— Скажите мне, где инструменты, и я сама все починю.

Кажется, он удивлен, что я говорю такое.

— Не позволяйте платью обмануть вас. Я больше привыкла к рабочим брюкам, чем к атласу.

— Мой хозяин дал обет, что Вы ни в чем не будете нуждаться; он позаботится обо всем для Вас. Я прослежу, чтобы все было исправлено, пока Вы едите, — говорит Орен с некоторой неохотой. Интересно, накажет ли его хозяин за то, что он разрешил мне работать? Если бы он хотел позволить мне делать это самостоятельно, но не может.

Мне остается только гадать, кто же на самом деле мой муж.

Орен ведет нас внутрь, ставит мой чемодан на обитую мягким материалом скамью у изножья занавешенной кровати с балдахином. Она стоит напротив большого каменного очага, в котором уже потрескивает огонь. Как и все остальное в этом похожем на замок поместье, обстановка здесь прекрасная и ухоженная.

— Ужин будет через час. Надеюсь, Вы согласитесь поесть раньше, чтобы вернуться в свои покои к закату.

— Все в порядке. Я обычно рано ложусь и рано встаю. — Я улыбаюсь.

Орен только кивает и отходит от меня. Только когда он уходит, я понимаю, что забыла спросить, какой наряд мне надеть на ужин. И.… если это тот случай, когда я, наконец, встречусь с человеком, за которого вышла замуж.

ГЛАВА 3

Ужин проходит в комнате, пристроенной к задней части башни. Это помещение больше похоже на зимний сад, чем на столовую. Заостренные арочные проемы, обрамленные дорогими большими стеклами, открывают вид на темнеющий лес, окружающий заднюю половину поместья. Я чувствую себя бабочкой, запертой в стеклянной коробке и перенесенной в неестественную среду. В этих стенах я в безопасности, но лишь тонкое стекло отделяет меня от чудовищ, обитающих в лесу.

Я смотрю в окна в самом конце комнаты, разглядывая свое отражение в глубине деревьев. Здесь они кажутся старше, чем дома. Нет, поправляю я себя, теперь это место — мой дом.

— Как Вы относитесь к жареному кабану и диким овощам? — Орен несет поднос на предплечье от бокового входа.

— Я не привередлива, когда дело касается еды, — говорю я с улыбкой. У меня было слишком много ночей, когда голод был единственной вещью на моей тарелке, чтобы жаловаться на любое горячее блюдо, поставленное передо мной.

— Хорошо, — говорит он. — У нас нет здесь постоянной еды. — Он делает паузу, ставя блюдо во главе стола. — Это не значит, что еды нет. У нас есть все, что нам нужно. Но меню состоит из того, что дает лес, и того, что можно взять из кладовой.

— Я буду рада помочь Вам добывать пищу, — говорю я, садясь.

Он удивленно смотрит на это предложение.

— Мы не падальщики, копающиеся в грязи в поисках еды.

— Конечно, нет. — Я смеюсь, как будто никогда раньше не была таким человеком. Именно необходимость искать пищу побудила меня искать в библиотеке моего отца книги о местной территории. Именно так я могу отличить безопасный гриб от ядовитого. — Я просто считаю, что лесные грибы очень вкусные. А их поиск — это занятие, которое мне нравится.

Он наливает мне воду и вино из двух отдельных графинов.

— Приму к сведению. — Но из этого ничего не выйдет. Я слышу это по его голосу.

— Хозяин дома присоединится ко мне за ужином? — спрашиваю я.

— Нет, он ужинает в своей комнате.

Я поджала губы.

— Я встречусь с ним после ужина?

— Тогда это будет ближе к закату.

— Он может навестить меня в моих покоях, если будет поздно.

— Это неуместно.

Я выкашливаю вино в свой бокал.

— Неуместно? Разве я не его жена?

— На бумаге, по законам этой страны, да.

— Тогда я думаю, что ничего страшного, если он навестит меня в моей комнате. — Я медленно опускаю бокал, благодарная за то, что моя рука не дрожит настолько, чтобы он стукнулся о стол или пролился.

— Хозяин очень занят.

