— Орен, есть ли здесь комната, в которой я и Леди Катриа могли бы отдохнуть?

— Конечно. — Орен улыбается и склоняет голову. — Мне кажется, я знаю одну неиспользуемую комнату для гостей, которую мы заметили, когда искали старые реликвии Авинесса. Я могу провести вас к ней.

— Будь добр.

— Дэвиен, ты им нужен. Я могу просто прилечь на часок и...

В самый разгар моих возражений он подхватывает меня обеими руками и заключает в объятия. Я не замечаю любопытных взглядов придворных, которые задерживаются в главном зале, наблюдая за тем, как их новый король вступает в свои права. Интересно, что они думают обо мне? Если в их сплетнях я уже стала человеческой наложницей короля.

— Возможно, ты не единственная, кто хочет улучить момент для нас двоих. — Он лукаво улыбается, не обращая внимания на мою неуверенность, и выходит вслед за Ореном из главного зала.

Мы идем в другом направлении, нежели в прошлый раз, когда я исследовала замок. Вместо того чтобы идти направо по коридору, мы идем налево. На стенах, где, как я предполагаю, когда-то висели гобелены Болтов, — голые участки. Некоторые из них уже заполнены новыми произведениями искусства, другие еще ждут своего часа.

Орен открывает дверь и обнаруживает уютную спальню.

— Эта подойдет?

— Прекрасно. Проследи, чтобы нас не беспокоили, если это не срочно.

— Конечно. — Орен склоняет голову и закрывает дверь.

Я мгновенно осознаю, как мы внезапно оказались одни. Точно так же, как я чувствую каждый удар его сердца через рваную рубашку, в которую он одет. Мы замираем в центре комнаты, он обнимает меня, а я просто смотрю ему в глаза. Без слов он несет меня к кровати и укладывает на нее.

Между нами нет необходимости в словах. Если бы мы заговорили, нам пришлось бы говорить о сложных обстоятельствах, в которых мы оказались, обо всех неудобных истинах, которые нас окружают. В частности, о том, что он теперь король фейри, и мне очень скоро придется его покинуть.

И все же, когда он двигается надо мной, я чувствую себя... волшебно. Несмотря на то, что я прижалась спиной к кровати, я словно парила. Наши тела движутся вместе в танце, который знаем только мы — мы его придумали. Наши восхищенные вздохи, ахи и стоны поют хор, созданный только для наших ушей.

Мы отбрасываем все остальное и сосредотачиваемся только друг на друге, раз, два, три раза, пока не остаемся потными и сытыми в бездыханном экстазе. Я провожу пальцами по его груди, прослеживая изгибы мышц. Он ловит мою руку и подносит ее к своим губам, с любовью целуя кончики моих пальцев.

— Я хотел бы остаться в этой постели навсегда, — пробормотал он.

— У тебя есть целое королевство, которым ты должен управлять.

— Королевством, которое не мое, — грустно говорит он.

— Если там есть наследник более истинный, как Болтовы могли не найти его? — Я игнорирую то, что Болтов сказал мне перед смертью. — Может быть, этот наследник не хочет, чтобы его нашли. Может быть, они не хотят ответственности. А может, они сами не знают, кто они такие.

— Дело не в том, чего мы хотим, а в нашем долге перед нашим народом. Только истинный наследник может носить корону и управлять всеми частями великой силы Авинесс.

Я даю ему усталую улыбку.

— Делай, что должен, но знай, что я уверена в тебе и только в тебе.

— А твоя уверенность — единственное, что имеет для меня значение. — Он снова целует кончики моих пальцев и делает паузу, отказываясь смотреть мне в глаза. — Скажи мне, Катриа, как ты себя чувствуешь?

— Устала, но, думаю, это неудивительно.

— Магия из тебя уже вышла. Нам придется вернуть тебя в твой мир, пока ты не увяла до конца.

Я знала, что это произойдет, но от того, что он это скажет, легче не стало.

— Мир жесток.

— Я все равно буду навещать тебя при любой возможности, клянусь.

