– Ты же пойдёшь со мной, Сильвия? – произнёс он с мольбой в голосе.

Она отреагировала резко:

– Мне ещё позавчера не понравились твои оппортунистические рассуждения о научно-техническом прогрессе. И вот результат: у тебя перед носом морковкой поводили, и ты готов, как осёл, бежать за новым хозяином. Ты же почти от нарколептической зависимости избавился. Неужели Док зря с тобой возился? Он очень гордится тобой, говорит, у тебя небывалый прогресс. Ещё неделя, и ты сможешь спать сам, без лекарств.

– Сильвия, тебе не нужно здесь оставаться. Чем вы отличаетесь от пчёл, если подумать? Та же жизнь в режиме, то же отсутствие денег, за пчёл их получают бюро по трудоустройству, за вас – старосты. Изгои отрицают и бога, и прогресс – что тогда остаётся у человека? Удовлетворение животных потребностей организма? Любительские спектакли, выпивка и похабные танцы вместо волшебных снов?

Её лицо стало жёстким, а глаза грустными.

– Если тебе на меня наплевать, прошу, поговори с Илаем перед уходом. Может, он сумеет убедить тебя одуматься.

– Мне не плевать. Ты прекрасно об этом знаешь. Если бы мне было всё равно, разве я стал бы тебя уговаривать пойти со мной?

Сильвия сердито молчала, отвернув лицо.

Он поднялся со своего места.

– С Илаем я, конечно, поговорю. Прощай.

Закари вышел из столовой и решительно зашагал к корпусу управления ТЭЦ. Он решил открыть старосте изгоев всё, что у него на уме, то, что объяснял ранее Сильвии и Доку про фашизм и прогресс… Он решил не врать, не притворяться. Потому что его реальная жизнь происходит здесь и сейчас, и он не будет ни прогибаться, ни подстраиваться, чтобы получить какую-то выгоду для себя.

Илай встретил его приветливо.

– Поздравляю, Зак, тебе не нужно ждать до конца месяца, ты можешь стать полноценным членом нашей общины хоть с сегодняшнего дня. Сильвия утром поручилась за тебя, – тут староста подмигнул. – Выглядела она очень счастливой, я её давно такой не видел.

– Она мне не сказала, – расстроился Закари. Дальнейшее произнёс, стараясь звучать как можно мягче. – Вы мне не подходите, Илай. Я не хочу быть частью общества, в которое входят только избранные, причём по наследуемому признаку…

Дальнейший разговор был тяжёлым и непродуктивным. Дискуссии не получилось. Илай слушал Закари, и постепенно лицо его выражало всё большее и большее презрения к собеседнику.

В итоге староста заключил мрачно:

– Уходи и не возвращайся. Ты не просто нам не подходишь – ты враг. Вечером тебя отвезут туда, где подобрали.

Закари вернулся в изолятор и зашёл без стука в палату Буратино.

– Ну их всех к чёрту!

– Что и требовалось доказать, – радостно произнёс мальчик. – Иди за мной и ничему не удивляйся.

– Что, прямо сейчас? Но куда мы пойдём? Староста сказал, что меня вечером отвезут…

– А ты что-нибудь слышал про пчёл, побывавших у изгоев, а потом вернувшихся в улей? Хотя бы в виде баек или анекдотов? Нет? Тогда пойдём-ка лучше прямо сейчас.

– На что ты намекаешь? Я не верю, что изгои такие коварные и кровожадные.

– Допустим. Но как я уйду с тобой? Что если они решат, что ты маньяк-педофил и заморочил голову бедному ребёнку? Доверься мне. Договорились?

Закари пожал плечами.

– Хорошо.

Когда они проходили мимо открытой двери кабинета Дока, тот увидел их и спросил:

– Куда это вы?

– Прощай, Док! Спасибо тебе за всё. Извини, что старания твои были напрасны, – с чувством произнёс Закари.

– Я уже всё знаю. Жаль, конечно… От нас редко уходят, – огорчился Док. – А куда идёт Энтони?

– Он хочет меня проводить.

– Но Илай сказал, что ты уедешь вечером… Погодите, – Док заговорил через третий глаз. – Илай, тут Закари уходит. Да, сейчас. Мальчик хочет его проводить.

– Быстрее, Зак, – Буратино потянул Закари за штанину.

Они поспешили к выходу.

