Келли притихла, но времени разбираться не было, машина притормозила у входа в родительский дом. Тейлор и Абигейл Эртманы встретили детей по обыкновению тепло, они заранее накрыли на стол, поставили чайник, узнав, что Льюис и Келли вот-вот приедут. День в компании близких прошел отлично, Льюис с родителями подбирали имена, подходящие будущему ребенку, гадали родится мальчик или все же девочка, обсуждали детали свадьбы. Абигейл с воодушевлением приняла новость, начав суетиться и доставать старые детские вещи, принадлежавшие еще Льюису и Келли, а Тейлор принес из секретера бархатную коробочку с семейной реликвией, которую передал ему отец, чтобы предложение о замужестве поступило красиво, с честью, как подобает настоящему мужчине.

Льюису не терпелось поделиться с Фрэнсис тем, как все прошло у него с родителями, и узнать о реакции близких родственником девушки, он чувствовал себя напряженной пружиной, поэтому первым делом вернувшись домой, набрал ее номер телефона. Оператор сотовой связи сообщил о недоступности абонента, чем вызвал недоумение Льюиса, он попробовал дозвониться трижды, но получал один и тот же ответ. Келли тихонько постучала костяшкой указательного пальца по косяку двери, когда парень глядел на свой телефон, словно на инопланетный механизм, не обращая внимания ни на что вокруг.

- Ты чего сидишь здесь?

- Фрэнсис не берет трубку. Абонент недоступен.

Улыбнувшись, Келли прошла вглубь комнаты, бросая на постель брата и его будущей жены свою кожаную куртку, и усаживаясь рядом.

- Может, она сейчас где-нибудь в метро, или что ездит по улицам Оклахомы. Да и кто знает, какая вообще там связь. Не волнуйся, Фрэнс обязательно перезвонит.

Льюис снова набрал номер, ожидая услышать хотя бы гудки, но оператор все твердил свое.

- Ладно, герой, продолжай сидеть тут и накручивать все самое плохое, и, конечно же, не забывай каждую секунду набирать ее номер, это точно поможет, а я пока поставлю чайник, или тебе чего покрепче налить? Я бы не отказалась от вина.

Хлопнув себя по коленям, Келли Эртман направилась на кухню, где налив бокал красного полусладкого, осушила его залпом, наполнив вновь. Льюис знал, что сейчас делает сестра, знал о ее пагубном пристрастии к алкоголю, но то меньшее из зол, с чем нужно было разбираться. Вдруг отчего-то вспомнился сон, в котором не было Фрэнсис, он искал ее, но не находил. Бывало, в кадре сновидения мелькали чьи-то светлые волосы, но каждый раз то была не она, его любимая Фрэнсис. Может ли сон стать предвестником чего-то плохого? Бывает ли так, что то, чего ты боишься сильнее всего, просачивается из кошмара в реальность? Ответа Льюис Эртман предпочел бы никогда не узнать.

День Х. 2024 год.

Ванкувер, Британская Колумбия.

- Заку*, корабль готов, мы собрали вещи.

Лилиан безучастно скользнула взглядом по тоненькой фигурке служки, маленькой темнокожей куколке, опустившейся перед ней на колени, касаясь лбом пола. Несмотря на то, что женщина много раз просила, убеждала, и даже приказывала прекратить возносить ее, ровняя богине, вместо того, чтобы встать бок о бок, люди, окружавшие Лилиан Хейли, упорно игнорировали слова той, которую считали матерью хранительницей священной материи – магии. Они знали, на что способна королева Вуду, но не боялись, а почитали.

В лучшие времена Лилиан села бы рядом со служкой, заставила посмотреть в глаза, чтобы заглянуть глубже, в самое сердце, и может быть создать маленькое чудо, исполнив несмелое желание девочки, но сегодня женщина ощущала себя лгуньей и предательницей своего народа, точнее того, что от него осталось. Эти чувства ранили сильнее любого, даже самого острого клинка. Некогда великие племена оказались стерты из истории мира в угоду белым, сделав их властителями всего, что строилось на слезах, крови и костях темнокожих братьев и сестер. И вот теперь, очередное бледнолицее отродье устремилось отобрать не только личность продолжательницы дара Титубы, но и тщательно сотканное, бережно хранимое веками наследие. И что самое ужасное, у него это почти получилось.

