И неандертальцев провести не получится. Если он начнёт брыкаться уже после того, как станет богом, что им стоит выбросить фотонный мозг на помойку, а взамен запустить копию его сознания, подкорректированную так, чтобы не мешала коварным планам.

Вот тут ему стало страшно по-настоящему. То, что он испытывал прежде, оказалось пустяком, не более чем детским страхом перед кабинетом зубного врача. Он ведь был почти уверен, что процедура пройдёт успешно. Но всё перевернулось в его голове, и он испытал настоящий, взрослый, смертельный ужас.

Даниэль знал, что на видео, которое ему показывал Амир, Карлсон был без головы не потому, что её снесли неандертальцы… Перед переездом Малыша из Иерусалима в Тверию Борис Ефимович сказал, что теперь у него, как у действующего агента ВСКПУ, кроме режима активации суперспособностей чипа должно быть два режима самоуничтожения. В первом – «Самурай» – у агента ВСКПУ взрывается голова. Смерть мгновенная, безболезненная и безопасная для окружающих. Второй режим – «Шахид» – в результате активации миниатюрного ядерного заряда в радиусе двадцати метров не остаётся ни одного живого существа. Стоит отметить, что смерть агента при этом также мгновенная и безболезненная. Активировались оба режима без участия внутримозгового импланта нажатием но́гтя большого пальца на подушечки трёх средних пальцев в определённой последовательности. Это можно было сделать как на правой руке, так и на левой. Первые три нажатия у обоих режимов были одинаковые, последнее: для «Самурая» – безымянный палец, для «Шахида» – указательный. Если нажать на мизинец в любой момент до последнего нажатия, код сбросится.

– И откуда же они во мне возьмутся, заряды эти? – спросил тогда Малыш.

– Первый вместе с чипом устанавливается, а термоядерный тебе в брюшную полость Евген введёт под общим наркозом.

А до ВИП-трибуны как раз метров сорок. А на ней (Амир рассказывал, чтобы настроить Даниэля на серьёзный лад) – весь цвет неандертальской власти. И члены всемирного совета старейшин во главе с его председателем. И мэр Андериерушалаима. И даже шеф ближневосточного отделения неандертальского разведывательного корпуса. А на сцене главные неандертальские учёные и главные идеологи новой религии. И Амирка – сука. Нужно лишь добежать до середины расстояния между сценой и трибуной и взорваться вместе со всей этой неандертальской мразью. У него нет другого выхода; придётся взорвать себя, чтобы не стать хуже всех маньяков-убийц и полоумных диктаторов за всю историю человечества вместе взятых.

– Даниэль. Даниэль! Твоё слово, – Амиру пришлось сжать ему плечо, чтобы вернуть в реальность.

Даниэль сделал шаг вперёд. Он знал, что сейчас включилась заранее анонсированная всемирная трансляция его последнего слова в Интернете, и миллиарды людей на Поверхности затаили дыхание. Для жителей Подземелья подложат абсолютно другой по смыслу дубляж – что-то во славу Подземелья и его научных достижений.

– И вот этот день пришёл. Сегодня я либо стану богом, либо умру.

С начала истории жи́ло и у́мерло более ста миллиардов человек. «Более»… В этом «более» ещё миллиардов десять или пятнадцать… Казалось бы, какая разница? Когда в ходу такие большие цифры, кажутся неважными эти приближения.

Но нет, друзья, важна каждая жизнь. Каждая. Одинаково. Вернее, не так. Своя даже меньше. Все неприятности человечества происходят из-за того, что кто-то решает, что его жизнь важнее других. И вот вырубаются леса, отравляются реки, строятся атомные электростанции вместо солнечных, развязываются войны…

Он помолчал немного. Слова прощальной речи утвердили окончательное решение. Средний палец, указательный, безымянный…

«Стоп! Стоп! Так же нельзя – на самоубийство идти без нормальной мотивации! Вон у шахидов – сорок девственниц, а у меня что? Жизнь незнакомых мне людей? Да! Иначе зачем существовать сознанию жалкой твари, которая предпочла себя всему человечеству. Хорошо, что выпил… иначе бы не решился».

– Вас обманывают. Вечная жизнь будет только для избранных. Всех остальных уничтожат.

