Я продолжаю пробираться сквозь толпу к доскам с записями. Отец уже год как ушел на «Фортуне», и я знаю, что у него все в порядке. Он на севере, ищет новые торговые пути. Сроки, в которые он обещал вернуться, почти на исходе. Скоро Северный путь будет закрыт, начнутся снежные бури, смертоносные льды – серьезная угроза судам.

Отец ушел на север и оставил меня на год с Ренсой. Я решила, что он недоволен мной, потому и не взял с собой, но в ночь перед отбытием он признался:

– Ко дню моего возвращения ты будешь готова занять место первого помощника, моя девочка. Это новый старт.

Это то, о чем я мечтала. После долгих лет ожидания я смогу доказать, что способна принести пользу – пусть и как обычный моряк.

Только вот Ренса ничему меня не научила, не подготовила к месту помощника. Вместо того чтобы давать знания, она использовала меня на самой черной работе, которая только может быть на корабле: драить, шить, нести вахту.

Через несколько дней вернется отец и спросит, чему я научилась. Что я тогда ему отвечу? На «Фортуне» я стояла рядом с ним у штурвала, а на «Лизабетт», которая была домом, где я выросла, кораблем, капитаном которого я мечтала однажды стать, меня использовали, как новобранца.

Впрочем, сейчас мне нет до этого дела. Я жду момента, когда увижу отца. Как только мы пришли в город, я каждый день проверяла доски, надеясь увидеть название «Фортуна», и каждый день меня постигало разочарование.

Возможно, завтра Ренса не выпустит меня на берег, и послезавтра мы снимемся с якоря, а я так соскучилась по отцу.

На стене три доски, на каждой ровные строчки аккуратных записей. Их освещают свисающие с потолка лампы без плафонов. Одна мигает, иногда гаснет на пару мгновений, будто указывая, что каждый миг жизни может стать последним. Честно признаться, от окон гораздо больше пользы – правда, лишь в дневное время.

На первой доске перечислены названия кораблей, вышедших сегодня из гавани, на второй – прибывшие, а на третьей – те, что ожидаются. Они пока находятся на значительном расстоянии: о них узнали от тех, что уже пришвартовались в бухте и передали сведения на берег.

На доске с отправлениями перечислено много судов, готовых к отходу в Траллию, Фонтеск, Бейнхоф, а то и более отдаленные княжества. Некоторые идут даже в Мелласею, где, по слухам, назревает война. Рядом с названием стоят отметки, принимают ли на борт пассажиров и не ищут ли членов экипажа. На Холбард идет один единственный корабль – «Фрея» рискнула отправиться на север, не боясь скорого закрытия пути.

Я пробегаю глазами строки – грудь сдавливает оттого, что «Фортуна» нигде не упомянута. Повторяю осмотр, на этот раз медленно, пристально вглядываясь в выведенные мелом ровные буквы. Пожалуйста, пожалуйста…

Он пошел напрямик, и он справится. Ни одному капитану в мире не под силу пройти по Северному пути лучше, чем Стэнтону Уокеру.

И он обещал, а год уже прошел.

Я дочитываю до последней строчки, потом поднимаю голову и начинаю сначала. Потом еще раз. Сердце сдавливает сильнее с каждой минутой. Он должен быть здесь. Хотя бы на подходе. Должен быть.

Впервые страх колет сердце, будто шилом. Может, зимние бури начались раньше? Отец способен провести корабль через любой шторм, но север – это совсем другое, говорят, волны там могут доходить до середины мачты.

– Селли! Селли Уокер! Сюда, девочка!

Зовущий меня голос перекрывает гул в помещении, и я оборачиваюсь. Мне знаком этот голос. Приглядевшись, я замечаю в дальнем углу зала стойку, а за ней девушку-клерка. Она указывает на стену с почтовыми сообщениями, и я понимаю намек, поэтому разворачиваюсь и начинаю пробираться сквозь толпу, расталкивая локтями матросов, остановившихся поболтать. Каждому есть что рассказать: ситуация в заморских портах меняется чуть ли не каждый день, но мне сейчас не до этого, мой взгляд прикован к доске с письмами.

Здесь моряки оставляют послания, которые получают с судов и передают по возможности.

