– Кварту пива!

Бармен в недоумении посмотрел на Диего. А когда до него наконец дошло, что уходить никто не собирается, растерянно оглянулся.

– Нужна помощь, Маноло? – бритоголовый детина повернул голову.

Диего усмехнулся.

– Неужто ты считаешь, что он сам не донесет мне пиво? – вопрос был адресован бритоголовому, но его приятели тут же умолкли. Бармен схватил со стола деньги и поспешил к стойке.

По грязному полу заскрежетали ножки стула, бритоголовый поднялся и пересел напротив Диего. Нарочито медленно опустил ладони на стол, а затем сжал кулаки так, что хрустнули костяшки.

– Не припомню, чтобы видел тебя здесь раньше, старик, – проговорил он медленно.

Скрипнула входная дверь, впустив в бар новых посетителей и очередную порцию света. Достаточную чтобы рассмотреть бритоголового. Шрам у виска, за малым не стоивший детине глаза, кривой нос, сломанный явно не раз. Жизнь парня ничему не научила. Диего отодвинулся, но смрадное дыхание достало его и здесь.

– Может ты слишком молод, а я слишком стар? – Он поморщился. – А может, когда я заходил сюда последний раз, ты еще подтирал задницу травой в далеком Каракасе?

За соседним столом послышался ропот. Детина покосился на приятелей, но видимо звериное чутье ему что-то подсказывало. Он наклонился к Диего.

– Старик, а ты… – на плечо бритоголового опустилась морщинистая рука.

– Молодой человек, вы не уступите мне место?

Тот недовольно вскинул голову, но выражение его лица мгновенно изменилось, когда он увидел говорившего.

– Конечно, сеньор Маурисио, – детина вскочил и быстро вернулся за свой столик.

На освободившееся место сел невысокий мужчина преклонных лет. Дорогой льняной пиджак и старомодная шляпа вызывали диссонанс с тем, как были одеты другие посетителями бара, но у Диего не возникло мысли, что человек ошибся заведением.

– Добрый вечер, сеньор Маурисио.

Мужчина смахнул крошки со стола и положил шляпу рядом с собой. Щуря близорукие глаза посмотрел на Диего.

– Святая Дева Мария, это все-таки ты!

– Рад что вы в здравии, сеньор Маурисио.

– Это все-таки ты, – повторил мужчина, будто не слыша Диего, – а я ведь не поверил, когда Хуанито мне сказал, что ты попросил об услуге.

– Очень вежливый молодой человек, – улыбнулся Диего.

– Хуанито хороший мальчик, единственный, на кого есть надежда, – плечи старика расправились, – прости, что погнал тебя в это захолустье, но я должен был убедиться, что это именно ты.

– Я бы поступил точно также.

Маурисио недоверчиво сощурился, но возражать не стал.

– Сколько мы не виделись? – он задумался – Двадцать лет?

– Около того.

– Но ты совершенно не изменился! Я теперь дряхлый старик, а ты…

Диего молчал.

– У тебя никогда не было ответов на мои вопросы, – с грустью заметил старик.

– Я вижу, Вы так и не вернулись в Мехико?

– Мехико, – Маурисио мечтательно поднял глаза, – там теплое солнце, там красивые женщины, там я был молод и счастлив. Нет, пусть навсегда останется в моей памяти именно таким. А родина моя давно здесь.

Он умолк. Диего немного подождал, дав ему вернуться из воспоминаний, и положил на стол туго набитый конверт. Старик удивленно взглянул на него.

– Что это?

Диего толкнул конверт. Не заклеенный клапан открылся, и на стол выскользнуло несколько крупных купюр. За соседним столом послышался шепот. Маурисио аккуратно вложил выпавшие деньги на место и отодвинул конверт назад.

– Другие времена пришли, друг мой. Сейчас это, – пожилой мексиканец кивнул на деньги, – скорее обуза, чем награда.

Он достал небольшой сверток и протянул Диего.

– Хуанито сделал все, о чем ты просил.

Диего убрал все во внутренний карман и поднялся.

– Вот еще что, – начал Маурисио, и Диего вопросительно посмотрел на него, – внутри лежит счет. Думаю, трудностей с оплатой не возникнет.

***

Диего ушел, а старик продолжил сидеть за опустевшим столиком. Его взгляд бессмысленно блуждал по стене.

