Я вытесняю эти мысли из головы и сосредотачиваюсь на музыке. Через некоторое время я начинаю напевать. Дэвиен сидит чуть прямее, тело напряжено.

— Это та песня, которую ты слышишь?

— Да. — По правде говоря, он слышал, как я напеваю, — это гармония, которую моя мать напевала на мелодию. Бессловесные звуки, в которых больше музыки и эмоций, чем чего-то связного.

Дэвиен усмехается и качает головой в недоумении.

— Значит, ты опять была права.

— О чем ты говоришь?

— Это мелодия семьи Авинесс. Она звучала на всех их коронациях. Это одна из древнейших песен фейри. Если ты слышишь ее здесь и сейчас, значит, барьеры, защищающие это место, взывают к магии в тебе.

Я не могу побороть чувство гордости за свою правоту.

— Вот видишь, как выгодно слушать меня. — Я откидываю голову назад и ухмыляюсь. Он крепко сжимает меня и тянет обратно в седло, и моя голова приземляется ему на плечо.

— Если ты еще раз так ухмыльнешься, я не смогу удержаться, чтобы не поцеловать это самодовольное выражение с твоих губ. — Его дыхание обжигает мою шею, а слова звучат глубоко и хрипло. — Считай это твоим предупреждением.

Он отпускает меня, и я снова выпрямляюсь в седле, но деваться мне некуда. От него никуда не деться, пока мы едем вместе. Какое-то время мы были прижаты друг к другу, не оставляя ничего, кроме воображения. Мне удавалось не обращать на это внимания, сосредоточившись на музыке, но теперь он сделал это практически невозможным.

К счастью, он не отвлекает меня больше. Музыка ведет нас к дороге, становясь все громче по мере того, как мы продолжаем идти по булыжникам. Без предупреждения туман рассеивается. Мы врываемся в золотой закат, освещающий укромное озеро и давно забытый замок.

ГЛАВА

2

6

Цитадель напоминает мне поместье Дэвиена в Мире Природы. Архитектура невероятно похожа, хотя и значительно более обветшала. Это место явно было забыто человеком, хотя и не природой.

Небольшой разрушающийся замок возвышается над идеально чистым озером. Я никогда в жизни не видела такой синей воды. Даже на фоне оранжевого заката она светится почти лазурным светом.

Дубы из леса, который мы покинули, исчезли. На их месте стоят массивные, древние часовые из дерева и упорства. Их стволы расходятся от основания и выглядят так, будто под корой у них струящиеся юбки. Горы тоже исчезли.

Я смотрю на западный горизонт, вглядываясь в закат.

— Я никогда не видела такого огромного и бескрайнего неба.

— Я тоже. — В голосе Дэвиена звучит благоговение. — И я никогда не видел ничего столь прекрасного.

Я направляю лошадь ко входу в замок. Двери давно сгнили, и вместо них проем увит виноградными лозами. Мы распрягаемся, и Дэвиен идет прямо к кромке воды, где она соединяется с крепостной стеной.

— Ну, и что мы теперь будем делать?

— Пойдем внутрь, — решает он и возвращается ко мне. — Уже поздно, и нужно завершить кое-какие дела, связанные с ритуалом.

— Завершить? — спрашиваю я.

— Вена смогла проработать большую часть ритуала... но она признала, что нам, возможно, придется внести коррективы, когда мы окажемся в этом месте. Ритуал — это искусство, и мы не знали, как будет выглядеть наш холст.

Мое сердце опускается в холодную воду озера, и я дрожу. Фейри ясно дали понять, насколько важен ритуал для правильной работы их магии... и насколько сложными могут быть ритуалы для создания и совершенствования.

— Как ты думаешь, сколько времени займет корректировка?

— Надеюсь, сутки, не больше. — Дэвиен начинает отстегивать седельные сумки. Я помогаю. — К счастью, моя лошадь была той, на которой мы ехали дальше, так что я не потерял ничего из того, что прислала Вена.

— Представляю, насколько кровавой была бы эта потасовка, если бы мы еще и пытались снять седельные сумки с моей лошади... Бедная девочка. — Я вздыхаю, жалея, что не могу вернуться и найти лошадь, чтобы похоронить ее как следует. Я знала ее совсем недолго, но она сослужила мне хорошую службу.

