– Ты же почти калека, зачем тебя отправили? У тебя что, братьев нет?

– Был, – хмуро ответил Муту и проводил взглядом прошедшего мимо них одинокого прохожего.

Солнце давно скрылось за горизонтом, и Муту был рад надвигающимся сумеркам. И тому, что старик сейчас не видит его лица.

– Устроился на фабрику грузчиком, таскал ящики, – наконец продолжил он, уже бодрым голосом, – почти полгода работал. Потом колено стало отекать сильно, ходить не мог. Отлежусь пару дней, денек поработаю. Но через неделю начальник сказал идти в кассу за расчетом. Другой работы найти не смог.

– В госпиталь ходил?

Муту скривил губы в усмешке.

– Ходил! Попросили страховку. Сказал – нету! Тогда, спрашивают, на кого счет выписывать? – Его хриплый невеселый смех скорее подошел бы беззубому старику, чем молодому парню. – Хотел бы я иметь счет или страховку! – он с силой отбросил носком ботинка валяющийся на земле окурок.

– Продолжай, – сказал Диего, задумчиво глядя вдаль.

– Пробовал торговать всяким, – Муту замялся, – не моё это, клянчить, за руки хватать.

Он брезгливо поморщился и сплюнул.

– Тут Гаджи подвернулся, видно узнал, что я на мели. Он вечно среди мантеросов[2] ошивается.

– А, это твой друг-грабитель!

Муту вскинул голову, собираясь возразить, но холодный взгляд темных глаз остудил его пыл:

– Да, он. Сказал, есть крупное дело. А мне, если честно, уже все равно было, денег давно не видел. Если бы не Саид и Даким… – Говорить о том, что последнее время жил за счет друзей, не хотелось.

– А в итоге гонялись по парку за девчонкой, – подытожил за него Диего. – Готов биться об заклад, что есть сотня более простых способов грабить людей.

Повисла тишина. Едкие замечания старика больше не задевали. Муту заботило лишь одно: сколько заплатит старик, и было наплевать, чем придется заниматься. Загудели, нагреваясь, лампы в фонарях, и желтый, пока еще тусклый свет, прорезал наступающий сумрак.

– Судя по рассказу, выбирать тебе не приходится. Ну что же, твои проблемы я решу. Но откуда мне знать, что в нужный момент ты не превратишься в перепуганного истукана, как прошлой ночью?

Глядя в сузившиеся глаза старика, Муту не знал, что ответить.

– Не превращусь, –выдавил он из себя наконец, – лучше сдохну.

– Лучше сдохни, – повторил за ним Диего.

И хотя сейчас он совершенно не походил на исчадие ада, Муту вдруг подумал, что все это нереально: парк, странный старик, тусклый свет фонарей. Будто ему снится очередной страшный сон, навеянный бабушкиными сказками. «Осталось, только чтобы старик поднялся, выхватил меч и отрубил мне голову», – хмуро подумал он.

Но вместо этого Диего вытащил из кармана пухлый конверт.

– Аванс.

Муту не колебался ни секунды. Он взял его решительно, словно подписывая незримый договор. Вынул содержимое. Несколько пластиковых карточек, приличная пачка наличных. Налетевший порыв ветра едва не вырвал деньги из рук, заставив Муту стиснуть пальцы. С ужасом он представил, как бегает по ночному парку в поисках разлетающихся сокровищ, и, от греха подальше, запихнул деньги обратно в конверт. Лишь тогда выдохнул с облегчением и принялся рассматривать пластиковые карты.

Их оказалось три, на всех значилось его имя. Первая была удостоверением личности с его фотографией и надписью «REINO DE ESPAÑA»[3] на фоне герба. Второй оказалась пестрая карточка со значком VISA и названием банка, о котором Муту никогда не слышал. На третьей было написано: «Permiso de conducción»[4] .

– Машину водил? – спросил Диего.

С удивлением рассматривая свою фотографию на правах, Муту отрицательно помотал головой. Старик выругался и забрал их назад.

– Поселишься в этой гостинице, – в руках у Муту оказалась визитка отеля, а Диего уже протягивал ему новый смартфон, – пин-код - четыре единицы, потом сменишь. Мой номер в памяти. От своего телефона избавься. Завтра организую тебе консультацию с хирургом.

Муту сидел молча, переваривая услышанное. Поняв, что Диего закончил, он негромко спросил:

– Я должен кого-то убить?

