- Моя мама...там осталась моя мама...

Солт-Лейк-Си́ти, штат Юта.

Время в пути, казалось, остановилось вовсе, они шли долго, медленно, гораздо медленнее, чем можно было себе позволить в такую тяжелую пору для всего человечества. Глядя на положение дел в городах, где Лоуренсу и Эдвину приходилось останавливаться, мужчина лишь качал головой от досады, в глубине души радуясь, что супруга и сын этого не застали. Гленнс-Ферри, Уэнделл, Джером, Типтон, Норт-Огден, и прочие, все они кишели живыми мертвецами, словно заведенными игрушками, которые не могли остановиться, пока пуля или лезвие не достигнут сломанного движка. Поэтому когда Лоуренс и Эдвин, наконец, перешли черту Солт-Лейк-Сити, измученные и уставшие до такой степени, что отсутствие какой-либо еды перестало их волновать вовсе, поначалу не могли в это поверить. Припасенных кольев осталось немного, нужно было найти безопасное место, чтобы передохнуть, и как можно скорее.

Где бы ты не находился в С-Л-С всегда упрешься взглядом в строгие, гордо сообщающие о своей значимости, шпили культового сооружения Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Даже издалека на самой высокой точке храма можно было разглядеть образ трубящего ангела Морония, сделанного из чистого золота, и только избранные знают, что в руках он держит золотую пластину, символизирующую книгу, посланную свыше Джозефу Смиту. Лоуренс Рейнольдс был здесь однажды в командировке, которая включала в себя обязательное посещение экскурсии по достопримечательностям города, он помнил, каково находится внутри храма, среди искусных витражей, будоражащих смелые фантазии, фресок, богато украшенных фиолетовых столбов, подпирающих расписные потолки, и впервые в жизни захотел услышать церковные песни. Все, только бы не оглушающая тишина, захватившая города хуже любой заразы.

Эдвин был взбудоражен больше обычного. Слишком многое переменилось за последние годы, месяцы, а теперь и дни, парень с трудом выдерживал бурю эмоций, прорывающуюся через плотину, созданную давно, благодаря сознательному отстранению от реальности с помощью видеоигр, но игры закончились, и не оставалось ничего, кроме как принять новый мир таким, каким он стал. Новое окружение настолько выбило Эдвина Кларка из колеи, что с трудом добравшись до здания библиотеки, в которой Лоуренс решил сделать привал, парень, невзирая на возможную опасность, прошел вглубь здания, найдя укромный уголок, и теперь сидел на полу меж рядов книжных шкафов, закрывая уши и глаза. Еще немного и его тело взорвется изнутри.

Заметив Эдвина через полупустую полку, раскачивающегося на месте и совершенно потерянного, Лоуренс решил не беспокоить мальчишку, дав ему время прийти в себя, и проковылял дальше, подволакивая изрядно уставшую ногу, чтобы осмотреться. Трость, которую Эдвин сделал, сослужила добрую службу в дороге, им везло продолжительное время, и мужчина надеялся, что госпожа удача по-прежнему станет благоволить.

Потолок небольшой библиотеки протекал в нескольких местах, о чем свидетельствовали крупные коричневые пятна, весь пол был покрыт грязью, отдельные страницы из книг обнаруживались под остатками мебели, брошенные в спешке папки с документами и вырезками газет, покоились раскрытыми в читальном зале, припорошенные толстым слоем пыли. Здесь были столы и стулья, которые, в случае особо лютой зимы, могли стать топливом для очага, если найти нужный инструмент, из массивных деревянных шкафов не составит труда соорудить подобие кроватей. Все лучше, чем бродить в поисках «лучшего места», и возможно, наткнуться на то, с чем они не смогут справиться.

Лоуренс медленно вздохнул, едва не закашлявшись от плотного густого воздуха в помещении, и тут его взгляд упал на ближайшую полку, где одиноко лежала синяя книга, размером с ладонь ребенка. «Идиомы». Что ж, возможно, это поможет отвлечь Эдвина. Когда мужчина тяжело опустился рядом с парнем, тот продолжал раскачиваться, что-то неразборчиво шепча, и Лоуренс открыл книгу на первой попавшейся странице.