- Зара, передай старшим, что нужно, как можно быстрее закончить переносить вещи. Оставайтесь внутри до тех пор, пока я не приду. Помни, что бы вы ни услышали и не увидели, ни в коем случае не покидайте корабль, поняла?

Зара подняла на женщину глаза, полные слез, направилась к выходу, но замерла в дверном проеме, с которого вместо дверей свисали плотные занавески из бус.

- Мне страшно, Заку. Ты ничего не говоришь, но я чувствую наступление неизбежного, оно витает в воздухе. Я задыхаюсь.

Лилиан Хейли, сидевшая все это время на импровизированном троне в виде широкого стула с высокой спинкой, с которой свисали толстые шкуры убиенных для ритуалов животных, наконец, обратила внимание на девочку, повернув к ней свое смуглое, словно выточенное из камня, мужеподобное лицо. Убрав голые ступни с черепа крокодила, угрожающе оскалившегося из-под стула, женщина, не сводя взгляда с Зары, чинно проследовала к ней мимо других черепов животных и людей, расставленных по комнате в определенном порядке, покрытых давно высохшей кровью. Девочка затряслась от подавляемых рыданий, причину которых она не смогла бы объяснить, но тяжкий груз нового и неизведанного тяжело наваливался на ее хрупкие плечи.

- Мое милое нежное дитя, успокойся. Мы все отмечены знаком смерти, но ведь ты знаешь, что, в самом деле, оно означает? Перемены. И чем скорее мы смиримся с ними, тем лучше станет наша жизнь. Я всегда буду рядом с вами, Зара. С тобой, и теми, кто собирается ступить на корабль. Вы – моя семья, и это никогда не изменится. Мужайся, и будь готова вернуться домой на Тибито*, дитя. Мы слишком долго терпели, но пришла пора сказать «хватит».

Погладив девочку по лицу, стирая последние слезы, Лилиан отправила Зару к другим взрослым, а сама глубоко вдохнув, оглядела комнату, являющуюся ей пристанищем уже много лет. Обшарпанные стены украшали сделанные вручную обереги и амулеты, рабочий стол с зеркалом был завален бутылками и мешочками с засушенными травами, мазями, бальзамами и вытяжками. Будет жаль оставлять все созданное годами здесь, но иного выхода нет. Там, куда Лилиан с семьей направляются, не помогут отвары и наговоры, в крайнем случае, она верила, что у них еще будет шанс начать все с нуля.

Лилиан могла бы бороться и вероятно вновь проиграть. Ее сил недостаточно, чтобы противостоять столь масштабному злу, не останавливающемуся ни перед чем. Лучше умереть, чем понимать, что наследие первой хранительницы магии разворовано до крупиц, и находится в руках врага, не знающего всех возможностей заполученных им грязным путем артефактов. Стоило представить, как главные страхи становятся явью, и женщина тотчас впадала в неистовство. Нет, белые люди не получат ни капли сил Титубы. Лилиан Хейли скорее бы отдала себя на растерзание, позволив на живую вырвать ей позвоночник, разобрать себя по косточкам, чем хоть на кроткий миг допустит вновь мысль о том, что тщательно оберегаемая магия могла бы свободно существовать во вселенной, будучи равно поделенной между всеми существами планет.

Они забрали у нее слишком многое. Артефакты, носящие в себе силы первой ведьмы-хранительницы, разбросаны по миру, их наглейшим образом распродают на черных рынках и жадно скупают бледнолицые богачи, желая того, что им не принадлежит по праву. Лилиан множество раз пыталась перехватить продажу, вернуть утраченное, но деньги, вернее сказать их количество, всегда играют главную роль. Последней каплей стала кража личной колоды таро Титубы Индиан прямо из-под носа, в этом случае винить, кроме самой себя, было не кого. Горько признавать, но Лилиан действительно расслабилась, надеясь, что все – белые и черные, теперь будут жить в мире и гармонии с природой, магией и друг другом, похоронив топор войны, но мечты канули в воронку, беспросветную тьму алчности и эгоизма семьи Гастманов.