Чудесным образом у меня до сих пор все хорошо в Мидскейпе. Меня регулярно спрашивают, как я себя чувствую. Но после хорошего ночного отдыха усталость от захвата Верховного суда исчезла из моих костей. Да и еда по-прежнему вкусная. Все это восхищает Вену. Она теперь ест со мной почти каждый раз, задавая неустанные вопросы о каждом вкусе. Однажды она даже попыталась проверить меня, подав мне еду, приправленную сильными специями. Я, к своей досаде, выдержала это испытание.
По существующей версии, магия древних королей находилась во мне так долго, что немного выветрилась из меня. Это дает Дэвиену неожиданную надежду, что, возможно, я смогу остаться. Вена пытается это пресечь, но безуспешно. Дэвиен все еще думает, что он найдет способ дать мне возможность жить в Мидскейпе с помощью силы древних королей, оживляющей старую человеческую магию, скрытую во мне, томившуюся от жизни в Мире Природы.
Но, несмотря на все это, я знаю правду. Я знаю, что в итоге произойдет. И я готовлюсь к этому каждый день. Если уж на то пошло, то мое пребывание здесь становится все более мучительным, чем фантазии. Все труднее и труднее просыпаться рядом с ним по утрам, зная, что мне придется покинуть его. Возвращение в Мир Природы будет очень добрым, когда это наконец произойдет.
Днем Дэвиен занят тем, что не прекращает парад фейри, приходящих примерить корону. Каждая претензия нелепее предыдущей. Поначалу я стою в главном зале в качестве зрителя. Наблюдаю, как каждый мужчина и каждая женщина объясняют, что они каким-то образом, по касательной, возможно, связаны с родом Авинесс. Эти непрочные связи почти так же нелепы, как и их рассказы о том, как они были «потеряны для истории» и «вспомнили о своем призвании».
Дэвиен покорно выслушивает их — терпеливее, чем я когда-либо мог бы быть, — а затем приглашает их подняться на помост вместе с ним. Мужчина или женщина садятся на трон, и Дэвиен опускает корону на их чело. Раз за разом она падает на пол. Естественно, мне быстро надоедает смотреть на этот фарс, и я начинаю исследовать замок. Я не собираюсь ждать, пока он наденет стеклянную корону на каждого фейри в королевстве.
Но неприязнь к их неуважению к стеклянной короне и ко всему тому, что пришлось пережить Дэвиену, чтобы добиться ее, — не единственная причина, по которой я начинаю бродить.
Что-то преследует меня, гонится за мной. Оно являлось мне в самых мрачных снах. Это воспоминание, которое с каждым днем все больше и больше тускнеет, как будто хочет, чтобы его снова забыли. Часть меня хочет забыть. Но другая часть меня помнит ту секунду ясности, которую я обрела осенью.
Так я оказалась в покоях короля — единственном месте, которое до сих пор не изменилось по сравнению с тем, каким его оставил Болтов.
Так я оказалась здесь, глядя в разбитое окно, с колотящимся сердцем. Поздней ночью Шайе нашла тело Болтова. Он пересек Вэйл и попал в Запределье. Но призрак его остался. Воспоминания, с которыми он заставил меня столкнуться, засели в моей голове.
Я прикусила ноготь большого пальца, терзая его зубами. Я не хочу вспоминать. Но я должна. Эта ночь преследует меня уже много лет, и я нахожусь на пороге того, чтобы вспомнить что-то, что кажется мне невероятно важным. У меня снова болит спина, когда я смотрю в небо.
— Что вспомнить? — ругаюсь я и отхожу от окна. Как могут мои воспоминания так искажаться? Что произошло такого страшного, что мой собственный разум отказывается вспоминать подробности? Почему эта истина просто недоступна для меня?
Я мечусь по комнате, разочарование нарастает с каждым шагом, и в конце концов я с ворчанием ударяю по одному из книжных шкафов. Поглаживая костяшки пальцев, я смотрю на книги. Я провожу пальцем по корешкам, зацепившись за пустое отверстие, в котором отсутствовал фолиант.
На каждом из корешков выгравирован символ Авинесса. Восьмиконечная звезда над стеклянной короной, окольцованной лилиями. Я легонько провожу пальцем по натянутой коже, останавливаясь на короне. В таком виде самые верхние копья стеклянной короны выглядят почти как гора.