Чем? Я хочу потребовать ответа. Я уже несколько часов пытаюсь справиться с этой ситуацией как можно более любезно. Но я до сих пор не знаю, кто этот человек, за которого я вышла замуж. Я понятия не имею, как он получил свое состояние, откуда он пришел, чего он хочет и почему ему настолько нужна книга, что он согласен заплатить за жену, лишь бы она у него была.

— Не могли бы Вы передать ему, что его жена будет очень благодарна, если он сможет провести с ней несколько минут до заката? — Я смотрю дворецкому в его черные глаза-бусинки, когда озвучиваю свое требование.

— Я передам. — Он быстро уходит.

Я ужинаю в одиночестве. Кому-то это может показаться неудобным, но я привыкла к одиночеству и времени, проведенному только с самой собой. Более того, в каком-то смысле это предпочтительнее. Тишина постоянна, а одиночество безопасно. Никто не пытается отнять у меня еду. Никто не требует, чтобы я с ним общалась. Никто не пытается столкнуть меня с моего места за столом, чтобы я могла приступить к мытью посуды.

Тарелка пустеет раньше, чем я успеваю оглянуться, и у меня все скрутило в животе. Я ела слишком быстро. К тому же еда более сытная, чем я привыкла. Я откидываюсь на стуле, не по-женски, и поглаживаю выпуклость живота. Давно я не чувствовала себя такой сытой.

Могло быть и хуже, возвращаюсь я к своей предыдущей мысли. Мой муж, похоже, не проявляет ко мне никакого интереса. Это лучше, чем если бы мужчина ожидал, что сегодня вечером я приду к нему в постель, чтобы могла приступить к выполнению своего «долга» — подарить ему наследника его состояния. И, кажется, у меня столько же — нет, больше свободы, чем дома. К тому же, здесь меня никто не побеспокоит.

Орен возвращается, снова отрывая меня от моих мыслей.

— Вы закончили?

— Да.

— Наелись? — Он забирает мою пустую тарелку.

— Более чем. — Я сажусь прямее. — Пожалуйста, передайте повару, что было вкусно.

Он лукаво улыбается и кивает.

— Передам.

— Есть новости от моего мужа? — спрашиваю я.

Дворецкий вздыхает. И снова то, что должно быть простым ответом, заставляет его мучиться слишком долго.

— Я думаю, он сможет найти время, пять или десять минут, возможно. Я разожгу огонь в кабинете в Вашем крыле. Вы можете подождать его там.

Дворецкий быстро уходит, унося посуду. Я встаю и делаю круг вокруг обеденного стола. Я вдруг пожалела, что спросила, могу ли я увидеть лорда Фенвуда. Что, если он расстроен этим требованием? Что, если он не хочет иметь со мной ничего общего, и теперь я только искушаю его гнев? Я останавливаюсь и качаю головой.

Нет, если мне суждено жить здесь и быть замужем за этим человеком, то я имею право хотя бы раз встретиться с ним. Узнать его имя. Если мы не имеем ничего общего друг с другом в течение дня, это прекрасно. Но мы должны хотя бы признать присутствие друг друга.

Собравшись с духом, я выхожу из столовой и направляюсь направо. К моему удивлению, вторая дверь открыта. В очаге потрескивает огонь. Вдоль стен стоят почти пустые книжные шкафы. Справа от него стоит стол, который, как я предполагаю, когда-то находился между двумя стульями, стоящими сейчас спинками друг к другу перед камином.

Я перекрестилась и слегка провела кончиками пальцев по коже. Какое странное расположение кресел... Я размышляю. Вскоре я узнаю, почему стулья стоят таким образом.

Голос прорезает тишину и мои мысли, резонируя глубоко в моем сердце. Он похож на низкий рык волка и пробуждает во мне инстинкт хищника. Беги, призывает меня здравый смысл. Беги отсюда, это не место для тебя.

— Не поворачивайся, — говорит он.

Несмотря на себя, я оглядываюсь через плечо. Инстинкт, правда. Когда кто-то говорит, я смотрю. Я не собирался ослушаться... По крайней мере, не в этот раз.

— Я сказал, не поворачивайся.