– Сеньор Маурисио, – раздался голос за спиной, – можно присесть?

Брови у старика слегка приподнялась, он пристально взглянул на переминающегося у стола бритоголового. Тот заискивающе улыбнулся.

– Я – Серхио Крест. Вы меня не знаете, но молва о вас… - он замялся, - я о вас наслышан! Ребята всякое рассказывают, и мы относимся к вам с большим почтением! - говоря «мы», он покосился на поредевшую компанию за столом.

Старик кивком указал на стул, с которого несколько минут назад встал Диего. Бритоголовый быстро присел и продолжил:

– Я извиняюсь, но сеньор, который только что, тут, был тут … – он снова замялся, – не из наших?

Маурисио нахмурился, сообразив куда он клонит.

– Из наших? – переспросил он.

– Ну, в том смысле, что он, ну не из Королей?

– Нет.

– И я братве говорю, из Латинских Королей только вы, ну и Четырехпалый, остались! – он оживился.

– Что ты юлишь, Крест? Ты же отправил ребят следом, я слышал! Думал перышком напугать Диего? – из горла Маурисио вырвался сиплый хрип, – Смешно.

Бритоголовый замер. Что-что, а различать страх в глазах людей старый мексиканец умел хорошо.

– Послушай меня, Крест! Иди и помолись за них! – Маурисио встал и, не торопясь, двинулся к выходу.

В сумраке бара, словно тени, возникли два человека. Один открыл дверь, а второй оглядывал посетителей, спрятав правую руку под полой пиджака.

Старик шагнул на улицу и зажмурился от яркого света. В воздухе уже витал запах осени. Дверь позади него захлопнулась, оборвав срывающийся на крик голос Серхио-Креста.

– Где мой телефон?

5. Муту.

Жаби ушел лишь к рассвету. Выпроводив его, Муту завалился в кровать и, уже засыпая, слышал, как братья гремят посудой на кухне. А ведь раньше и он вставал с ними. Вместе завтракали, вместе ехали на метро шесть остановок до фабрики. Раньше. Он повернулся к стене, накрыл ухо рукой и провалился в сон. А когда проснулся, из распахнутого окна веяло полуденной жарой.

– Прямо как дома, – пробормотал Муту.

Поблагодарив Духов пустыни, что уберегли от дурных снов, он постоял под холодным душем, натянул выцветшие от частых стирок шорты и отправился на кухню, подгоняемый голодом.

Масло, яйца, соль. Яичница шкворчала на сковородке, а он думал о старике. Перед глазами стояла зловещая фигура, словно сошедшая с картинки из Старой книги.

Муту сбросил пережаренную яичницу на тарелку, налил чай и стал жевать, не чувствуя вкуса.

В детстве у него было всего две книги. Старая – с завораживающими картинками и непонятными символами вместо букв, и Новая – учебник французского. Новую книгу берегли, с ней ходил в школу, с ней предстояло учиться брату и сестре. А вот Старую он брал, когда хотел.

Сколько ему было? Восемь лет? Девять? Тогда он еще не умел читать письмена берберского языка, на котором была написана книга. Но этого и не требовалось, Муту помнил все истории наизусть. Рассматривая картинки, он тихо шептал, подражая бабушкиной интонации.

– Это случилось в те далекие времена, когда в нашу страну Магриб – «Страну, где заходит солнце», из-за моря пришли полчища кровожадных захватчиков. И светлые воины Имазигены[1] встали на защиту народа.

Каждый вечер перед сном бабушка читала по одной истории из Старой книги. Прошло столько лет, а будто все было вчера. Муту улыбнулся, вспоминая, как она устало говорила.

– Иди ложись, я сейчас приду.

И он мчался к разложенным в углу тряпкам, служившим детям постелью. Раскинув руки, словно крылья, пробегал под занавеской, отгораживающую детский угол, где ждали брат с сестрой. Тут же начиналась яростная потасовка за место у бабушкиного топчана. Толкались и пинались молча, стиснув зубы, ведь если бы родители услышали малейший звук…

В Старой книге было много сказаний о победах имазигенов над врагами. Но была одна история о несокрушимом злодее. Сильном, как лев, хитром, как гиена, и беспощадном, как настоящий человек. Он приходил по ночам во главе отряда, похожих на приведения, иноземных солдат. Жег деревни, убивал мужчин, угонял в рабство женщин и детей.