— Я тоже никогда. — Его рот искривляется в облегченной улыбке. — Сегодня мы будем друг для друга учителями и учениками. — Он наклоняется, чтобы прикоснуться своими губами к моим.

— А что, если я тебе не понравлюсь, когда ты увидишь меня настоящую? — спрашиваю я между дрожащими губами. Я еще не показала ему шрам на спине. Он лишь мельком видел раны, которые я до сих пор берегу.

— Я увидел тебя настоящую в первый раз, когда ты вошла в мою дверь. Я увидел твою душу и влюбился в нее. Так что ничто в смертной оболочке, в которой она заключена, не может заставить меня любить тебя меньше. — Он так уверен, так уверен в себе, что я ослабляю хватку. Мои руки возвращаются на его бедра. — Верь в мою любовь, в меня. Я никогда не нарушу этого доверия.

Следующий поцелуй, который он дарит мне, глубже всех предыдущих, медленнее и увереннее. Он вдыхает, когда я выдыхаю, перехватывая мое дыхание и вместе с ним мои сомнения. Я еще больше отдаюсь ему.

Я хочу его. Я хочу его всего. Если эта ночь — последняя настоящая ночь, которую мы проводим друг с другом, то я твердо намерена отбросить все сомнения и наслаждаться им, пока он у меня есть.

Руки Дэвиена покидают мое тело. Я тихонько застонала. Он усмехается.

— Я не хочу, чтобы тебе было холоднее, чем сейчас. — Он роется в седельных сумках, достает одеяло и бросает его на стол.

— Я горю, — шепчу я.

Он хватает меня за бедра и толкает на стол. Мои ноги инстинктивно обхватывают его. Ощущения великолепны. Мое сердце пульсирует и начинает вести мелодию, которую можем петь только мы.

Он лежит на мне, его присутствие требует каждого сантиметра моего внимания, как будто его и так нет. Я сдвигаюсь, ложась на спину, освобождая ему место на большом каменном столе. Дэвиен проводит пальцами по моим волосам, расчесывая их, и смотрит на меня сверху вниз между поцелуями, словно я воплощение богини.

Затем, взглядом, обещающим тысячу желаний, невыразимых при свете дня, он движется вниз по моему телу, снимая одну за другой оставшиеся одежды, разлучающие нас, и заменяя их поцелуями. Приподнявшись на локтях, я смотрю на него снизу вверх, пока он слегка покусывает каждую из моих тазовых костей. Он смотрит на меня стеклянными глазами с тяжелыми веками. Затем медленно, целенаправленно он проникает между моих ног.

Прежде чем я успеваю произнести хоть слово робкого протеста, он напоминает мне, что время скромности давно прошло, поцелуем, от которого у меня перехватывает дыхание, и я со стоном вдыхаю его обратно. Пальцы ног подгибаются. Он держит меня в лимбе экстаза, которого я никогда раньше не испытывала. Горячий. Нарастающий. Вырваться из него можно только с криками наслаждения.

Это то, чего я хотела. Это была та разрядка, которую я искала. Вот почему всех наших украденных поцелуев было недостаточно. И никогда их не могло быть достаточно.

Я сползаю со стола, кулаки вязнут в одеяле. И тут же с криком падаю вниз. Я ломаюсь так, как никогда не думала, что это возможно, и падаю в блаженство, настолько всепоглощающее, что кажется, будто это первое настоящее чувство в моей жизни.

Дэвиен выпрямляется, облизывая губы в ухмылке. Он снова нависает надо мной. Располагается между моими бедрами. Наши глаза встречаются. Я вижу волнение, нерешительность, нервозность — все эмоции, которые я разделяю.

— Ты уверена? — спрашивает он. — Если у тебя есть сомнения, мы остановимся.

— У меня много сомнений... по поводу всего, кроме этого момента. Я хочу тебя, Дэвиен, — повторяю я про себя.

Он подается вперед. Напряжение, боль, внезапный щелчок боли. Я вздрагиваю, а он замирает.

— С тобой все хорошо?

— Я в порядке, — успокаиваю я его.

