутро, облизнув под верхней губой зубы, Сэт со звоном бросил ложку в недоеденный суп.

- Нелли, давно прошли те времена, когда твой великодушный Карлос мог влиять на хоть что-то, помимо собственного члена. Зачем вообще было упоминать этого мудака во время ужина? Весь аппетит испортила.

Парень хотел бы заткнуть самому себе рот, чтобы ужасные слова не расстраивали и без того отчаявшуюся больную мать, но ничего не мог поделать с накопленным за годы ядом. При упоминании отца раньше мальчика переполнял страх и оцепенение, но чем старше Сэт Бекер становился, тем быстрее былые чувства перерастали в тихую ненависть, а теперь и вовсе в неприкрытую агрессию.

- Но ведь Карлос же глава промышленной компании, неужели он не мог бы устроить родного сына к себе на заводы...

- Очнись! Он уже лет десять как торгует наркотой в одной из банд, плевать он хотел на тебя и меня.

Нелли казалось растерянной, она застыла с поднятой ложкой в руке в попытках понять, как могла так сильно заблудиться в лабиринте собственной памяти. Сэт чертыхнулся про себя, испытывая смесь сожаления, раздражения и жалости к матери, которая с каждым днем путалась в реальности все сильнее.

- Выйду подышать.

Не успел парень подойти к входной двери, как она распахнулась, и на Сэта уставились такие же, как у него глаза – густое темно-зеленое болото с вкраплениями коричневых и желтых цветов, под низкими темными бровями. Слова застряли где-то в глотке, не давая воздуху проникать в легкие, Карлос прошел мимо, будто сына не существовало, скользнув по нему таким же мимолетным взглядом, каким удостаивал мебель, покрытую толстым слоем пыли. Не иначе, сам дьявол вернулся из преисподней на зов.

- Нелли, где ты? Мне кое-что нужно Ну-у то, что я просил тебя спрятать вчера. Скажи, куда ты положила сверток, и я уйду.

- Карлос? Карлос это ты?

Раздался из кухни слабый голос женщины, а через миг она появилась в дверном проеме глядя на бывшего супруга так, словно видела впервые.

- Да-да, кто же еще может прийти сюда. Давай, говори быстрее, где сверток, который я дал тебе.

- Я не понимаю. Совсем вылетело из головы, разве ты приходил вчера?

Карлос Бекер обвел глазами стоящую перед ним женщину, и в его груди клокотала ярость.

- Издеваешься? Ты, конечно, никогда умом не блистала, но чтобы в открытую прикидываться идиоткой, вот уж наглость! Гони сюда сверток, иначе я тебя зашибу!

Мужчина схватил Нелли за шею, встряхнув, будто тряпичную куклу, а после пригвоздил к стене так, что с ее голых ног слетели тапочки. Сэт в свои годы уже почти дорос до отца, но в нем не хватало веса и сил, а потому подбежавший спасать мать мальчик, был тут же отброшен в сторону, но не сдался, продолжая вставать, нападая снова и снова, кричать отцу в лицо: «отпусти ее, урод, ты что не видишь, что она больна!».

- Пошел к черту, щенок! Я позволил вам жить в своем доме, и попросил за это лишь одну услугу!

- Оглянись, это и домом нельзя назвать! Отпусти ее, козлина, и проваливай! Она все равно не сможет вспомнить, куда положила твою поганую заначку!

Нелли в руках мужа прекратила слабые попытки вырваться, глядя пустыми глазами куда-то сквозь Карлоса, Сэт видел, как слюни, вылетающие изо рта отца, попадали на ее лицо, но женщина даже не пыталась отворачиваться. С диким рычанием Карлос ослабил хватку, Нелли стекла по стене, словно не имела костей, и со всего маху отвесил сыну пощечину, вынудившую Сэта упасть на пол ничком. Щеку жгло, боль не давала открыть правый глаз, по подбородку стекла струйка горячей крови, но мальчик заставил себя подползти ближе к матери, как только входная дверь с грохотом закрылась.