Тут её осенила какая-то мысль, дающая надежду.

– Постой! Но что будет, если люди узнают, что ты победил их любимого герцога нечестно? Захотят ли они видеть тебя своим сюзереном?

– Мне не стоит труда сказать правду, что я не знал о том, что доспех его повреждён. К тому же они видели, что вашего последнего избранника я победил в честном бою.

Маргарет зарыдала. Закари поклонился и вышел с тяжёлым сердцем – ему нелегко далась роль сурового инквизитора.

Полусотня всадников во главе с Закари двигалась в густом лесу из огромных и мрачных деревьев. Несмотря на ясный солнечный день, здесь было сумрачно и пахло прелью. Всадники подавленно молчали, всех тяготили дурные предчувствия – об этих лесах ходила дурная слава. Подавляла ещё и тишина, ватой набившаяся в уши. Бертран пытался балагурить, чтобы развеселить парней, но слова его как будто поглощал мягкий мох, которого вокруг было так много: не только стволы, но и всю землю между ними вместе с перепутанными корявыми корнями укрывал он старым, дырявым одеялом. Оруженосец скоро утомился и замолчал, но к меху своему стал прикладываться чаще.

Вдруг послышались приближающиеся крики, треск ломаемых веток и топот ног.

Закари приказал воинам спешиться и развернуться в оборонительный порядок.

Вскоре из-за деревьев выбежали люди, одетые как лесные разбойники, собственно, потому, что таковыми и являлись.

– А ну стоять! – закричал Закари. – Кто такие?

Увидев рассыпавшихся в цепь, закованных в латы воинов, разбойники остановились.

– Мы повстанцы из отряда Питера Одноглазого. А ты кто?

– А я новый правитель герцогства Альбрукского.

Разбойники загалдели:

– Ты, малый, часом ничего не перепутал?

– А я его помню. Это он тогда с гонцовой сумкой от нас сбежал.

– Да. А потом Альбрукский замок отстоял.

– Может, и правитель, конечно, но что-то больно странно это…

– А ничего, что хератень эта нас сейчас нагонит?

– Бежать надо, братцы!

– А ну с дороги, не то не сносить вам голов, олухи альбрукские!

Закари поднял руку.

– А ну тихо! Питер где? Он мне нужен.

В ответ опять понеслась разноголосица:

– А нету больше нашего Питера.

– Был Питер, да весь вышел.

– Сожрал его монстр.

– Нужен, видите ли. Ну и иди, доставай его из пасти!

– Бежать надо, братцы!

– С дороги, пентюхи!

Закари пришлось напрячь связки, чтобы перекричать их.

– Ну-ка, кто у вас самый толковый? Выйди, расскажи, что за монстр?

Вперёд выступил небольшой человечек с луком за спиной едва ли не с него самого длиной и посыпал скороговоркой:

– Не знаю я, что за монстр. Не видывал таких никогда и слыхом о таких не слыхивал. На озверевшее дерево походит. И стрелы его не берут наши. А он, знай себе, людя́м бошки в миг откусывает и ветками махает так, что ветер поднимается, аж с ног валит. А коли охота тебе на него полюбоваться, так оставайся. Только знай, что это последнее зрелище для тебя и твоих людей будет. А нам дозволь пройти, мил человек. Нам ещё жить не надоело.

У герцога перекосилось лицо от гнева.

– То есть вы, трусы, бросили своего предводителя?! Не так прост Питер, чтобы дать сожрать себя какому-то тупому монстру. А ну за мной все!

Бертран шепнул ему на ухо:

– Ваша светлость, сдаётся мне, неспроста они все перепуганы не на шутку. У Питера в отряде далеко не самые робкие парни в королевстве. Надо бы разузнать сперва, в чём там дело, разведать. Может, медведь, а может, и взаправду монстр. Если монстр, то помозговать надо в спокойной обстановке, как с ним совладать. Велите отступить.

– Опять труса празднуешь, старик? – заносчиво, как и подобает герцогу, выпалил Закари.

Оруженосец покраснел от обиды.

Гвидо, который находился поблизости и слышал этот разговор, поспешил вмешаться:

– А Бертран ведь прав. Зак, что за юношеская горячность? Она не к лицу герцогу.

– Прости, Бертран. Гвидо прав – я погорячился, – одумался Закари.

