– Есть! – Доминик отскочил назад, разрывая дистанцию. Острие его шпаги было в крови. – Ну же, Идальго, раньше у тебя получалось намного лучше!

Старик вновь бросился в бой, но в этот раз не так быстро и заметно прихрамывая. Муту понял, если он прямо сейчас не сдвинется с места, то останется здесь навсегда. Сцепив зубы, он приподнялся и посмотрел назад. Обломок меча лежал у стены, в паре метров позади. Молясь, чтобы не отключиться от боли, Муту пополз.

– Знаешь Идальго, Софи прожила недолго. Чернобыльская радиация доконала ее, когда малышке было три. А я просто смотрел, как она умирает и ничем не мог помочь! Более того, я наградил несчастную малышку искалеченным генотипом и букетом патологий. Несчастному ребенку пришлось всю жизнь бороться со своим недугом, а она даже ни разу меня не упрекнула!

Муту был уже у цели. Он остановился, переводя дыхание, и медленно оглянулся.

Лицо старика побагровело от напряжения, в то время как Доминик фехтовал играючи. Нескончаемая болтовня никак не отразилась на его мастерстве. Молниеносный выпад, проклятия Диего, и кровь, капающая с острия шпаги лягушатника.

– Господи, Идальго! Где твоя защита? И что это вообще за техника? У тебя в руках благородное оружие, а не грабли! Нет, так не пойдет, возьму ка я шпагу в левую руку! – он отступил, жестом приглашая старика нападать.

Молниеносный выпад Доминик парировал с невероятной легкостью и тут же ударил в ответ. Как старик увернулся, Муту не понял. Сказать по правде, француз действовал левой ничуть не хуже, чем правой, тем не менее ему приходилось пятиться. Однако затыкаться он не собирался.

– Тебе не понять, Идальго, что значит жизнь калеки! Даже не знаю, что она ненавидела больше: бесконечные боль и страдания или жалость в глазах окружающих! Но моя малышка не сдалась, а бросила вызов судьбе. Лучшая в академии, лучшая в университете. Через год после окончания магистратуры о ней заговорили, как о выдающемся ученом. А когда ей исполнилось двадцать пять, я перестал вешать на стену патенты на изобретенные ею препараты и стал скупать фармацевтические компании. Потому что я понял – она миссия! Ей просто нужно было время, чтобы разгадать все тайны Хозяев.

Не вслушиваясь в бред, который нес лягушатник, Муту взял обломок меча. Быстро осмотрел. Длинной в две ладони, обоюдоострый и заточен на славу. Водрузил на палец плашмя и поймал центр тяжести. Выругался. Баланс, как у кухонного ножа, метать такой, все равно, что швырять кусок арматуры, Однако другого оружия под рукой не было.

– Если бы ты не отдал Индульгенцию своей малолетней потаскухе, ничего этого бы не случилось!

– Если бы? – Клинки зазвенели еще громче. – Да меня тошнит от твоих оправданий! Не позорься! Мне плевать и на тебя и на твою мертвую дочурку! Ты сам поклялся в верности, никто не заставлял выбирать такую жизнь! – Диего совершил молниеносный выпад, но острие клинка лишь порвало куртку на плече противника.

– Это с какой стороны посмотреть, – лягушатник ловко перекинул шпагу в правую руку и полоснул старика по бедру. Полилась кровь.

Схватка разгорелась с новой силой, но ее итог был предрешен. Доминик уверенно брал верх, а старик отступал, оставляя на полу жирные кровавые следы. Сколько он протянет был лишь вопрос времени.

И Муту пополз прямо на дерущихся. Затуманенная болью голова туго соображала, да он и не думал. Его толкал инстинкт. Отвлечь лягушатника хоть на секунду, хоть на мгновенье, чтобы непобедимый Эль Горро смог прикончить ублюдка.

– Ты до сих пор не понял, что им нет до нас никакого дела? – Шпага лягушатника рассекла старику бок. – Нет, Идальго, твои Хозяева не вмешаются! Мы для них лишь расходный материал, никчемные муравьишки ползающие под ногами!

– Они и твои Хозяева!

– Черта с два! Я сам себе хозяин и всего добился сам! Пока ты бегал у них на побегушках, я сколотил гигантскую империю! Да под мою дудку пляшут целые правительства! Но это только начало! С технологиями Хозяев я буду править миром, и поверь, сделаю это не в пример лучше продажных политиков! Я наведу порядок, я избавлю мир от войн и болезней! А от Хозяев мы не так уж сильно и отличаемся. Просто они научились засовывать реактор термоядерного синтеза в задницу бацилле, а мы еще нет. Но тебе, тупой солдафон, этого все равно не понять! Ты только и умеешь щелкать каблуками и брать под козырек!