— Нет, этого не может быть... — вздыхаю я.
— Чего не может быть? — Я вскакиваю, поворачиваюсь и вижу Дэвиена. Он приближается, сложив руки за спиной. Даже без короны он выглядит как король. Его движения с каждым днем становятся все более царственными.
— Я... Вы рано закончили, — успеваю сказать я.
— Я не могу терпеть, когда в этих священных залах появляется еще один человек, изрыгающий полуправду и полунадуманные претензии на легитимность. — Он проводит рукой по волосам, останавливаясь рядом со мной. — Я десятилетиями ждал возможности занять этот трон. Я тренировался, боролся и сражался за возможность принести мир и процветание нашему народу. Видеть, как эти люди появляются на свет, не понимая, что именно они пытаются взять на себя...
Я мягко кладу руку ему на плечо, останавливая его, пока он не успел слишком разволноваться.
— Ты всегда можешь прекратить поиски, — без нужды напоминаю я ему. — И править так, как тебе было предначертано.
— В конце концов, наследник Авинесса был бы найден. В конце концов, какой-нибудь сын или дочь узнают о своей родословной и придут претендовать на трон. Лучше найти их сейчас, когда я могу учить их, когда я пользуюсь уважением народа и могу милостиво передать трон, чтобы обеспечить плавный переход власти. Я найду их, чего бы мне это ни стоило.
Я качаю головой.
— И именно поэтому ты король, которого они не заслуживают.
— Планка была установлена довольно низко, когда я занял этот пост.
— А когда ты уйдешь, она будет гораздо выше.
— Что бы я делал без твоей поддержки? — Он одаривает меня любящей улыбкой. Прежде чем я успеваю ответить, он спрашивает: — Итак, чего же «не может быть»? И зачем ты сюда пришла? — Дэвиен принюхивается, как будто воздух его задевает. — Здесь все еще воняет узурпаторами.
— Я... — Я провожу пальцами по дневникам. Пальцы зацепились за бороздки тиснения на корешке. Я вспоминаю мамину книгу, ее потертый титул и потрепанный переплет. — Когда я упала с Болтовым... у меня было воспоминание о том дне.
— О каком дне?
— В последний раз, когда я упала, — шепчу я.
— В тот день, когда вы с Хелен упали с крыши? — Дэвиен кладет ладонь мне между лопаток, над шрамом.
— Да. — Слово липкое.
— Что ты вспомнила?
— Мне показалось, что я помню полет, — шепчу я. Эта мысль преследовала меня в этих залах.
— Я уверен, что для ребенка падение с большой высоты должно было казаться полетом.
— Нет, я думаю, что я действительно летала. Неуклюже. Не очень хорошо. Но... мы с Хелен никак не смогли бы пережить падение с такой высоты. Я никак не могла поймать ее. — Я продолжаю смотреть на книжную полку. Мой палец все еще зажат в пропущенном месте между дневниками. Я смотрю на кусочки, которые встают на свои места и которые я отчаянно хочу игнорировать. — Иногда, с тех пор как я приехала в Мидскейп, у меня возникали странные ощущения знания, принадлежности...
— Древняя магия королей.
Я бросаю на него разочарованный взгляд. Он не воспринимает меня всерьез. Но я ведь только что говорила о полетах. Я и сама не воспринимала себя всерьез последние несколько дней с подобными мыслями. Но эта проклятая книжная полка заставляет меня выйти из блаженного неведения. Такие вещи больше нельзя игнорировать.
— Но дело не только в этом воспоминании. Например, эти книги. Этой не хватает... Книга, которую ты использовал в ритуале той ночью, была отсюда, не так ли?
— Думаю, да. — Он тихо вздохнул. — Эта книга была одной из немногих, которые когда-либо ускользали от Верховного Двора.
— Что это за книги? — осмеливаюсь спросить я.
— Давным-давно существовал Звездный Двор, провидцы фейри. Для каждого Авинесса они записывали его судьбу на этих страницах с помощью древней магии, которую мог прочесть только сам человек. Каждая книга на этой полке — это потерянный Авинесс... записанный магией, которую Болтовы уничтожили.