Оруженосец лишь запыхтел и отвернулся.

Тут со стороны чащи донеслись тяжёлые шаги и такой жуткий то ли рёв, то ли визг, от которого кровь мгновенно застыла в жилах.

Люди заволновались, и теперь не только разбойники.

– Я узнал этот крик. Это анкелода́г. Бежать надо, Зак! Просто поверь мне, – глаза повара выразили нешуточную тревогу.

– Хорошо. Будь по-вашему, – с досадой процедил баронет. – По ко́ням! Отступаем.

Вечером у костра состоялся военный совет. На нём присутствовали: герцог Альбрукский, кулинар Гвидо, «самый толковый» из повстанцев по имени Конрад и уже очень пьяный оруженосец герцога Бертран.

Для начала Гвидо рассказал, что ему известно об анкелодагах.

Это абсолютно бессмысленные существа, не несущие в себе ничего кроме звериной злобы. Имеют эти твари в себе два начала: животное и растительное. На ночь анкелодаг пускает корни возле какого-нибудь водоёма, реки, озера или болота и тянет из земли всё, что ему нужно для поддержания жизни в его растительной древесной части. А днём, когда под действием солнечного света в нём просыпается животное, он начинает охоту на живых существ. Для их поглощения есть у него дупло на передней части ствола. Причём анкелодаг использует в пищу только головы, потому что именно в мозгах содержатся нужные вещества для поддержания его животной составляющей. Глаза закрываются веками из непробиваемой коры, однако и сама оболочка глаза очень прочна.

– Точно! – подтвердил Конрад. – Я лично пустил стрелу в самый центр его зрачка. Она отлетела, как от каменной стены. А один из наших всадил ему в глаз болт из арбалета. Он застрял, как заноза, и монстр просто смахнул его веткой.

– Можно пробить его глаз только из баллисты, проводились такие опыты, но у нас нет баллисты, – задумчиво проговорил Гвидо. – И доспех твой волшебный, герцог, против него, что ореховая скорлупа для щелкунчика.

– Пока мы баллисту сюда притащим, он полкоролевства сожрёт, – прикинул Бертран.

Повар поведал ещё, что обоняние у анкелодагов отсутствует, слух слабый, но они очень тонко чувствуют вибрации земли, особенно ночью, когда пускают в неё корни, поэтому к ним невозможно подобраться незамеченным. Единственное, чего они боятся, – это огонь. Но чтобы поджечь анкелодага, огня должно быть очень много, за ночь монстр весь пропитывается водой.

– Откуда ты всё это знаешь, Гвидо? – удивился Закари.

– Я же говорил, мой дед был знахарем. Его ещё называли колдуном или ведьмаком, но это люди несведущие – ведь он носил крест и ходил в церковь. Так вот он готовил меня себе на смену. Многому научил, многое заставил прочесть. А я захотел стать кулинаром. Но в последнее время во многом из-за того, что познакомился с тобой, Закари, мне всё чаще приходится прибегать к знахарству.

– Так чего проще? Давайте запалим лес, и дело с концом! Чёртов мох полыхнёт так, что ни одной древовидной твари не уцелеть, – обрадовался своей сообразительности Бертран.

– Погоди, – остановил его герцог. – А откуда берутся эти твари?

– Вот! Хороший вопрос, – Гвидо задрал палец кверху. – Анкелодаги появляются в результате колдовских чар. Ведьма опаивает волшебным отваром человека, которого хочет таким образом извести, и он превращается в монстра. В связи с этим у меня к тебе несколько вопросов, Конрад, – повар посмотрел на лучника. – Первый. Где Пропаганда?

– Шут её знает. Она, как обычно, в случае чего в сову сразу обращается и улетает, – ответил, подумав, Конрад. – Вчера они с Питером о чём-то повздорили, она выскочила из его палатки с проклятиями на устах, и только крылья захлопали.

– Понятно. Второй вопрос. Откуда появился монстр?

– Наверное, из лесу вышел. Откуда же ещё? – пожал плечами лучник.

– Спрошу по-другому. При каких обстоятельствах его впервые заметили?

– Да при таких, что он стал хватать наших ребят и бошки им откусывать. Там такая суета началась, что ты… Я сам не видел, но говорят, что он из палатки Питера выломился и давай хватать всех подряд.