— Кстати, о крови ты в порядке? — Рука Дэвиена коснулась моего бока. — Я не видел этого, когда мы ехали верхом.

Я смотрю на свой бок, где Аллор уколола меня своим клинком.

— Она была небольшой и уже зажила. — Я просовываю пальцы через дыру в рубашке, чтобы подтвердить то, что я уже подозревала. Кожа уже затянулась; нет ни малейших признаков травмы. — Должна признать, что быстрое заживление — это одна из самых приятных особенностей твоей силы короля фейри. Мне будет этого не хватать.

Он усмехается.

— Если бы я мог позволить тебе сохранить хотя бы часть этой силы, я бы это сделал.

— Ну, если я могу выбирать, то, пожалуйста, отдай мне магическое исцеление. — Я сосредоточиваюсь на седельных сумках, пытаясь скрыть свой шок от такого признания.

Он придвигается ко мне чуть ближе.

— Договорились, но только после того, как я одержу победу над самым кровожадным фейри из всех, что когда-либо ходили по этой земле.

— По-моему, это звучит справедливо. — Я смотрю на него с лукавой улыбкой. Ненавижу, как сильно его лицо делает меня счастливой. Даже когда мир жесток, даже когда смерть и опасность таятся за каждым углом, есть легкость, которую излучает только его присутствие. Я отвожу взгляд от него, пока не потерялась в пьянящих эмоциях. — Надо зайти внутрь... посмотреть, не ждут ли нас друзья. — Надеюсь, не враги. — Я оставлю жеребца в седле, на случай, если нам придется быстро бежать. Одна ночь в седле ему не повредит.

— Хорошая мысль. — Выражение его лица становится серьезным, он смотрит на разрушающиеся стены, сканируя темные окна. Если бы Шайе или Джайлс добрались сюда раньше нас, они наверняка уже пришли бы поприветствовать нас. Гораздо вероятнее, что если кто-то и ждет нас, то это враг. — Я пойду первым. Держись рядом со мной. — Он протягивает руку, и я беру ее.

Мы входим в верхнюю часть Г-образного коридора. Слева от нас — прихожая, полностью заросшая лианами и прочей зеленью, которая ползла по переднему фасаду. Обойдя «Г», мы попадаем в главный зал цитадели.

Справа от нас — лестница, ведущая на второй этаж, слева — огромный очаг. Единственный сохранившийся предмет мебели — прямоугольный каменный стол, установленный перед очагом. Напротив очага — три больших окна, прорезанных в стене, с видом на озеро. Чудесным образом витражи сохранились.

— Это почти как узоры в твоем поместье. — Я перехожу на шепот, подходя к одному из окон, но мои слова все равно разносятся эхом по колоннам и гигантским стропилам, поддерживающим эту огромную комнату. Я легонько провожу пальцем по темным контурам изображений. На каждой второй панели — портрет мужчины или женщины в мерцающей короне из стекла, почти такой же, как та, что была на Дэвиене в ночь праздника в Дримсонге.

— Мой дом и это место были созданы семьей Авинесс и для нее. — Дэвиен тоже рассматривает стекло. Я чувствую тепло, исходящее от него, так как в замке становится холоднее с заходом солнца.

— Корону носят женщины.

— В нашей истории было несколько случаев, когда вместо наследника мужского пола трон занимала женщина. — Дэвиен пожимает плечами. — Последним наследником по прямой линии должна была быть женщина.

— Все говорят так, будто были только короли.

— Так и было в основном. И Болтовы передают корону только среди мужчин своей семьи. Мне кажется, некоторые забывают, что когда-то давно были и королевы.

Я останавливаюсь перед одним мужчиной, который держит корону, а не носит ее.

— Почему она не на его челе?

— Наверное, он один из тех, кто отрекся от престола. — Дэвиен задумчиво поглаживает подбородок. — Стеклянную корону может носить только истинный наследник. Это часть ритуала, наложенного на нее давным-давно семьей Авинесс. Когда первые фейри объединились для борьбы с ранними эльфами и назвали Авинесса своим королем, они поклялись в верности в ходе ритуала, который и по сей день связывает всех фейри с этой короной. Я слышал, что Болтов стал носить корону на своем челе с помощью какой-то иллюзии или темного ритуала, пытаясь заявить, что я не законен. Хотя любой фейри знает правду только по ощущениям.