Его качнуло и он с удивленным видом опустился на стул.

Кристина потянула мать за собой.

– Папа, у нас для тебя подарок!

Он встал им навстречу, опираясь о стол. Руки ходили ходуном, по лицу бродила потерянная улыбка.

«Мадре миа, какой он стал! Неужели никто не замечает? – покосилась на мать, но та лишь пожала плечами. – Ну понятно, как всегда – Врачи справятся!»

Кристина дернула ее за руку и прошептала.

– Нужно искать другую клинику, чего мы ждем?

– Лулу, давай не сейчас! – еле слышно ответила мать.

Они обняли отца вместе. Сквозь ткань одежды, что скрывала болезненную худобу, Кристина ощутила, насколько он слаб. Едва сдерживая слезы, она протянула отцу подарок и громко сказала.

– Это от нас с мамой! С днем рождения, папа!

Голос не подвел, он звучал весело и непринужденно. Лишь пальцы, которыми она вцепилась в руку матери, онемели от напряжения.

***

Такси тронулось, увозя девушку прочь. Диего проводил машину взглядом и повернулся к африканцу.

– Ну что, бандит, почему ты не помог своему другу? – улица была безлюдна, и он говорил на берберском, не опасаясь привлечь внимание.

– Я не бандит, – угрюмо произнес Муту, – и мы не друзья!

Диего взглянул ему в лицо. Нет, парень себя не выгораживал, да и на труса не походил. Говорил мало, смотрел в глаза. На шее глубокий рубец, правое колено изуродовано шрамом, а лет ему было от силы двадцать пять. Тут Диего заметил армейскую татуировку на плече.

– Да ты прям герой войны!

Муту потянул короткий рукав футболки, спрятав татуировку.

– На войне не бывает героев.

– Да? И кто же бывает? – усмехнулся Диего.

– Те, кто выжил, и кто нет.

Шутить сразу перехотелось.

– Слушай, философ, – Диего сплюнул на асфальт, – неужто во всей Испании не нашлось нормальной работы для такого увальня, как ты?

Африканец резко вскинул голову.

– Значит не нашлось! – выпалил он. – У вас нет семьи, вам не понять!

Диего оторопел.

– Тебе почем знать?

– Я все про вас знаю! Вы – Эль Горро!

Сказав это, Муту расправил плечи и выпятил грудь.

Он походил на большого ребенка, который признался в проказе и теперь всем своим видом показывал, что не боится наказания. Диего расхохотался.

– Я, я … El Gorro[2]? – смех мешал говорить, – Тебя в детстве не роняли?

Африканец веселья не разделил. Он сопел и молчал. В этот момент с проспекта на улицу свернула полицейские машина. Сине-красные огни на крыше были видны издалека, и Муту засопел еще громче. Диего наконец успокоился.

– Что, по-твоему, я похож на человека, который сдаст тебя полиции?

Патрульная машина приближалась, и в отблесках огней стало видно, как ссутулился африканец.

– Делайте, что хотите. Отправите в тюрьму, и моя семья в Африке умрет от голода.

– У тебя никого нет в Испании?

– Нет, – буркнул Муту и опустил голову.

В голове Диего зародилась шальная мысль.

«Ты еще сто раз пожалеешь об этом!» – разум пытался возобладать над эмоциями, но он уже все решил. Полицейская машина медленно проехала мимо.

– Тебе работа нужна? Или будешь и дальше бегать по парку грабить детей и стариков?

Африканец вскинул голову.

– Какая? Я не хочу никого убивать.

– Я тоже! Так нужна работа или нет?

Муту почесал затылок и кивнул.

– Ну вот и отлично. Помнишь скамейку, у которой прилег отдохнуть твой друг? Будь там завтра в восемь вечера. – Диего протянул визитную карточку, – Если что – позвони.

Муту осторожно взял карточку и спрятал в кармане. Черт, как приятно, не болтливый, да еще и покладистый!

– Только не тащи с собой все пожитки, возьми самое необходимое. Ясно?

Африканец опять кивнул.

– Чего ждешь, иди! Выспись, кто знает когда в следующий раз получится.

Ничего не ответив, Муту побрел к автобусной остановке, а Диего так и остался стоять на дороге. Эль Горро. Давно он не слышал этого имени. Так давно, что вполне мог бы и забыть. Но он помнил.

Размышления прервал сигнал мобильного телефона. Диего достал его. Цифры на экране показывали ровно полночь, а ниже горело чертово напоминание: «Осталось 17 дней».