Подныриваю под руку болтливого боцмана и оказываюсь у самой доски. Глаза выхватывают строки на конверте, будто тело понимает все раньше мозга. Кажется, у меня остановилось дыхание, а в глазах щиплет так, будто в них натыкали булавки. А вот рядом еще одно, оно адресовано капитану «Лизабетт» Ренсе. Как и мой, этот конверт слишком толстый для короткой записки с указанием ждать прибытия в Киркпуле. Отец сообщает не дату прибытия, он хочет что-то объяснить, оправдаться.

Толпа отталкивает меня и прижимает к стене. Там я трясущимися пальцами открываю конверт и едва не роняю лист на пол. Разворачивая, я все еще надеюсь.

Дорогая Селли,

Я знаю, что напишу не то, что ты надеешься прочесть, но…

Но. С каждым словом дыхание мое становится все более частым и прерывистым. Скольжу взглядом по строкам.

Но здесь можно нажить целое состояние.

Но это даст нам шанс купить еще одно судно, и может, ты полюбишь его даже больше, чем «Лизабетт».

Но здесь есть несколько талантливых магов, и я не могу упустить шанс и не нанять их на службу.

Но для этого мне нужно остаться здесь на зимовку, работать и вести торговлю.

Но дома я смогу оказаться не раньше, чем через полгода.

Но я спокоен, зная, что Ренса сможет научить тебя лучше, чем кто-либо другой. Да и Кайри – талантливый корабельный маг, так что, надеюсь…

Комкаю лист бумаги и запихиваю в сумку со свечами, потом беру письмо для Ренсы и кладу туда же.

Этого не может быть.

Сжимаю зубы до боли, подношу ко рту ладонь, чтобы не закричать от досады. Звуки толпы начинают казаться мне очень громкими. Люди напирают слишком сильно; я отчаянно ищу лазейку, чтобы протиснуться, выбраться на свежий воздух. Взгляд случайно падает на доску с отправляющимися судами, и я вижу, что «Фрея» уходит с приливом на рассвете – последний корабль на север в этом сезоне. Значит, у меня еще есть шанс все изменить. Если папа не едет ко мне, я отправлюсь к нему.

Чего бы мне это ни стоило, я буду на борту «Фреи» в час отправления.

Выйдя на яркий полуденный свет, спотыкаюсь. Кровь еще ощутимо стучит в висках. На доске указано, что «Фрея» стоит в северных доках, потому, пригнувшись, начинаю двигаться в том направлении.

Киркпул – один из крупнейших портовых городов мира и столица Алинора – порт приписки торговых судов отца. Доки образуют полукруг у единственной гавани, открытой с западной стороны в Море Полумесяца.

Моя «Лизабетт» пришвартована в южных доках, так что никто из экипажа меня не заметит, по крайней мере с корабля.

Капитан «Фреи» не посмеет отказать в просьбе дочери самого Стэнтона Уокера, а мне выгоднее получить согласие, чем тайком проникнуть на борт и прятаться, – так и дорога будет проще. Черт возьми, если они возьмут меня с собой, я не сойду на берег до самого отхода. На «Лизабетт» нет ничего, что дорого мне настолько, чтобы остаться.

Надо спешить, и это заставляет двигаться быстрее. Я прохожу мимо множества судов из разных уголков мира от Кетоса до Эскиума и самой Порт-Наранды. Все они покачиваются рядом, подталкиваемые в борта морским бризом. Он же треплет мои волосы, выбивая светлые пряди и закручивая их у лица.

Впереди вижу корабль, зажатый двумя закопченными пароходами. Прочный корпус, подходящий для прохода по Северному пути, подсказывает, что это «Фрея». Ускоряю шаг, а потом и бегу к нему, обхожу и приближаюсь со стороны забора.

За «Фреей» стоят корабли из флота принца Леандера. Это элегантные шхуны, украшенные флагами и цветами. Я уже несколько дней вижу их из гавани, но так близко наблюдаю впервые.

На берегу кипит работа: матросы грузят ящики, над их головами краны переносят сети с грузом. Сети раскачиваются, а потом опускаются на палубу. К причалу медленно подъезжает грузовик, и трое матросов машут руками, указывая ему направление. На носу ближайшего корабля включают граммофон, туда же выходят девушки в ярких одеждах. Они поднимают руки вверх и начинают танцевать, двигая бедрами так, что бахрома на юбках разлетается во все стороны. Потом они пытаются делать синхронные шаги и заливаются смехом. Они веселятся, не обращая внимания на то, что рядом трудятся люди, готовя флот к отбытию.