– Ну уж в господа Бога я точно играть не собираюсь!

– Да тебе это и не по зубам! – шпага лягушатника вновь пробила защиту, и острие угодило в левое плечо Диего. Кровь больше не капала, теперь она лилась на кафельный пол. Доминик отступил. – Жаль, вдвоем мы бы поставили этот мир на колени.

Старик покосился на рану в плече, стало слышно его тяжелое дыхание.

– Ненавижу, когда люди стоят на коленях! – сказал он, и шпаги зазвенели с новой силой.

В воздухе повис приторный запах смерти, а Муту ничем не мог помочь. Он полз слишком медленно. И хотя от неимоверных усилий на глазах выступили слезы, несчастные пять шагов, что отделяли его от сражающихся демонов, казались непреодолимым расстоянием.

А старик слабел на глазах. Оружие он еще держал крепко, но в движениях уже чувствовалась свинцовая тяжесть.

– Хороший план! И чтобы тебе не помешали, решил прикончить всех, кто знает, какое ты дерьмо? – Диего бросил короткий взгляд, и Муту все понял. Это был прощальный взгляд человека, идущего на смерть.

Старик зарычал, поднимая шпагу над головой, точно боевой топор. Лягушатник замер, губы растянула хищная улыбка.

– Сантьяго и Испания! – выкрикнул старик и бросился на врага.

В мгновение ока клинок лягушатника пробил ему грудь. Вытолкнув сгусток крови, острие вышло из спины, но это не задержало Диего ни на мгновенье. Он сбил врага с ног и, уже падая, врезал железным эфесом шпаги в прямо висок. Нечленораздельный вопль вырвался из горла Доминика. Рухнув на пол, он тут же попытался сбросить с себя обмякшее тело старика, но эфес шпаги, торчащей из Эль Горро, намертво зацепился за его куртку.

Муту заработал локтями изо всех сил и пополз, сжимая в руке обломок меча. Метр, еще один. Рукава кевларового свитера напитались кровью и скользили по кафельному полу, бок, в который угодил газовый баллон, будто драли крюками. Это была не боль, это был ад. «Только бы не отключиться!» – повторял Муту и полз вперед.

Он видел напряженное лицо Доминика, его затуманенный взор. Видел, как вздулись жилы на мощной шее, слышал, как затрещала рвущаяся ткань. Лягушатник наконец отбросил тело старика, но встать не успел. Он даже не успел испугаться, когда Муту вогнал обломок меча ему в шею.

Хлынувшая кровь залила ладонь, Доминик дернулся и оттолкнул Муту. Захрипел, пытаясь ухватиться за край обломка. Пальцы скользили по металлу, кровь хлестала на пол, унося остатки жизни, а француз все трепыхался и трепыхался, точно рыба, намертво заглотившая крючок. Муту знал, демона нужно обезглавить, но сил на это не осталось. И он просто лежал и смотрел на белый потолок, пока не услышал последний вздох ненавистного француза. А потом наступила тишина.

Не было слышно ничего. Ни треска автоматных очередей ни стонов взрывающихся гранат. Мрачное безмолвие окутало Муту и спеленало, будто младенца.

«Все хорошо!» – раздался в голове мягкий голос матери. По телу разлилась приятное тепло, запахло уютом родного дома. Исчезла боль, словно ее никогда и не было. Веки налились свинцовой тяжестью, захотелось укрыться одеялом и заснуть. Мешало лишь одно: ледяные иглы назойливо терзали спину.

В недоумении Муту поднял голову и заметил фигуру, склонившуюся над лягушатником. Дождевой плащ до пят, капюшон. Рассмотреть незнакомца лучше мешало дрожащее марево, какое стелется над пустыней, когда лучи восходящего солнца обжигают холодную землю. Но здесь не было ни солнца ни пустыни. Да и марево оказалось облаком надоедливой мошкары.

Рой насекомых закружил вихрем, а затем опустился вниз, облепив тело лягушатника мохнатым покрывалом. Муту зачарованно смотрел на диковинную картину и пытался понять, почему мохнатое одеяло оседает, будто под ним не мертвое тело, а мороженное, забытое на столе в жаркий день. Ответ был где-то рядом, но мысли путались и спотыкались, точно подслеповатая старуха. Лишь когда мошки взвилась в воздух, оставив зияющую пустоту на том месте, где только что лежал Доминик, Муту все понял: Дьявол явился из преисподней за своими чадами.