[1] Loulou(фр) – ласковое обращение «солнышко»

[2] El gorro (исп) - шляпа, головной убор.

3. Муту′

Вокруг пылал огонь, истошно вопили люди, ржали лошади. От звона металла закладывало уши, а Муту стоял посреди пожарища и не мог пошевелиться. Прямо на него правил коня всадник в блестящем шлеме и латных доспехах. Его лицо скрывали непроглядные тени, но Муту и так знал его имя.

Удары копыт сотрясали землю все ближе и ближе, выбивая слова молитвы с онемевшего языка. Жар не давал дышать. Огонь сомкнулся кольцом и в кругу пламени остались двое: он и Эль Горро, демон смерти из берберских легенд.

Небрежным движением, демон осадил коня и спрыгнул наземь. Земля вздрогнула под его ногами. Он снял шлем и на Муту взглянуло знакомое лицо старика.

– Ты будешь служить мне, мавр?

Муту резко сел на кровати. В ушах звенело. Он огляделся. Тесная комнатка в квартире, которую он делил с братьями из Марокко. Вокруг ни пожарищ, ни резни, только отсветы фар из открытого окна и настойчивый стук в дверь квартиры.

– Кого еще принесло? – пробормотал Муту.

Через тонкую стену между комнатами донеслась перебранка Саида с Дакимом. Судя по крепости ругательств, открывать собирался старший брат. Послышалось шлепанье босых ног, щелкнул выключатель, и в комнату проник свет из коридора. Стало видно, как раздуло колено после ночной погони.

– Ничего, расходится, – Муту медленно встал с кровати и похромал в коридор.

У двери мялся Даким.

– Кто там? – спросил он на арабском, не торопясь открывать.

– Свои! – раздался из-за двери знакомый голос.

«Гаджи? – удивился Муту, узнав голос напарника по неудачному ограблению, – очухался и сразу ко мне решил заявиться?»

Даким бросил на него беспокойный взгляд. Муту кивну. Дверь распахнулась, и в квартиру ввалился Гаджи.

– Какого хрена ты меня бросил в парке? – с порога заявил он, не обращая внимания на марокканца.

Следом вошли двое крепких парней. Один чернокожий, с короткой армейской стрижкой, второй араб, килограмм под сто в тесно облегающей майке. Оба из команды местного бандита Аруджу. Муту не раз видел, как они обходили уличных торговцев и не припоминал, чтобы им перечили.

Гаджи ухмыльнулся, заметив куда он смотрит.

– Вот знал же, что не будет с тебя толку, и зачем взял на дело? Видно, добрая у меня душа! Че стоишь? Тащи мобилу, баран!

Тон Гаджи удивил еще больше, чем его появление среди ночи.

– Нет у меня никакой мобилы, – ответил Муту, совершенно не понимая, о чем разговор.

– Решил своих кинуть? – Гаджи двинулся к нему, вихляя задом, точно пьяный танцор. – Думаешь позволю тебе умыкнуть аппарат? Эта сука за него полторашник вывалила, сам видел! – он подошел вплотную и ткнул указательным пальцем в грудь Муту, – Так знай, баран, мобила не твоя и не моя. Я Аруджу уже пообещал!

– Убери руку, – угрожающе произнес Муту.

Логику таких, как Гаджи и Аруджи, он хорошо знал. Сейчас на него повесят полторы тысячи долга, и всем было наплевать, взял он мобилу или никогда ее в глаза не видел.

Бойцы лениво наблюдали. Из комнаты выглянул Саид, младший из братьев. Число зрителей увеличилось. Муту кивнул Дакиму, и тот быстро увел Саида обратно.

Гаджи сплюнул на пол.

– Тащи мобилу, баран бестолковый! А то… – он потянулся снова ткнуть, но Муту схватил его кисть и сжал. Хрустнули кости.

– Ты че! – взвизгнул Гаджи, отдернув руку.

Бойцы, словно по сигналу, двинулись вперед. Муту отступил в комнату, оставив перед собой узкий дверной проем. Пусть входят по одному, а там, как карта ляжет!

Однако парни не торопились. О чем-то посовещавшись, араб подхватил деревянный стул, который стоял в прихожей, и развернул его ножками к Муту. Чернокожий боец встал за напарником, и они двинулся вперед, выставив стул точно таран. Гаджи шустро отошел с дороги, нянча покалеченную руку.