На лице Диего отразилось удивление.

– Я думал, тебе приходилось этим заниматься?

Пухлый конверт распирал карман.

– То была война.

– Делай, что велю и не задавай глупых вопросов.

Диего встал, выбросил газету в урну и, не торопясь, пошел к центральной аллее. Муту закинул рюкзак за плечи и последовал за ним. Свет люминесцентных ламп тускло освещал дорожку. Диего медленно шел по опустевшему парку, и пару раз их обгоняли припозднившиеся туристы.

– Так сложилось, что мне приходится мотаться по миру и разрешать разные ситуации. Такова моя работа, хотя не скажу, что мне это по душе. И обычно я обхожусь без помощников. Но сейчас мне нужно быть в двух местах одновременно, а разорваться я не могу, как ты понимаешь. – Диего помолчал какое-то время, а потом спросил. – Ты когда-нибудь летал на самолетах?

Муту отрицательно покачал головой. Мелькнула мысль, что старик откажется от него и потребует вернуть конверт. Но тот лишь тихо произнес: «Ну да, конечно» и продолжил идти.

Гадая, что это значит, Муту упустил момент, когда Диего остановился.

– Парень, это не твой друг впереди?

У входа в парк маячили темные фигуры, но в слабом электрическом свете, да еще и с такого расстояния, разглядеть лица было невозможно. Лишь когда компания приблизилась, сомнений не осталось. Рядом с худым Гаджи грузно шел, похожий на разжиревшего буйвола, Аруджу. Ростом с Муту, раза в два шире в плечах, и, как поговаривали, все еще смертельно опасный в драках.

Их сопровождали два крепких африканца, которых Муту видел впервые. Сомневаться, по чью душу они пришли, не приходилось.

– Значит, тот пацан присматривал за тобой, – Диего указал пальцем себе за спину.

Муту резко обернулся и успел заметить, тенью скользнувшего за дерево, чернокожего мальчишку.

Старик продолжал стоять в глубине аллеи, там, где разросшиеся деревья ветвями закрывали свет фонарей.

– Ну и что будешь делать?

«Свалить отсюда, да побыстрее!» – думал Муту, наблюдая за приближающейся компанией.

Идущий вальяжной походкой, Аруджу остановился в нескольких метрах. Не поворачивая головы, он спросил на арабском у своих попутчиков.

– Это те, о ком ты говорил, Гаджи? – голос звучал жестко и властно.

Тощий африканец скользнул к вождю и стал быстро шептать на ухо, указывая пальцем то на Муту, то на старика. Аруджу нетерпеливо вскинул ладонь, и Гаджи тут же отошел.

– Муту, да? Я тебя помню, – почти по-дружески начал он, – ты мне казался хорошим парнем, а выходит, воруешь у своих!?

Муту молчал.

– Гаджи говорит ты облажался, и по твоей вине он потерял пятнадцать сотен. Есть, что возразить? – он замолчал, сверля Муту маленькими, глубоко посаженными глазенками. – В таком случае придется возместить. Плюс штраф!

«Какого черта они пялятся на мой карман?» – Думал Муту, едва сдерживаясь, чтобы не прикрыть ладонью спрятанный в нем конверт.

Поросячьи глаза Аруджу превратились в узкие щелки.

– А чтобы усвоил урок наверняка, ребята сломают тебе руку и будут наведываться, пока не заплатишь! – дружелюбным его тон уже не был.

Он повернулся к Диего и заговорил на испанском.

– Сеньор, идите домой, уже поздно. В такое время легко споткнуться и расшибить лоб на ровном месте, – его пухлые губы растянулись в улыбке.

Диего чуть покачал головой и ответил на арабском.

– У меня есть другое предложение!

Муту показалось, что старик решил поторговаться. Видимо так же решил и Аруджу.

– Хочешь заплатить его долг? – Он улыбнулся и понимающе кивнул. – Забота о ближнем! Вы прям истинный христианин, сеньор!

Глаза старика хищно блеснули.

– О нет, милейший! Я просто хотел предложить компромисс.

«Что это он задумал?» – Муту запихнул конверт поглубже в карман.

– Компромисс? – удивился Аруджу

– Да, именно! – Диего подался вперед. – Знаешь почему я не люблю угрозы? Они, как долговые расписки, по которым обязательно придется рассчитаться. Так вот слушай внимательно! Ты сейчас назовешь сумму, и парень заплатит, как тебе такой вариант?