Амир провыл что-то и кинулся к Даниэлю.

Тогда неудавшийся мессия закричал:

– Аллаху акбар!!!

В два прыжка достиг края сцены и сиганул вниз. Оказалось выше, чем он рассчитывал. Не устоял и покатился кувырком, но очень удачно встал на ноги и побежал вперёд. Услышал топот тех, кто гнался за ним. Оэв и Сонэ наверняка много играли в своё время в регби. Это их поле. Сейчас догонят. Он сделал ещё несколько шагов, понимая, что у него до сих пор есть выбор: указательный или безымянный? Или мизинец? «Безымянный» – вот гады, поленились даже пальцу имя придумать…» Увидел, что и со стороны VIP-ложи к нему бегут. Ещё секунда —и настигнут. Трибуна уже точно в зоне поражения! Повинуясь какому-то бессловесному внутреннему инстинкту, Даниэль нажал на указательный…

Было не больно. Вместо ожидаемой пустоты и небытия пространство заполнилось ослепительным белым светом. Свет этот расширялся во все стороны, поглощая людей и предметы. Он очень быстро заполнил собой весь объём подземного города и потух через мгновенье. Это сопровождалось жуткими громовыми раскатами, но, когда погас свет, умолк и грохот. Всё вокруг стало напоминать ад: трибун амфитеатра больше не было, вместо домов образовались пожарища, окна в городской стене зияли, как печные жерла, в них плясали языки пламени. Парк догорал. Воды в озере не было, она испарилась мгновенно. Водопад завалило. И было тихо, только потрескивало пламя.

Людей нигде не было. Никто не смог бы выжить в этом Армагеддоне. Но Максим не переставал ощущать себя. Он, всё набирая скорость, летел куда-то вверх среди хлопьев пепла.

Вдруг тьма над ним раскололась. Через потолок Андериерушалаима пошла трещина. С её краёв посыпались камни. Даниэль нёсся к свету, а трещина превращалась в провал, в который рушился верхний город.

И увидел он, уже поднявшись над землёй, как съехала под землю Храмовая гора с копошащимися на ней арабами и евреями. И посыпался в прорву весь Старый город с дворцами и домами, площадями и улицами, церквями, синагогами и мечетями, могилами пророков и царей. Всё провалилось в Тартарары. Остался только огромный провал, обнесённый крепостными стенами.

А он летел всё быстрее, и, когда подлетал к облаку, из белых клубов выпал маленький, пузатый человечек с добрым лицом, за спиной у него тарахтел пропеллер. Он подлетел к Малышу и хриплым, как в старом мультике, голосом прокричал:

– Привет, Малыш! Поздравляю с успешным завершением миссии!

– Какой миссии, Карлсон?

– По уничтожению столицы Подземелья и предотвращению угрозы уничтожения земного человечества.

– Но я не хотел этого! – Малыш показал на дыру в земле, которая с этой высоты уже не казалась такой огромной.

– Ты про что? Про этот религиозный муравейник? Ну ничего, дело житейское… Зато всем остальным теперь не угрожает неандертальский геноцид!

– Но почему получился такой взрыв? Ты же говорил, что радиус поражения двадцать метров…

– Дело в том, Малыш, что в тебе был бустированный термоядерный заряд на полкилотонны, мощнее стандартного шпионского в несколько раз. В замкнутом пространстве даже такой небольшой эквивалент тротила способен творить чудеса.

– Но откуда он взялся?!

– Я должен был предусмотреть вариант, что тебя заберут под землю…

– Ты ушлый тип, Карлсон!

– А ты молодец, Малыш! Ты ради людей не просто жизни лишился, ты от вечности отказался. Иисусу до тебя далеко… А теперь прощай!

Карлсон кувырком полетел прочь и больше не откликался, сколько ни звал его Малыш.

Максим-Даниэль подлетал уже, наверное, к границам стратосферы – стали видны звёзды на тёмном космическом фоне. И раздался в тишине голос:

– Примите и мои поздравления, агент, с блистательно завершённой миссией.

– Почему же ты не предупредил меня, Буратино? Столько людей погибло… А Лоло?! Если бы я знал, что так бабахнет, ни за что не стал бы активировать «Шахида». Лучше бы я умер один.