- Боже, какая нежная у тебя кожа, а этот запах, он сводит меня с ума!!!

Нора Мартин не успела закричать, священник зажал ей широкой ладонью рот, и как бы она не кусала, не чувствовал боли. Арнольд Гарднер ведомый похотью и какой-то неизведанной силой, повалил хрупкую девушку на землю, на ходу стаскивая брюки, и задирая подол некогда голубого платьица. Нора умоляла, вырывалась и плакала, но это не приносило плодов, мужчина грубо разорвал на ней трусы, и входил резкими толчками, не обращая внимания на муки, на которые обрек невинную девушку. Когда агония прекратилась, превратившись в отголоски боли, отдаваясь пульсацией внизу живота и дрожью во всем теле, Норе не оставалось ничего более, кроме как дождаться разрядки Арнольда. Одинокая слеза скатилась с уголка глаза по щеке девушки, когда пастор бросил ее в поле, словно ненужную вещь, всего лишь мусор посреди грязи, личинок и червей, там, где, как чувствовала сама Нора, ей было самое место.

Кое-как собрав остатки воли, девушка поднялась с земли, и направилась домой, думая о том, что будет с ней дальше, расскажет ли пастор Гарднер родителям о том, что сделал, станет ли теперь просить ее руки. Сегодняшний день должен был быть самым счастливым в жизни подростка, входящего во взрослую жизнь, но лучше бы этого дня никогда не существовало, как и девочки, бредущей на слабых ногах к своему дому. Норе Мартин было все равно, что подумают о ее внешнем виде родители, наверное, впервые, все, чего она хотела – утешение.

Ребекки нигде не было, возможно она отправилась в церковь или за покупками, в зале сидел Кристофер, положив ногу на ногу, и читал библию, готовясь к вечернему походу в церковь. Кристофер Мартин завидев дочь, резко поднялся с места, непонимание отразилось на его лице.

- Господь всемогущий, что с тобой стряслось, Нора?!

- Арнольд...Гарднер...

Слова давались девушке с трудом, едва она выдавила ненавистное имя, как из горла вырвались рыдания, Нора опустилась на пол, закрыл лицо руками.

- Он...что он с тобой сделал...

Понимание произошедшего мягкой поступью проходило в сознание отца, перед глазами Кристофера все еще была его дочь, его маленькая девочка, которая явно не заслуживала подобного унижения. Мужчина зажал рот ладонью, какое-то время не зная, как себя повести, как реагировать, но до его ушей, наконец, донесся плач Норы, и он присел рядом, чтобы обнять свою малышку. Разряд тока прошил от макушки до кончиков пальцев, глаза Кристофера Мартина налились кровью, вылезая из орбит, Нора поняла, что что-то не так только когда слюна отца попала ей на голую коленку.

Мужчина крепко держал дочь за плечо, его тело сотрясалось в конвульсиях, а Нора вырывалась, не понимая, что происходит, почему любимый отец ведет себя точно так же, как пару часов назад поступил священник. Крича, пинаясь ногами, девушка пыталась сбросить руку Кристофера, но тот был непреклонен, запуская свои руки под юбку Норе. Остановить мужчину смогла только вернувшаяся во время Ребекка Мартин, ударив мужа по голове первым, что попалось под руку. Кристофер, словно пьяный, пребывал в смятении и непонимании, еще не осознавая до конца того, что наделал, он едва справлялся с головокружением, глядя на красную от гнева супругу.

- Ах ты, маленькая дрянь, мало тебе было сегодня пастора Арнольда, решила еще и отца совратить? Да что с тобой такое, потаскуха! Сам Дьявол завладел твоей душой!!

- Мама, я не...

Не успела Нора договорить, как Ребекка со всего маху отвесила дочери пощечину со звоном, раздавшимся после удара в голове. Инстинктивно девушка прижала прохладную ладонь к горячей щеке, неотрывно глядя на взбешенную мать. Ребекка схватила Нору под локоть, и потащила за собой по лестнице в подвал, где не было ничего, кроме припасов и пустой огромной клетки в которой еще год назад Мартины разводили кроликов, чтобы спасти от нападения диких животных и переохлаждения. В подвале не было окон, темнота и сырость захватили все пространство.

- Мама, мамочка, пожалуйста, не надо...

Рыдала Нора, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки, но Ребекка, до боли сжимая запястье дочери, не слушала, свободной рукой отпирая клетку.

