Как только началась ядерная заварушка, члены сопричастных кланов вместе со своими приближёнными, обслуживающим персоналом, экипажем звездолётчиков, а также группой учёных, инженеров, агрономов и военных специалистов погрузились на космический челнок, который и доставил их на «Луч надежды». С расстояния в полтора миллиона километров в полной безопасности могли они наблюдать развитие конфликта, к возникновению которого сами приложили немало усилий. После того как на Земле вырос тринадцатый по счёту гигантский гриб из пыли и дыма, поняли они, что ловить здесь больше нечего, запустили фотонный двигатель и отправились к наиболее подходящей для колонизации планете, которая на тот момент была обнаружена. Инфракрасный орбитальный телескоп Keyhole нащупал её всего в шести парсеках от Солнечной системы.

На корабле имелось восемь шарообразных жилых модулей, каждый по пятьдесят метров в диаметре. Располагались они вокруг центрального цилиндра климатрона и назывались по восьми условным направлениям: северный, северо-восточный, восточный, юго-восточный и так далее.

Четыре шара, носящие простые названия сторон света, были элитными, жили в них по пятьдесят человек. Эти части корабля своим убранством походили на фешенебельнейший круизный лайнер. Каюты здесь были роскошными и просторными, как дома́, и располагались вдоль стен кольцом, в середине которого заключалась круглая площадь со скульптурной композицией. На сферические потолки этих модулей проецировалось динамическое изображение неба – днём с солнцем и облаками, ночью с луной и звёздами.

Западный жилой модуль занимал Майкл Гольденберг – потомственный американский миллиардер со своими чадами и домочадцами. В архитектуре, интерьерах и одежде здесь главенствовал чёрно-золотой Ар-деко. В центре их круглой лужайки возвышалась статуя, изображающая отца Майкла – Амрама Гольденберга, изваянная в чёрном мраморе с золотыми прожилками.

В северном проживали несколько русских семей во главе с Сергеем Самсоновым. Они предпочли сочетание классицизма и барокко в золотом и голубом исполнении. В центре их жилого шара стояла копия петергофского фонтана «Самсон, раздирающий пасть льва». Но в отличие от бронзового позолоченного оригинала эта реплика была отлита из чистого золота.

В восточном разместился арабский шейх Фаад бен Хасим аль-Ахмади с гаремом и детьми. Они предпочли осовремененный восточный стиль и сочетание зелёного с золотым. Золотая кобылица с жеребёнком в натуральную величину паслись в середине мавританского сада, разбитого на центральной арене.

В южном – китайский нувориш Лю Шуньфу с близкими. Они предпочитали обитать в эклектической смеси хайтека и китайской пагоды. Наряду с неизменным золотым здесь доминировал красный цвет. Ядром этого жилого шара служила беседка с золотым драконом на крыше, таких размеров, что в торжественных случаях в ней размещались столы, за которые усаживались не только все обитатели элитных модулей, но и приближенные к элите члены экипажа и команды учёных.

В модулях с составными названиями было не до лужаек, фонтанов и небесных проекций. Размещалось в них по двести человек. Интерьеры тут были строгими, технологичными и аскетичными. Исключением являлись только кают-компании – одна «капитанская» в северо-западном модуле, другая «академическая» в юго-восточном. В двух остальных модулях их место занимали скромные столовые, которые в перерывах между приёмами пищи трансформировались в игорные зоны; обеденные столы уходили в пол, и им взамен разворачивались столы для развлечений: биллиардные, для настольного тенниса, кикера и хоккея, а также для карточных и прочих игр.

Через сорок лет путешествия, в 2154 году, космический транспорт «причалил» в точке Лагранжа, в которой взаимно компенсировались силы притяжения оранжевого карлика Сигма Дракона, или, как ещё называли эту звезду, – Альсафи, и планеты, которую решено было именовать Новой Землёй, или Терра Нова. Затем челнок доставил космических переселенцев с гала-орбиты на их новую родину.

Камиль Легран не мог помнить того, первого, перелёта. Он был одним из бессмертных людей, выведенных из миллиона оплодотворённых яйцеклеток уже на Терра Нове, привезённых в холодильных камерах космического транспорта. Их геном был модифицирован таким образом, что не содержал генов, отвечающих за старение.