- Эй, Эдвин, ха-ха, послушай, я тут узнал изо рта самой лошади*, что библиотека прекрасное место для зимовки.

Лоуренс намеренно растягивал слова, чтобы до парня дошел сокрытый в них смысл. Поначалу ничего не происходило, но уже через пару минут, Эдвин немного успокоился, и открыл уши.

- Что ты сказал? Немыслимо! От какой еще лошади?

Вместо ответа бывший морпех протянул ему книгу, и с победной улыбкой прислонился спиной к стоящим позади полкам, сложив руки на затылке. Немногим позже, когда силы к ним вернулись, Лоуренс и Эдвин разведали обстановку вокруг библиотеки, набросав на клочке бумаги огрызком карандаша карту, и добыли в соседней лавке три банки овсяной каши и пасту из киноа, что было очень не плохим результатом для первой вылазки за пределы убежища. Костер занимался, подогревая банки с питательной пищей; в ожидании сытного ужина Лоуренс грел руки у огня, а Эдвин, не отрываясь, смотрел в книгу идиом, изредка возмущаясь вслух.

- It's raining cats and dogs. Что это вообще может значить? Как может идти дождь из кошек и собак, не понимаю.

- Посмотри в этой своей книжонке, дружок.

Произнес мужчина, потирая сухие ладони друг о друга.

- Я не могу. Здесь нет последней страницы.

Эдвин раздосадовано закрыл книгу идиом, и аккуратно, придерживая кончиками пальцем, будто она не была похожа на кусок мусора, убрал во внутренний карман куртки. Дымящаяся в банке каша стала настоящим подарком свыше. Пока Лоуренс открывал вторую банку для парня карманным ножом, он слышал, как тот неустанно, словно заезженная пластинка, повторял одну и ту же фразу, слившуюся в неразборчивый шум от постоянного повторения. «Слишкомгорячоянесмогуестьслишкомгорячоянесмогуестьслишкомгорячоянесмогуесть». Мужчина понимал, что все дело в небезопасном процессе открывания крышки, Эдвин по-своему волновался за него, и мозг мальчишки выдавал единственную известную ему реакцию на стресс.

- Все хорошо, Эдвин, вот видишь, уже можно есть.

Тишину библиотеки нарушал треск костра и чавкающие звуки пережевываемой горячей каши, Лоуренс вылавливал слипшиеся куски покрупнее двумя сложенными пальцами и, не давая еде остынуть, закидывал в рот, наслаждаясь вкусом. Эдвин Кларк понюхал содержимое банки, и уставившись внутрь вдруг произнес:

- Лоуренс. Я, кажется, соврал тебе.

Мужчина поднял голову, внимательно всматриваясь в кажущегося отстраненным мальчика до конца не понимая, что именно тот имеет в виду.

- Никто не ждет меня здесь. Моя мать бросила нас с отцом уже давно, и она действительно уехала в С-Л-С, но правда в том, что я не намерен искать ее. К тому же, скорее всего, она мертва, превратилась в одного из этих гниляков.

Сердце Лоуренса пропустило удар от пронзившей его боли за судьбу соседского парня, который за последний год стал для мужчины чем-то большим, сыном, к рождению которого он был не причастен. Эдвин говорил о смерти мамы спокойно, словно цитировал очередной факт из энциклопедии, возможно, он похоронил ее в собственной душе уже давно, от осознания этого не становилось легче. Семьи Лоуренс лишился до катастрофы, но Эдвин – нет, его отец, будучи зараженным неизвестной болезнью, чуть не разорвал своего ребенка, и даже не имел шанса понять, что творит, нет в мире никаких слов, чтобы утешить ребенка, пережившего подобное.

- Это ничего, дружочек. Ничего. Я не злюсь. Если хочешь, мы можем остаться пока здесь, а там посмотрим, хорошо?

Вместо ответа Эдвин, наконец, начал есть, на что мужчина кивнул, выдавив улыбку, полную едкой горечи, заменившей во рту вкус овсяной каши.

"I heard it straight from the horse's mouth". Эта фраза используется, когда получаемый совет или указание точно сработают, так как их дает человек сведущий. Она имеет отношение к американским конным скачкам.