- Входи, немедленно.

Девушка металась раненным зверем, упала на колени на бетонный ледяной пол, пытаясь обнять ноги матери, но Ребекка отстранилась, будто прикосновения родного ребенка могли заразить ее чем-то столь же отвратительным, как само дитя Дьявола.

- Мамочка, умоляю, выслушай! Я ничего не делала, они...

- Мерзкая шлюха! Хочешь сказать, что наш мудрый лидер позарился на такую как ты, словно дикарь посреди поля? Он клянется, что в него что-то вселилось, когда он коснулся тебя, чтобы поддержать. А твой родной отец? Что же он?? В тебе не осталось ничего святого, ничего от той Норы, которую я знала и любила. Ты – Дьявол во плоти, и твои сладкие речи не смогут обмануть меня. Полезай сама по-хорошему, иначе я заставлю тебя это сделать!

Слезы крупными виноградинами катились по лицу, застилая глаза, Нора утирала их тыльными сторонами ладоней, понимая, что иного выхода нет. Как была, на коленях, девушка заползла вглубь клетки, в которой еще пахло гниющим сеном и фекалиями, и села в темном углу, прижимая колени в груди. Она никогда больше не увидит солнечного света, не почувствует игры ветерка в волосах, уж лучше бы ей умереть в том поле, сгорев от стыда и ненависти к себе. Уж лучше было вовсе не родиться, сгнить в чреве матери, оскверняя эту женщину, что должна бы защищать свое дитя любой ценой, любить вопреки всему, тогда не было бы этой боли, раздирающей изнутри.

За Ребеккой с грохотом закрылась дверь с последующим щелчком замка, и Нора позволила внутреннему зверю вырваться наружу. Она закричала, что было сил, надрывно до хрипоты, била руками о стену, к которой примыкала клетка, пока не пошла кровь, и только тогда стало легче, немного, но легче принять случившееся, убедив себя, что все это испытание, посланное свыше. Как бы не было страшно, она пройдет его, изгонит из себя Дьявола, а когда будет позволено выйти отсюда – покинет общину навсегда. Как в том сне, посещавшем ее, уже пять лет, в нем она свободна, и этого не изменить. Решено, отныне сновидение станет для Норы ориентиром, грезами, ставшими явью в воображении, она перестанет бояться, наслаждаясь единственным, чего у нее не отнять.

За 5 лет до катастрофы. 2025 год.

Майнот, штат Северная Дакота.

«Если вы не знаете, куда хотите пойти,

тогда не имеет значения, какой путь вы выберете»

(Л. Кэрролл)

«Я отец, черт возьми, я скоро стану отцом!», - крутилась в голове Льюиса мысль, с каждым разом делающая его все счастливее. Парень не удержался, стукнув по рулю, издав пронзительный гудок, чем изрядно напугал Келли, сидящую рядом на пассажирском сидении.

- Что на тебя нашло, Льюис? На дороге же спокойно.

- Прости, все в порядке. Я просто счастлив вернуться домой, рядом со мной моя любимая надоедливая сестра, и все хорошо. Жизнь прекрасна!

Келли с подозрением взглянула на брата, прищурив ядовито-зеленые глаза, густо подведенные черной тушью.

- Ты меня пугаешь. Сияешь, словно начищенный пятак. Выкладывай давай!

- Фрэнсис беременна.

- Воу!

Льюис растянул губы в широкой улыбке, следя за дорогой в боковые зеркала. Фрэнсис сообщила эту радостную весть, когда он провожал свою горячо любимую девушку на межгородской автобус до Оклахомы, где жили ее бабушка с дедушкой, заменившие ей родителей после страшной аварии. Фрэнсис хотела как можно скорее поделиться новостью с близкими людьми, собрав вещи сразу после возвращения от врача. Непонятно почему девушка умолчала об этом, когда Льюис помогал ей собирать вещи, возможно, на принятие подобного необходимо было время, а может чего-то боялась, так или иначе, парень совсем не переживал на данный счет, задохнувшись от чувств в тот сокровенный миг. Фрэнсис расслабилась лишь тогда, когда парень крепко обнял возлюбленную, подняв над землей и закружив. Льюис уже год откладывал деньги, чтобы сделать предложение своей девушке, как подобает, и это стало знаком, что жизнь идет в верном направлении.