Эмбрионы инициировали поэтапно, по мере того как суровая планета осваивалась, терраформировалась и становилось пригодной для существования всё большего количества людей. Легран появился на свет в составе последней партии привезённой с Земли и инициированной в 2363 году. Таким образом, сейчас, в 2456-й год от Рождества Христова, ему было девяносто три года, из которых сорок он провёл в обратном перелёте «Луча надежды» из звёздной системы Дракона в Солнечную систему.

И вот наступил долгожданный день прибытия в пункт назначения. Торможение закончилось, и на всём корабле на полчаса, до запуска карусельного механизма, создающего искусственную гравитацию за счёт центробежной силы, воцарилась невесомость.

Тут-то и наступило самое горячее время для помощника капитана.

И сколько ни говори, сколько ни предупреждай, сколько ни заставляй заучивать инструкцию, всё равно найдутся индивиды, нарушающие элементарные правила техники безопасности. Переход в состояние невесомости не слишком опасен, в отличие от момента запуска карусельных двигателей, когда тела обретают вес. Причём чем дальше от центра корабля эти тела находятся, тем больший вес они обретают. Как и сорок лет назад, на старте, кто-то чего-то не закрепил или не пристегнулся сам, и вот тебе придавленные пальцы, ушибы мягких тканей или даже сотрясение мозга.

На этот раз имел место вопиющий случай. Парочка стошестидесятилетних космобиологов решила произвести некий контактный эксперимент в невесомости, но получаса им не хватило. Видимо, слишком увлеклись научными изысканиями, в результате грянулись с высоты двух метров на жёсткую поверхность, да так, что у девушки треснул таз, а парень половой член вывихнул. Леграну пришлось с помощью четырёх матросов вызволять страдальцев из подсобного помещения и доставлять в медицинский отсек.

Вправляя вывих, Хельга, у которой также выдался очень непростой денёк, заметила:

– Если бы вы внимательно прочитали вступление к моему трактату «Любовь в невесомости», этой неприятности удалось бы избежать.

А капитан, выслушав доклад старпома о чрезвычайном происшествии, пробурчал:

– Взрослые, казалось бы, люди… Но это ещё что, вот во время первого перелёта одна девушка так чуть насмерть не подавилась, а её дружку пришлось полгода новый орган отращивать. Воистину неудобно спать на потолке, можно и хрен сломать.

После завершения манёвра капитан распустил свободный от несения вахты экипаж.

Для предупреждения депрессии и клаустрофобии психологи рекомендовали всем обитателям «Луча надежды», а особенно, живущим в модулях эконом-класса, больше времени проводить в самых просторных помещениях корабля: в оранжереях климатрона, на рекреационной палубе, в игровых зонах и кают-компаниях. Активнее общаться друг с другом, принимать участие в общественных мероприятиях, как культурных, так и спортивных, которые постоянно устраивались на корабле.

Ещё одной отдушиной для людей, десятилетиями не имеющих возможность поменять место жительства, были аромобары. В них подавали обонятельные коктейли. Их изысканные ароматы вызывали выделение эндорфинов, а психомодуляторы, содержащиеся в формуле, могли добавить таких положительных свойств, как внимание, терпение, концентрация – в зависимости от выполняемой задачи. По сути являлись наркотиками, но без вредных побочных эффектов: передозировок и привыкания – ни физического, ни даже психического.

Однако самым главным спасением от скуки, рутины и клаустрофобии был гипносон. У каждого обитателя корабля в черепной коробке имелось биоэлектронное устройство, которое в моменты бодрствования выполняло коммуникационные функции. Через него люди «мысленно» связывались друг с другом и с бортовым ИИ. Это во время бодрствования. А во время сна устройство внушало своему владельцу волшебные грёзы, в которых он мог оказаться где угодно и когда угодно: в реалистичных или сказочных декорациях. Эти переживания были настолько натуральны, что при желании космический путешественник был в состоянии представить себе, что его существование на космическом корабле – это сон, а то, что происходит в гипносне, – настоящая жизнь.