К счастью, он верит мне на слово и не останавливается. Мы вдыхаем в тандеме, когда его бедра прижимаются к моим. Мое дыхание становится тонким и неглубоким, пока я привыкаю к его ощущениям. И когда я готова, он двигается. Никогда еще я так не ощущала его сильного, уверенного присутствия, как в эти первые несколько движений. Я также не представляла, насколько горячим может стать центр в моем животе.

Мы двигаемся вместе, задыхаясь от желания, как одно целое. На этот раз, когда происходит крушение, мы падаем вместе. Он приземляется в моих объятиях, и мы с ним оказываемся в экстазе и восторге. Чистая радость вырывается наружу в виде смеха, когда он отстраняется, и мы обмениваемся улыбкой — интимным пониманием, которое под силу постичь только влюбленным.

— Это было... Это было... — Я с трудом подбираю слова.

Чувственная ухмылка медленно расползается по его губам.

— Это был всего лишь первый раунд.

Дэвиен снова приникает к моему рту, и мы снова погружаемся в муки блаженства.

ГЛАВА

2

8

Я просыпаюсь задолго до рассвета, поэтому успеваю увидеть, как солнечный свет ползет по комнате и согревает щеки Дэвиена. Мы плотно укутались в одеяла и объятия друг друга, защищаясь от холода. Я спала крепче, чем когда-либо за долгое время, и проснулась с тонким отблеском блаженства, все еще покрывавшим меня после вчерашних похождений.

Но вместо того, чтобы снова погрузиться в глубокий и беспробудный сон, я решила не спать, чтобы запечатлеть в своей памяти его образ. Это наше первое и единственное утро вместе. Скорее всего, это единственное утро, когда я проснусь в объятиях мужчины. Даже если Дэвиен прав и любовь — не злой яд, которым меня кормила Джойс, я все равно не думаю, что когда-нибудь буду искать ее.

Отчасти потому, что я все еще боюсь влюбиться. Но теперь еще и потому, что мне никогда не найти человека, который знал бы меня так, как знал Дэвиен. Кто видит меня такой, какая я есть, и хочет меня, несмотря на мои шрамы. Который заставляет меня улыбаться одним своим существованием, совершенно нелогичным, невозможным и в то же время прекрасным.

Он вздрагивает, и я чувствую, как разрушается мирное заклятие, наложенное на нас. Скоро мы встанем. Будет одежда, и завтрак, и планирование ритуалов. Я отдам ему магию, которую носила в себе. И тогда единственным способом моего существования в этом мире станет память о короле фейри.

Глаза Дэвиена открываются. Он сонно моргает и поворачивает голову ко мне.

— Доброе утро, — бормочет он, трется носом о мой нос и чмокает меня в губы.

— Доброе утро, — отвечаю я с улыбкой.

— Как спалось?

— Фантастически, а тебе?

— Лучший сон в моей жизни. — Я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он потягивается. Это ощущение наполняет мою пустое и ноющее сердце желанием, которому я пока не могу потакать. — Я начинаю думать, что старые народные сказки о фейри были более правдивы, чем я предполагал раньше.

— О?

— Если бы я знал, что, украв человека и забрав ее в свой мир, я получу такую радость и смогу выспаться лучше всех в своей жизни, я бы сделал это гораздо раньше.

Мой смех эхом отражается от стропил над нами.

— Если бы ты украл любого другого человека, она была бы мертва.

Он поджимает губы.

— Тогда, возможно, я нахожу себя более благодарным, чем мне казалось раньше, за то, что ты украла мою магию.

— И теперь я должна ее вернуть. — Я начинаю отстраняться от него, но когда я собираюсь сесть, его руки обхватывают меня. Он прижимает меня к себе, притягивая обратно. Он обхватывает меня, и я прижимаюсь спиной к его груди. Мы идеально подходим друг другу во всех отношениях, которые только можно себе представить.

— Еще немного, — шепчет он. — Я хочу запомнить все, что связано с этим утром.

— Я не могу отказать тебе, — пробормотала я. Эта мысль все еще приводит меня в ужас. Но я полагаю, что мне не придется слишком сильно смиряться с этой любовью, так как скоро мы окажемся в разных мирах. Это, конечно, один из способов уберечь себя от чрезмерного увлечения.