На короткий миг я предаюсь этим фантазиям. Я думаю о лете на лесной поляне, когда я сижу на пне и играю для него на своей лютне. Я представляю себе зиму, когда я сижу у костра и планирую, что мы посадим в саду следующей весной. Я думаю о том, как он приезжал ко мне в это поместье, как будто он жил на соседней улице и нас разлучило мелкое неудобство — например, ему нужно было жить ближе к городу по работе, — а не реальность того, что мы существуем в разных мирах.

— Я бы хотела этого, но ты должен также исполнять обязанности короля фейри в течение всего времени, пока ты здесь. А это может означать, что тебе придется взять стратегическую жену.

— Если я буду королем фейри, я буду делать то, что захочу, — настаивает он. Я не хочу указывать на то, как сильно изменилась его позиция по этому вопросу, и оставляю эту мысль в качестве личного удовольствия. — Или, может быть, я скоро найду истинного наследника. И когда они утвердятся на троне, я приеду и буду жить с тобой в Мире Природы вечно.

Это прекрасная фантазия. Но я-то знаю, что лучше. Этой любви, какой бы значимой она ни была, не суждено длиться долго.

В дверь постучали, и Орен сказал:

— Милорд, то есть, Ваше Величество, начали прибывать фейри, утверждающие, что они наследники рода Авинесс, и требующие примерить корону. Как вы хотите, чтобы мы поступили?

Дэвиен тяжело вздохнул.

— Я думал, у меня будет больше времени.

— Долг зовет, — напомнила я ему с застенчивой улыбкой.

— Я вернусь, как только смогу, любовь моя. — Он целует обе мои руки, а затем кричит в сторону двери: — Я буду через минуту.

Дэвиен встает и начинает одеваться. С каждой одеждой, покрывающей его нетронутую плоть, моя грудь становится все теснее и теснее. Я думаю, не в последний ли раз я прикасаюсь к нему, целую его. Я настолько погрузилась в свои мысли, что его рука уже лежала на дверной ручке, когда я пролепетала:

— Я люблю тебя.

— Что? — Дэвиен несколько раз моргает на меня.

Я сажусь, прижимая одеяла к груди, хотя сейчас скромность кажется таким глупым понятием между нами.

— Я люблю тебя, Дэвиен, — повторяю я, тщательно выговаривая каждое слово. Я надеялась, что скажу это в более значимый момент. Но наше время быстротечно, и каждая секунда, прошедшая без моих слов, — трагедия.

— Ты же вроде поклялся, что никогда не влюбишься?

— Один мудрый человек научил меня, что я не знала, что такое любовь, когда давала это обещание, — уклончиво отвечаю я. — И, кроме того, я думаю, что когда я давала себе это обещание, я думала о человеческих мужчинах... Ты не относишься к этой категории. Так что я не нарушаю ни одного из своих старых обещаний.

Он усмехается и через мгновение снова оказывается на кровати, обнимает мое лицо обеими руками и снова и снова приникает губами к моим губам.

— И я люблю тебя; я всегда буду любить тебя.

Мы дышим вместе, наслаждаясь тем всплеском эмоций, который вызывают эти три слова. Но слишком скоро он отпускает меня. Дэвиен улыбается мне. В его глазах искрится тоска, как будто он хочет остаться. Но он уходит... и я понимаю, что это будет моей жизнью до конца моих дней.

Я буду тосковать по мужчине, которого никогда не смогу иметь. Мужчина, который всегда будет уходить из комнаты и из моей жизни в мир, частью которого я не являюсь. И я буду жить одна, в пустом помести, со знанием о мире, в который никто из людей не верит и не поверит.

Часть меня благодарна, даже до сих пор, за то, что я знаю эту любовь, эту полноту.

А другая часть меня медленно увядает по причине, совершенно не связанной с магией... уже раздавленная непостижимым одиночеством, которое меня ждет.

ГЛАВА

3

8

Я думала, что сразу же отправлюсь в мир людей. Но Дэвиен был настолько занят, что с точки зрения логистики это оказалось невозможным. Он настоял на том, что именно он будет сопровождать меня, когда мы в конце концов вернемся. По этой причине ни Шайе, ни Орену, ни Джайлсу, ни Холу не было дано разрешения проводить меня через Фэйд, что и стало причиной задержки.