Закари хотел было проследовать к проходной, но Буратино бросил отрывисто:

– Нет, нет. Не туда. За мной. Там не пройти.

И припустил бегом по направлению к пирсу.

Закари удивился, но решил довериться искусственному интеллекту и побежал за ним.

Краем глаза он заметил, как из корпуса управления вышел Илай. Он посмотрел на беглецов, закричал что-то, замахал руками и побежал за ними. Вскоре со стороны проходной показались ещё несколько человек и тоже кинулись в погоню.

Закари и Буратино успели достигнуть пирса и пробежать по нему метров двести, когда погоня начала настигать их.

– Оставь мальчика и можешь уходить! – крикнул Илай.

Тут Буратино остановился, крикнул: «За мной!» и, ни секунды не раздумывая, рыбкой сиганул в воду, до которой было несколько метров. Закари замешкался было, но толпа уже набегала, и он тоже прыгнул. Но неумело, ногами вниз. Сначала хотел нырнуть вниз головой, но в последний момент испугался. Когда-то он прыгал с Ниагарского водопада, но в реале оказалось гораздо страшнее, потому что могло по-настоящему плохо закончиться. Закари приводнился не очень удачно. В полёте тело его изогнулось буквой «Г», и при ударе о воду из его лёгких вышибло весь воздух. Он стал отчаянно барахтаться, как будто ползком выбираясь из норы. Перед глазами уже поплыли тёмные круги, но тут голова оказалась на поверхности, и он стал судорожно глотать воздух.

Рядом бултыхался Буратино.

– Как ты?

– Нормально. Что? Теперь? – выдавил Закари, дышать и говорить было трудно, грудь болела, горело лицо.

Изгои что-то кричали наверху, но прыгнуть за ними никто не решался.

Тут метрах в десяти от них вздулся водяной горб, потом вода расступилась, и на поверхности показался какой-то аппарат, очертаниями похожий на спину морского животного, с прозрачным колпаком каплевидной формы вместо плавника. Буратино поплыл к нему, сделав знак следовать за собой. Когда они приблизились, Закари заметил на чёрном глянцевом фюзеляже золотой логотип в виде старинного ключика. Колпак отъехал, и они влезли внутрь аппарата. Там оказались два сиденья. Колпак закрылся с шипением. Аппарат начал двигаться перпендикулярно пирсу. Он постепенно набирал скорость и поднимался над водой. По сторонам от кабины из-под воды показались короткие крылья с двумя поворотными турбинами на концах. Турбины заняли вертикальное положение и взвыли, аппарат оторвался от поверхности моря и стал набирать высоту.

Буратино не производил никаких видимых усилий для управления машиной.

– Это гидротурбоплан. Две турбины на крыльях, одна в хвосте, – пояснил он. – Моё изобретение. У него собственный ИИ, он управляет собой сам.

Мальчик содрал с себя мокрую белую изгойскую одежду и переоделся в чёрный комбинезон. Кабина была достаточно тесной для таких манипуляций, и Буратино норовил заехать локтем в лицо Закари. Тот отворачивался и закрывался руками.

– Извини, но для тебя сухой одежды нет, – огорчился Буратино.

– Ничего, тут тепло, просохну, – утешил его Закари. – Слушай, я тут по странной ассоциации анекдот вспомнил. Рассказать?

– Конечно! Это то, чему я хочу научиться, – человеческий юмор. Раньше, до того, как я попал в это тело, я совсем не понимал его. Теперь, мне кажется, это чувство начало развиваться.

– Буратино приходит к папе Карло и говорит: «Папа Карло, папа Карло, я женюсь!» «Поздравляю, сынок!» «Но папа, я же женюсь». «Так молодец! На ком же?» «На Мальвине». «Хороший выбор, одобряю». «Но папа…» – не отстаёт Буратино. «Да что же ты от меня-то хочешь?» «Ну хоть гвоздик прибей».

Буратино подумал немного и рассмеялся.

– Я понял юмор! Это про член. Меня самого смешит этот ниппель для отвода жидких отходов жизнедеятельности.

– Если очеловечивание не отстанет от взросления, лет через восемь этот «ниппель» будет пытаться управлять организмом. Серьёзная конкуренция для искусственного интеллекта.

Буратино залился полусумасшедшим детским хохотом.

– Вот, – проговорил он, когда приступ прошёл. – Это твоя плата за всё, что я для тебя делаю – ты должен научить меня шутить.